По ее следам - Т. Ричмонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опубликовано: Сиротка Анни, 12:49
Полицейских столько, что вообще не протолкнуться. С чего они все сюда примчались? Это что, убийство?
Опубликовано: Саймон А., 13:05
Всем доброго дня. Если речь про ту самую Алису Сэлмон, то мы учились на одном курсе. Она сначала жила в Портсвуде, потом на кампусе в Полигоне. Работает журналисткой в Лондоне, хотя на акулу пера не очень похожа.
Опубликовано: Гарет 1, 13:23
Мы ее называли Рыбка Алиса! Не верится, что она умерла. Может, напишем на фейсбуке сообщение с соболезнованиями?
Опубликовано: Эдди, 13:52
А рыбы не должны уметь плавать?
Опубликовано: Смити, 13:57
Заткнись, Смити! Нашел время для шуток. Урод.
Опубликовано: Линз, 13:58
Она вроде бы встречалась с каким-то парнем из Соутона? Веснушчатая такая, да? Постоянно носила шляпки?
Опубликовано: Милашка Джейн, 14:09
В ближайшее время администрация университета опубликует официальное объявление о произошедшем. Дальнейшее обсуждение считаю неуместным и закрываю эту ветку.
Опубликовано: Администратор форума «StudentNet», 14:26
* * *Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 6 февраля 2012 г.
Здравствуй, Ларри!
Я случайно узнал страшную новость. И как узнал! Краем уха услышал разговор в профессорской. Коллеги обсуждают все на свете: один жалуется, что поцарапал новую машину, другой рассказывает, что на кольцевой скоро откроют новый супермаркет «Теско», третий рассуждает о политике и выборах в парламент… Но про смерть слышишь не каждый день.
Занятия еще не начались, и я разгадывал кроссворд в «Таймс».
– «Имя, данное коду при крещении», семь букв, – пробормотал я. – Номер девять по вертикали.
Никто не ответил. Впереди меня ждал ад – три часа лекций у первогодков. Разговоры вокруг продолжались как ни в чем не бывало.
– А что слышно про погибшую выпускницу? Кто-нибудь знает, что произошло? – вклинился Харрис. Все замолчали, выжидая. Этот выскочка умеет привлечь внимание. – Вчера в новостях только о ней и говорили. Утонула в реке.
Я и понятия не имел. Порой мне не хочется включать телевизор: слишком много выдуманных сенсаций и предсказуемых скандалов. А ведь предполагается, что в процессе эволюции мы становимся цивилизованнее… У меня были дела поважнее: я вскапывал клумбы в саду.
– В «Пойнтс саут» считают, что она отлично умела плавать! – заявил кто-то.
– Да, а еще в «Пойнтс саут» считают, что глобальное потепление – это выдумки! – откликнулись с другой стороны.
При упоминании о смерти профессора сразу оживились. Интересно, моя кончина тоже станет поводом для сплетен?
– Она была моей студенткой, – сказал кто-то из преподавателей английского. – Сэлмон, я помню ее фамилию.
Газета едва не выпала у меня из рук. Боже мой. Только не Алиса! Пожалуйста, пусть это будет кто-нибудь другой! Только не моя Алиса!
– Очень любила творчество Сильвии Плат. Знаете, типаж такой – девушки, которым нравятся стихи Плат, – добавила преподавательница. – Хорошая студентка была. Умная.
Постепенно к обсуждению подключились и остальные. Ее обнаружил прохожий, гулявший с собакой; сначала он принял тело за мусорный мешок. Говорили, она отправилась на девичник с подругами и они решили покататься на лодке.
– Это та Алиса Сэлмон, которая окончила университет в две тысячи седьмом? – поинтересовался я, стараясь говорить невозмутимо и равнодушно.
– Да, она, – ответил Харрис.
«Тебя это не касается, Джереми, – твердил я себе. – Больше не касается. Займись кроссвордом. Читай лекции стаду недалеких первогодков, рассказывай им о межкультурных различиях в родственных связях. Съезди вечером к врачу, а потом возвращайся домой и пожарь на ужин окуня». Однако образ Алисы уже стоял у меня перед глазами. Я представил, что в смерти она похожа на Офелию с картины Милле: безмятежное, спокойное лицо, платье едва колышется от водной ряби. Но река Дейн – это не кристально чистый ручей, порожденный воображением Джона Эверетта Милле; Дейн – это мутная вода, коварные течения, сор и крысы. Пока я безуспешно ломал голову над вопросами из кроссворда – раньше я быстро разгадывал все за чашкой кофе, но память уже никуда не годится, – наши сплетники успели рассказать про Алису много нового: она серьезно занималась теннисом и участвовала в национальных турнирах, была вздорной и неуживчивой, а еще говорила на французском, как на родном. Досужие домыслы и ни слова правды.
– А все-таки красотка была, как ни крути, – заявил кто-то из новеньких.
– Да сколько можно! – вырвалось у меня. – Как стервятники над падалью, ей-богу.
– Не нервничайте, профессор, так и до инфаркта недалеко, – язвительно ответили мне.
Потом кто-то процитировал шутку: «После смерти волосы и ногти продолжают расти, а телефонные звонки сходят на нет», – и разговор перешел на какие-то отвлеченные темы. Система здравоохранения, доклад Левесона, профсоюзные переговоры об увеличении зарплаты и последние события в Сирии… А мне вспомнился ее выпускной. Никто не удивился, когда я пришел на студенческий праздник. Что тут такого? Профессор, авторитетный и уважаемый сотрудник кафедры. Маленький винтик огромной университетской системы. Просто хотелось пожелать счастливого пути всем выпускникам 2007 года, проводить их в новую жизнь. Весь вечер я молча стоял в стороне – пожалуй, эту фразу можно написать на моей могиле – и наблюдал за Алисой. Она была совсем взрослой и очень красивой, в квадратной академической шапочке и мантии выпускницы. Я бы многое отдал, чтобы повидаться с ее матерью, но, должно быть, мы разминулись или она просто меня избегала. Элизабет. Бедняжка. Кто принес ей эту страшную весть? Скорее всего, полиция. Патрульные наверняка приезжали к ним домой – не сообщать же о трагедии по телефону. Не знаю, как Лиз это вынесла – она и раньше была очень ранимой натурой. Помню, как она плакала. Я сейчас не про Алису, я про ее мать. Помню искаженное горем лицо, помню, как она вздрагивала всем телом. Я бросил газету на стол. К горлу подступили слезы, а ведь я не плакал уже двадцать пять лет.
– Индевор! – крикнул мне Харрис с другого конца профессорской. – Имя, данное коду при крещении. Индевор – так звали инспектора Морзе.
Он был прав. Сообразительный паршивец.
Прости, опять я изливаю тебе душу, Ларри, но ты – единственный, с кем я могу говорить начистоту. Стоит только взять ручку (бумажные письма – мы с тобой настоящие динозавры!) и написать дежурное приветствие, как с плеч сразу падает тяжелый груз. Никаких церемоний и недомолвок, можно быть самим собой. Я знаю, что ты сохранишь нашу переписку в тайне, но, кажется, последствий мне все равно не избежать.
Она не заслуживала смерти, Ларри.
Искренне твой,
Джереми
* * *Биография Алисы Сэлмон в сети «Твиттер», 8 ноября 2011 г.
Изредка пишу в твиттер, часто хожу по магазинам. На все имею свое мнение (почти всегда). Обращаться с осторожностью. Нашедшего просим вернуть отправителю. А пока меня ждет латте с обезжиренным молоком…
* * *Отрывок из дневника Алисы Сэлмон, 6 августа 2004 г., 18 лет
Ох, как бы мне хотелось иметь нормальных родителей.
Сегодня мама влетела в мою спальню и плюхнулась на кровать.
– Как ты себя чувствуешь?
Вот только нотаций и не хватало. Комната покачивалась перед глазами.
– Это допрос? – ответила я.
– Я за тебя волнуюсь.
Обожаю маму, но если бы она и вправду любила меня так сильно, как говорит, то не стала бы сейчас меня трогать.
– С пьяной девушкой может случиться любая беда, – сказала она и бережно погладила меня по лбу.
И вот опять мама в своем репертуаре: жизнь – это бесконечная череда катастроф. Может, для нее действительно так. Но не для меня.
– С трезвой девушкой тоже всякое может случиться, – многозначительно ответила я.
– Алиса, послушай! Хоть раз послушай меня!
А вот это уже клевета: я почти всю жизнь ее слушала, выбора не было. Скорей бы уехать! Считаю дни до переезда. Жди меня, Саутгемптон, я примчусь к тебе в конце сентября. Мама никак не могла успокоиться, когда я отказалась от места в Оксфорде, все время твердила, что нельзя упускать такой шанс. Вечно она раздает советы направо и налево, а сама даже пальцем не пошевелит. Ждет, что я стану воплощением идеальной дочери – прилежной студенткой-отличницей, которая подыщет себе порядочного мужа и обзаведется среднестатистической семьей, ну, или монашкой-трезвенницей на крайний случай. Учиться в Оксфорде с толпой напыщенных аристократов – ну уж нет! Теперь она требует, чтобы в следующую пятницу я пришла домой не позже полуночи, а вчера ни с того ни с сего заявила, что мне не стоит ехать на музыкальный фестиваль.
