Те, с которыми я… Олег Янковский - Сергей Соловьев

Я, Франциск Скорина

И вот я думаю о том, что такое интеллигентный кинематографист, я совершенно не вспоминаю никакие истерики на площадке, битье посуды и невероятные вопли, крики – никаких этих глупостей. Вот так крутит и крутит ручку. Всю жизнь крутит ручку…

И у меня осталось такое ощущение от Олега с самого начала и на всю жизнь… По-человечески мы уже потом узнали друг друга, познакомились. И у меня осталось ощущение, что таким, какой он был в «Двух товарищах», и должен быть настоящий подлинный кинематографист, обладающий безупречным вкусом в жизни.

Это ощущение безупречного, ровного, сдержанного, тончайшего вкуса в жизни сопровождало меня всегда при встречах с Олегом. Причем смешно сказать, но мы даже десять минут из этих часов, суток, месяцев нашей жизни, проведенных вместе, не потратили на так называемые интеллигентные разговоры. Прав ли был Толстой, так сказать, не помирившись с Церковью? Как-то у нас не дошло до этих разговоров, потому что мы все время крутили ручку. Крутили ручку и при этом еще были абсолютными, конечно, болванами, потому что даже самый дурацкий анекдот мог вызвать у нас просто бурю восторга и эмоций. И мы могли, обнявшись, хохотать и плакать. А вот чтобы дойти всерьез до непротивления злу насилием… Я имею в виду разговор, потому что в том, что он сыграл потом, как удивительно и как глубоко показал, как тонко и сердечно он понимает Льва Николаевича Толстого, в том числе и его взаимоотношения с Церковью, его теорию непротивления злу… Но словами мы этого не проговаривали. Словами мы все больше разговаривали друг с другом на каком-то полуидиотском языке.

Я помню, в Ленинграде была смешная история. Я тогда постился и одновременно еще готовился к какой-то картине. Я мало с кем общался, для меня все это было очень серьезно. Я пришел на Московский вокзал и сел в поезд «Красная стрела», на который у меня был билет. Дошел до своего вагона, и в тамбуре первого, кого я увидел, был Никита Михалков, который спросил меня: «Ты водку принес?» Я говорю: «Никит, ты в своем уме? Какая водка? Пост!» Он посмотрел на меня как на идиота и сказал: «Какой мудак сказал тебе, что водку делают из мяса?» Я не знал, что ему ответить на этот прямой и ясный вопрос. Он говорит: «У нас есть еще пятнадцать минут, мы добежим до ресторана». И я вместо того, чтобы погрузиться в раздумья, побежал с ним в ресторан. Мы там взяли какие-то закуски, побежали назад. И когда мы зашли в купе, у меня чуть не остановилось сердце, потому что там сидел, принявший, мягко говоря, на грудь некоторое количество горячительных напитков Олег Иванович Янковский. Никита спрашивает: «Что тебя так поразило?» Я говорю: «Я только что, перед уходом, посмотрел картину «Мы, нижеподписавшиеся…». И там Олег Иванович всю картину сидел именно в такой же позе и в этом же костюме! Олег открыл один глаз и говорит: «И что же тут удивительного? У людей есть такая небходимость время о времени ездить в поездах и, значит, есть серьезная горячительная подготовленность к таким поездкам».

Где-то в районе Бологого водка у нас закончилась… С нами были уже Виталик Соломин и Ира Купченко. Запасы еще были, а поезд уже уехал из Бологого. Все уже собирались спать, Олег уже сидел в одних плавках. Он был очень хорошо сложен! Красивый такой! Ночь. «Олег, – говорим, – ты из нас самый популярный. Придется тебе пойти в сторону вагона-ресторана, который уже, конечно, давно закрыт, и постарайся там достать бутылку водки». Он говорит: «Вы видите, в каком я виде?» Мы так с Никитой: «Ноты, во-первых, популярный, во-вторых, атлетически сложен, а в-третьих, ты такой обаятельный, что отказать тебе в таком виде в бутылке водки ну никак невозможно!»

Этот довод на Олега, как ни странно, подействовал: «Ладно. Ждите». Не одеваясь, он вышел в плавках… Была метель… И Олег через тамбуры, через снег, в плавках дошел до вагона-ресторана. Минут через двадцать Олег вернулся. Он был полузаметен снегом, в плавках, но в руках бутылка водки. И единственное, что он сказал, войдя в купе: «Я думал, вы мне врете про популярность, а она, оказывается, есть! Разливайте!» Вот так «интеллектуально» мы проводили время, но весело!

Храни меня, мой талисман

И следующая наша с Олегом история – это история того, как Рустам Ибрагимбеков, замечательный драматург, писатель, однажды позвонил мне. «Вот ты знаешь, я к тебе сейчас как посредник обращаюсь, потому что Рома Балаян – режиссер и наш товарищ, работающий на студии Довженко, – снимает по моему сценарию картину «Храни меня, мой талисман» и очень просит у тебя деликатно, тонко узнать, может ли он пригласить сниматься в этой картине Таню Друбич. Он пригласил туда сниматься Олега Янковского и Сашу Абдулова, и очень было бы хорошо им в компанию воткнуть еще и Таню». Я говорю: «Так чего? И Рома – замечательный режиссер, и Олег, Саша… Так чего? Втыкайте сколько хотите. Только Таня только что родила, и даже если она поедет с дитем, то что у вас там может получиться?» Он говорит: «Это мы разберемся… Дите, грудь… это все десятое. Главное – мы с тобой договорились, теперь можем позвонить ей». Они позвонили Тане, дали почитать сценарий, который ей очень понравился. И Таня, взяв Аню, которой еще года не было, уехала куда-то сниматься.

Чужие письма

Таня человек очень настороженный, замкнутый скрытый. Но вернулась она оттуда в большом восторге. Я говорю: «Что такое?» Она говорит: «Ну такой человеческой компании я в жизни не видела. Какие они все прекрасные! Просто прекрасные!» Я говорю: «Что в них прекрасного?» – «Ой! Они все прекрасные, говорят одни глупости, не то с похмелья, не то выпивши. Абсолютно не знают текста, и все такие чудесные! Они все – настоящие артисты! И если бы они еще знали текст, то им бы и цены не было». В доказательство «чудесности» и «прекрасности» мы пошли на прощальный ужин, который был в ресторане «Узбекистан». И вот сидели мы на этом ужине: Рустам Ибрагимбеков, Рома Балаян, Олег, Саша, Таня, ели и смеялись так, что просто стекла вываливались… Я не могу вспомнить ни одной мысли, ни чьего-то кого-то рассказа о чем-нибудь. Все смотрели друг на друга, икали, плакали, смеялись и падали лицом в салат. По какой причине я не знаю, но когда мы вышли из ресторана, у меня было точно такое же ощущение, что они все такие чудесные, они такие чудесные… Мы были знакомы с Олегом задолго до этого случая, но вот после этой ресторанной встречи и банкета после окончания съемок «Храни меня, мой талисман», этого «оливье-салат-физиономия» – мы стали себя по-настоящему друзьями ощущать.

Разговор об «Анне Карениной» произошел почти случайно. Я даже не помню повода, по которому вдруг стали обсуждать «Анну Каренину». Я как бы между прочим сказал, что у меня давно была мысль когда-нибудь «Анну Каренину» снять. А Олег сказал: «Почему когда-нибудь? Давай сейчас снимем». И как-то Олег мне внушил эту мысль о том, что от мечтаний надо пытаться перейти к делу. И я стал разговаривать с разными людьми, и все эти люди стали мне кивать головой и говорить, что да, хорошо бы. Да, это действительно великий русский роман. Ну и что, что была «Анна Каренина» у Зархи? А вот в Англии было двадцать пять или даже тридцать пять «Гамлетов» на экране. И далее как-то странно, вместо того чтобы наткнуться на какое-то всеобщее сопротивление и боязнь, я наткнулся на отношение «давайте попробуем». А были еще тогда советские времена, пусть на излете, но еще советские времена. И как-то очень солидно, серьезно собралось руководство Госкино, возглавляемое тогда уже Арменом Николаевичем Медведевым, и руководство Гостелерадио, тогда возглавляемое Леонидом Петровичем Кравченко. И вот на уровне Медведева и Кравченко мы подписали мощный контракт по поводу того, что и телевидение, и Госкино вместе будут финансировать и телевизионный, и кинематографический вариант «Анны Карениной». Это было в тысяча лохматом году, но, тем не менее, это было не так давно, во всяком случае в исторически обозримом пространстве.

Звезда пленительного счастья

Сладкая женщина

Мой ласковый и нежный зверь

И мы договорились, что я сниму такой ролик – одновременно и стилистический, и операторский, чтобы какую-то ауру будущего фильма там показать. И разумеется, это будет еще и ролик актерских проб. И вот тогда, когда мы снимали этот ролик, тогда-то я и сконкретизировался. Думаю, а Олег-то что должен играть? Он же был такой еще вполне молодой человек и очень такой даже герой-любовник того времени. Я думаю, не может же он Вронского играть. И я Олегу позвонил и говорю: «Олег, вот ты меня подзадорил, подбил, значит, "Анну Каренину" снимать. Ты сам-то чего хотел там играть?» – «Как чего хотел играть? Каренина». Я говорю: «Но ты же такой молодой и хорошенький»» Он говорит: «Но я не до такой степени хорошенький, чтобы не мог попробоваться сыграть Каренина. А что, Каренин вообще чудище какое-то, одноглазый горбун? Что за ерунда? Почему?» Тогда я сказал: «Конечно. Да, Олег, конечно, я собираюсь тебя попробовать».