Нимфа с большими понтами - Дарья Калинина

— Он больше не придет! — рыдала Женя после ухода Германа. — Я чувствую! Он ушел навсегда!

Кира с Лесей многозначительно переглядывались. Судя по всему, настроен он был весьма решительно. Мужик явно поверил грязным наветам Алинки.

— Наверное, решил, что родная сестра не станет зря клепать на Женьку, — шепотом поделилась своими опасениями Леся. — Как бы и в самом деле не слинял с концами!

— Ну и пусть проваливает! — гневно прошипела в ответ Кира, косясь на заливающуюся слезами Женьку. — Если уж он такой кретин, что поверил этой гадюке Алинке.

Но на душе у Киры было тяжко. Нет, не оправдали они с Лесей возложенного на них подругой доверия. Совсем не оправдали!

— Что мне теперь делать? — подняла на них заплаканное лицо Женя.

— Во-первых, убить Алинку, — быстро сказала Кира. — Это самое для тебя важное!

— А где она? — всхлипнула Женя.

— Ты в самом деле ее убивать будешь? — всполошилась Леся.

Женя покачала головой.

— Нет, но поговорить я с ней хочу, — сказала она.

Но при осмотре квартиры выяснилось, что Алина испарилась. Видимо, выскользнула вместе с гостями, опасаясь справедливого возмездия. Или просто чтобы еще больше очернить репутацию Женьки. Тот факт, что вместе с Алиной провожать гостей пошли и Женькина мама, и бабушка, успокаивал мало. Они давно уже не имели никакого влияния на младшенькую. Если кого Алинка и побаивалась, то только Женю, когда та приходила в полное неистовство от ее выходок и могла наброситься на младшенькую с кулаками.

— Почему она меня так ненавидит? — разрыдалась Женя, когда поняла, что потолковать по душам с клеветницей сегодня не удастся. — Добро бы у нее парня не было. Так ведь есть же! И она даже живет у него дома!

— Что? Неужели кто-то позарился на эту заразу? — искренне поразилась Леся.

Нет, в самом деле, ну что же это на свете творится? У нее, милой, доброй и в меру упитанной, приличного мужчины нет и не предвидится. А вот у таких подлых гадин они, оказывается, есть.

Кира тоже находилась в ступоре. Она последние два месяца провела в полной изоляции от сильного пола. И теперь чувствовала себя в какой-то мере тоже обманутой. Это чувство сохранилось у нее до утра следующего дня. Усиленная доза коньяка, принятая на ночь в качестве успокоительного, не помогла. И утром Кира встала в состоянии глубокой депрессии, которая навалилась на нее за ночь.

В такой ситуации могла помочь ударная работа или общение с животным. Последнее находилось ближе и вообще было как-то приятней. И поэтому Кира обратилась за помощью к Фантику. Сначала расчесала ему шерстку, потом показала картинку с потрясающей корзиной-подушкой, которую собиралась купить Фантику из ближайших денежных поступлений.

Правда, тут их мнения разделились. Кира облюбовала подушечку из розового атласа с оторочкой из белого пушистого меха с бусинками. Фантик без колебаний и даже с презрением отверг явно дамский вариант своего отдыха, отдав предпочтение хлопковому диванчику мужественной леопардовой раскраски. Но потом на выборе ошейника они снова помирились, и Фантик забрался хозяйке на руки и начал самозабвенно мурлыкать.

— Ты лучший антидепрессант на свете! — призналась Кира коту, когда настроение у нее наконец несколько улучшилось.

В конце концов, что такого произошло? Подумаешь, одна молодая наглая дура облила грязью свою сестру, хорошую девушку. А другой дурак — жених этой хорошей девушки — взял да и поверил. Свадьба, по всей видимости, расстроилась. Так оно и к лучшему! Какой из Германа муж! Что это за муж такой — частный детектив? Сыщик! Нет уж, пусть такое добро кому-нибудь другому достанется. А Жене они подыщут хорошего, положительного и ценящего ее достоинства мужа!

И с этой благой мыслью Кира вскочила с кресла, чтобы начать немедленно претворять свой план в жизнь. Ей помешал звонок. Настойчивый и даже дерзкий. Зажав уши, Кира бросилась открывать. Звонок у нее стоял такой, что и мертвого мог на ноги поднять. Девушка все собиралась его поменять, но у нее каждый раз находились занятия поинтересней, и до звонка руки не доходили.

Распахнув дверь, Кира приготовилась высказать все, что у нее накопилось на душе, пока она бежала к дверям. Но она вовремя осеклась. На пороге стояла незнакомая ей молодая, но довольно полная женщина в слегка порванной у ворота кофточке и помятой и испачканной чем-то юбке. На щеке ее красовалась здоровенная ссадина.

Но это бы ладно. В конце концов, это ее личное дело, если хочет ходить замарашкой и с расквашенной мордой. Однако вдобавок ко всему женщина держала на руках грудного младенца, завернутого в тоненькое байковое одеяло. Но даже и этот факт Кира как-нибудь пережила бы. Если бы не…

— Сестренка! Нашлась! — всхлипнула вдруг незнакомка с младенцем и буквально упала на грудь Киры.

Младенец таким образом оказался стиснут где-то между плечом Киры и животом незнакомки. Положение ему явно не понравилось. Он заворочался и разревелся.

— Вот! — расстроилась незнакомка, отлепляясь от ошеломленной Киры, которая, чтобы не упасть, вынуждена была ухватиться за стену. — Есть хочет. Покормить у тебя найдется чем?

— Что? — пробормотала Кира. — Хотя да, конечно! Он голодный?

— Знамо дело, — кивнула женщина. — Из Твери путь не близкий. На попутках добираться почти четырнадцать часов пришлось.

— И ребенок все это время не ел? — ужаснулась Кира.

Разумеется, она имела самое смутное представление о диете младенцев. Но слышала, что новорожденные, кажется, едят чуть ли не каждый час. А если есть такая возможность, так и вообще постоянно чего-нибудь сосут. С перерывами на сон. Младенец в руках незнакомки казался совсем крошечным. Личико у него было маленькое. А выглядывающие из одеяла ручки совсем игрушечными и какими-то умилительно тоненькими.

— Он же может умереть! — прошептала Кира, поспешно отступая прочь. — От голода!

Фантик, который был ужасно любопытным, тоже вышел к дверям. И сейчас с интересом принюхивался к незнакомым запахам.

— Да не помрет, чай! — весело заявила незнакомка, проходя в Кирину квартиру. — Покормить его, он и угомонится!

С этими словами она прошествовала на кухню. Там она быстренько устроила младенца на кухонном диванчике и плюхнулась рядом с ним сама.

— Уф! — произнесла женщина. — Упарилась я с ним! Чайку нальешь?

Кира наконец получила возможность хорошенько рассмотреть женщину. Она оказалась несколько старше, чем сначала показалось Кире. Видимо, ей было хорошо за тридцать. Либо жизнь у нее была тяжелая, и состарилась незнакомка рано. Фигура полная и какая-то расплывшаяся. Лицо и руки красные и огрубевшие. Под ногтями чернела то ли грязь, то ли дорожная пыль. Наверное, путешествуя на попутках, трудно выглядеть свеженькой, словно роза. Но Кира все равно ужаснулась, представив, что такая вот грязнуля своими руками дотрагивается до младенца.

Тем временем младенец продолжал надрываться от крика.

— Ну чего ты? — выжидательно уставилась на Киру женщина. — Молоко тащи! Видишь, есть хочет.

— К-какое молоко? — удивилась Кира.

— Обычное! — казалось, развеселилась тетка. — Которое в магазине продается! Или у вас в городе коров держат? Так я не против!

— Нет, — покачала головой Кира. — Коров у нас нет. Но разве вы не сами кормите младенца?

— Вот еще! — неожиданно вспыхнула женщина.

И заметив удивленный взгляд Киры, сочла нужным пояснить:

— Нет у меня молока! Грудница прихватила. В один миг перегорело.

Кира помолчала. Как ни мало она была осведомлена о жизни кормящих матерей и младенцев, но все же ей казалось, что их должны кормить какими-то специальными смесями, которые, наверное, продавались в аптеках или специализированных магазинах. Но судя по всему, ничего такого у незнакомой женщины при себе не было. Младенец тем временем исходил криком, совершенно не давая бедной Кире сосредоточиться и додумать какую-то очень важную мысль.

— Слушай, сунь ты ему что-нибудь! — возмутилась незнакомка. — Кусок сахару у тебя есть? Нет? А конфета?

— «Коровка» подойдет?

— Отлично! — обрадовалась тетка. — То, что надо! Марля у тебя есть? Или бинт?

Стерильный бинт нашелся в аптечке. Тетка ловко открыла конфету, завернула ее в бинт и сунула это кондитерское изделие младенцу в рот.

— Что вы делаете? — кинулась Кира спасать ребенка, но изумленно остановилась.

Стоило конфете попасть в рот к младенцу, как он довольно зачмокал и утих.

— Ой, — воскликнула Кира, опускаясь на табурет, не в силах отвести глаз от этого зрелища. — А ему не повредит?

— Чего ему сделается? — равнодушно пожала плечами тетка. — Сосет и ладно. Пока сосет, молчит. А мы с тобой хоть поговорить сможем.

— О чем? — машинально откликнулась Кира.

Женщина всплеснула руками.