Ключ от бездны - Юлия Горская

 Но час демона близок. Уже найдена одна из частей магической сигиллы, что может низвергнуть Арахна в бездну. И уже пришла на эту землю дочь княжны-степнячки, чтобы свершилось древнее пророчество…

Пролог

 Буря настигла их на полпути к Гефреку.[1] С той стороны, где от погоревших хижин стлался сизый дым, наползала громадная туча, давя землю пепельно-синим брюхом. Она медленно ворочалась, наливаясь страшной силой и чернотой, пока самые недра ее не вспороло яркое, в алых всполохах, надломленное небесное копье.

 Взвились пыльные столбы, загораживая треть замершего перед зреющей стихией неба, и понеслись вслед маленькому племени, что бежало из родных мест от людской злобы. Серые смерчи остановились, столкнувшись с преградой из длинной насыпи камней, накренились в последней попытке дотянуться до живых существ и рассыпались, передавая гневную силу ветру, который яро сорвался в погоню.

  Хэт оглянулся, зашептав что-то морщинистыми, по-старчески блеклыми губами.

 - Нужно укрыться от бури, старейший! – молодой мужчина попытался задержать вождя, что сутулясь и стуча кривым посохом, упрямо шагал вперед.

 - Молчи, Илех, - бросил старик.

 Тот мельком глянул на глубокий порез на плече. Ничего, не смертельный.

 Илех был одним из немногих, сумевших пережить схватку с эверцами. На его племя напали глубокой ночью, - напали молча и вырезали бы всех до единого, не подними Хсарт тревогу.

 За что? Илех не понимал, чем прогневали они эверцев. Почему воины этого сильного и вольного народа нарушили хрупкий мир, заключенный с народами пустыни. Горстка испуганных и измученных людей – не больше тридцати – все, что осталось от тех, кто звал себя детьми Улха.[2]  Да, малусы умели колдовать. Но никому не причиняли зла. Никогда. Так, почему же? Он не находил ответа. 

 - Пошли! – Хэт снова оглянулся, блеснув черными глазами. – Что с нами сделает ветер? Что можно отнять у того, кто все потерял?

 Он заметил мальчонку, который кутался в шкуру пумы, снятую им с убитого отца - тяжелую, большую и окровавленную:

 – Зачем ты забрал ее у мертвеца? – Костлявая рука схватила ребенка за волосы. – Отвечай! – вождь подтащил его к себе, запрокидывая голову и впиваясь в испуганное лицо злыми глазами. – Чего молчишь, гаденыш?

 - Старейший, не мучай его! – худая женщина с копной черных, жестких, как у лошади волос, бросилась к ним, протягивая руки, но не решилась отобрать сына.

 - Ты воруешь у мертвых одежду?  - шипел старик. – Берешь себе последнее, Кхорх?

 Чумазое лицо мальчика казалось маской – бледная кожа с грязными разводами и глубокими тенями у широко распахнутых глаз. Но что-то было в этом лице, чего не мог осмыслить старый вождь, нечто одновременно и притягательное, и неуловимо отталкивающее, даже отвратительное. Как будто смотришь на змею с ее гипнотическим блеском в прозрачных глазах, и не можешь оторваться, лишь древним чутьем зверя в себе понимая смертельную опасность.

 Хэт видел больше, видел и знал, кем станет этот странный, замкнутый мальчик, смотревший на мир загадочными глазами змеи.

 - Я отомщу им за смерть отца, - проговорил маленький Кхорх, и в голосе его не было ни тени сомнения, напротив – холодная уверенность в собственных словах и силах.

 - Да, - старик оттолкнул его. – Я знаю.

 Хлынул ливень. В серой пелене его утонуло небо, и вспенилась земля от ударов тяжелых струй.

 - Идем! – крикнул вождь, хватая мальчика за руку и притягивая к себе. – Ты пойдешь со мной! Мы не должны задерживаться в пути. Я чую, уже чую его. Он близко. И скоро освободится.

 Кхорх не слышал слов старика, тонувших в шуме воды и вое ветра, но понимал, о чем тот говорит. Он тоже чувствовал близость чего-то страшного, но оттого еще более манящего.

 Дождь выдыхался, и косые мутные струи уже не хлестали с таким напором. Но там, в вышине, где бежали изорванные в клочья грязно-серые с багряными краями тучи, еще  бесновалась буря. Она шла поверху, не достигая промокшей земли и людей, бредущих к скалистой гряде, что разделяла земли Кифры[3] и Апикона.[4]

 - Там! – Хэт ткнул клюкой в сторону островка из камней, криво торчавших среди неоглядной пустоши. – Вы будете ждать там! – он остановился, оборачиваясь к отставшим соплеменникам. Несмотря на возраст и видимую дряхлость, старик, насчитывал сто четыре осени от рождения и был полон жизненных сил. На морщинистой, худой и грязной шее его всегда болтался амулет из нефрита. «Это - источник молодости и извечной чистоты», - так говорил он сам, похваляясь своей живучестью. Теперь же прозрачно-голубой камень был надежно спрятан под леопардовой шкурой, что  прикрывала костлявый торс вождя малусов. Он никому не хотел показывать темное пятно, проступившее внутри священного оберега.

 - Ждать чего, старейший? – Илех подошел первым и упал возле его ног, уже не боясь показаться слабым.

 Тот тихо и торжествующе рассмеялся, прижимая голову Кхорха к груди.

 - Скажи ему, сын Улха!

 - Мы будем ждать пробуждения Иктуса, – пояснил мальчик, приоткрывая в улыбке мелкие, заостренные зубы.

 - Ты слышал? Идите к скалам, там пещера. Остаешься за главного, Илех. Позаботься о племени. Это тебе по силам. Когда придет время, слушайся во всем того, кто назовет себя жрецом Кэух, - Хэт говорил отрывисто, каждый раз переводя дыхание, будто выплевывал фразы.

 - Могу ли я узнать, куда направляется старейший? – поднимая голову, спросил Илех, озадаченный нежданной честью.

 - К Иктусу. Но больше не задавай вопросов! Пошли, – кивнул старик мальчишке. – Твое присутствие поможет мне.

 Они отправились дальше, и Кхорх вскоре отвлекся от тревожных мыслей о матери, жалобно завывшей, когда вождь пожелал увести куда-то ее дитя.

 Буря утихла, но массы пыли еще двигались в воздухе и через эту зыбкую завесу медленно вырисовывался унылый пейзаж пустыни Хаса.

 - Когда проснется вулкан? – спросил он, всматриваясь в очертания гор на горизонте. – Скоро, старейший? Уже скоро?

 - Да, Кхорх, – отозвался Хэт. Он взглянул на небо и остановился. – Видишь, там!

 Мальчик сморщился, напрягая зрение, но не заметил ничего особенного в том месте, куда показывал вождь.

 - Звезда, - таинственно улыбаясь, сказал тот. – Она уже взошла. Ты тоже скоро увидишь ее. Пошли.

 Когда они достигли пределов Гефрека, на землю уже легла дымчато-синяя мгла. Небо совершенно очистилось от облаков и только узкие, полупрозрачные полосы остались на западе, прикрывая налившееся пунцовым огнем солнце.