Леннар. Псевдоним бога - Антон Краснов

— Ты слишком многословен.

— На предмет нашего разговора может не хватить никаких слов. Впрочем, возможно, ты и прав, уважаемый Абу-Керим. Или лучше называть тебя…

— Лучше называй меня моим нынешним именем. Ведь я не называю же тебя вообще никаким.

— Хорошо. Судя по твоей двери и еще некоторым признакам, ты не выходишь из дома вот уже около двух месяцев, не так ли? Я датирую время твоего своеобразного отшельничества шестью с половиной — семью неделями — приблизительно со Святого вечера благословения Аль-Бараа, когда Аллах принимает решение о судьбе каждого человека с учетом его благочестия и высказанных в молитвах просьб. У тебя вырваны телефонные провода и телевизионный кабель. И потому ты можешь оказаться одним из немногих, кто ничего не знает о том, что сейчас больше всего волнует весь мир.

— Меня не волнует весь мир. И еще больше меня не волнует то, что волнует этот мир. Я ясно изложил?

Гость медлил с ответом. Быстрым взглядом он окинул примечательное жилище Абу-Керима. Зрелище было в самом деле впечатляющим. Единственная комната имела вид совершенно чудовищный. Стены, обклеенные древними, лохматыми обоями, напоминающими чешую снулой рыбы, ощетинились усиками оборванных в нескольких местах телефонных проводов. Дополнительную эстетичность обоям придавали приколотые к ним портреты известных политических деятелей вперемешку с пучеглазыми неграми в чалмах и без, усатыми арабами в клетчатых платках, гологрудыми девицами всех мастей, а также издевательскими открытками на нескольких языках мира. Открытки были перемазаны кетчупом, что затрудняло восприятие, но усиливало визуальный эффект. Там и сям в стенах торчали дротики и метательные ножи, на которых непринужденно висели полотенца, нижнее белье, пара алюминиевых кружек и даже чудовищного вида огромный обшарпанный черный противогаз, похожий на звезду НБА Шакила О'Нила. Мебель, помимо длинного низенького, в нескольких местах провалившегося дивана, отсутствовала. Из длинной и опасной темной щели, обозначающей вход в кухню, несло гарью. Но даже эта гарь не могла скрыть того факта, что на кухне что-то разлагается. За диваном виднелась массивная крышка люка, сколоченного из грубых тесаных досок. По полу тянуло сквозняком. У стен сквозняк был таким сильным, что перекатывал по грязному драному линолеуму несколько мутных ампул с отколотым горлышком. На валике дивана висел разложенный ноутбук, брошенный экраном вниз. На корпусе ноутбука стояла банка с мутной желтоватой жидкостью, издававшей едкий запах. В жидкости этой плавало что-то похожее на размокшую желтую бумагу, подпаленную с краев.

— Да, куда уж яснее, — сказал гость, и это был то ли ответ на уже изрядно подзабытый вопрос уважаемого Абу-Керима, то ли впечатление от увиденного. — Что ж…

— Я вижу, тебе не нравится мой дом, — сказал Абу-Керим, — конечно, я мог бы купить себе особняк в квартале Дефанс. Или виллу на Лазурном. Но зачем? Роскошь — ненужный довесок к быту, а быт и без того утомителен. Выйдем на улицу. Ко мне не любят ходить в гости. В предпоследний раз у меня в гостях был один негр. Я подарил ему свой телевизор. В последний раз был он же, тогда я проломил ему башку. В третий раз он не приходил. Наверное, умер или поумнел. Вот, пришел ты.

С этими словами Абу-Керим снял со стены противогаз, похожий на О'Нила, и надел его. Довольно внушительная борода нисколько не помешала этому эксцентричному поступку.

— Он нисколько не мешает мне слушать, — прозвучал приглушенный голос хозяина дома. — Я всегда хожу в нем на улицу. Хочешь мескалина? Еще есть квалюдес. Да, и опиум. А в Аравии, помню, мы делали отличную вещь на основе вытяжки из человеческой поджелудочной железы. Или из надпочечников — забыл вот… Но сейчас, извини, ничего такого нет.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался человек в серой рубашке, нисколько не смущаясь поведением и предложениями Абу-Керима. — Пойдем поговорим. Ты ведь говорил, что заставить тебя вернуться к работе может только чрезвычайно интересное, яркое. Вроде официального заказа МОССАДА или гласа с неба.

— Что, из МОССАДА?..

— Нет, с неба, — то ли в шутку, то ли всерьез ответил гость. — Речь пойдет о СВЯЩЕННОМ ЗНАКЕ. Это мы с тобой можем толковать происходящее сколь угодно вольно. Но те, кто верит безоговорочно и неистово… Болваны! Словом, пройдемся.

Они гуляли по заполняющемуся сумерками опасному иммигрантскому кварталу около получаса. На противогаз никто из редких прохожих не обращал внимания. На содержание разговора тоже: говорили по-русски. Только дважды прерывали беседу двух мужчин. Жертв почти не было…

Во время этого разговора гость Абу-Керима несколько раз показывал пальцем в нездоровое темно-серое небо, туда, где висел кривой тощий рог убывающей луны.

Наконец вернулись в дом. Тут в руках гостя Абу-Керима невесть откуда возник невзрачный черный чемоданчик, который он положил к ногам хозяина дома и пояснил:

— Тут все, что потребуется. Деньги на расходы, документы, визы. Контакты. Необходимая информация. Все.

— Я понял.

Человек в серой рубашке уже совсем было вознамерился уходить, как вдруг Абу-Керим, догнав его на выходе из дома, придержал рукой за плечо и, почти насильно развернув к себе, размеренно произнес:

— Вот что. Я сначала полагал, что мне необязательно знать сейчас, заказ есть заказ, и дополнительные сведения ни к чему. Я уверен, что ответ на мой вопрос легко узнать не только из содержимого этого чемоданчика, но все же… Я не дикий бербер из пустынь Алжира и не обезьяна, которая только что спрыгнула с африканской пальмы, перебралась в Марсель или Париж по французской иммиграционной визе и приняла ислам. Все-таки я учился в Москве и в Нью-Хейвене… Что там такое на самом деле?

— Я больше удивлялся, отчего ты до сих пор не задавал этого вопроса. Там, на орбите Луны, — огромный корабль пришельцев. То, что мы условно называем звездой — по-моему, элемент освещения корпуса или фрагмент силового защитного поля, что у них уж там в ходу? Сейчас близится новолуние, а вот еще несколько дней назад этот корабль можно было видеть невооруженным глазом. Такая маленькая тень на фоне освещенной поверхности Луны, маленькая тень, настоящие размеры которой страшно представить…

Абу-Керим давно ничему не удивлялся, а если и проклевывалось в нем это редкое для него чувство, то ни единым жестом или мимическим движением не отражалось на нем. Вот и сейчас он кивнул головой и поднял глаза к небу, туда, где рядом с серпиком тающей луны едва заметно мерцала тщедушная зеленовато-бледная звездочка.

— Грядут интересные времена, — наконец сказал он, возвращаясь к дивану и пинком отправляя ноутбук в угол, а потом склоняясь головой к диванному валику.

— О, не сомневаюсь, уважаемый, — немедленно ответил его гость.

Глава первая

ГОРЬКИЙ ОПЫТ

ИЗ ХРОНИК КОРОЛЕВЫ

<…>Еще недавно они не знали, где живут. Еще недавно они с разной долей смирения или гнева считали свой мир совсем другим. Тем не менее они чувствовали себя дома. Теперь же, с появлением Леннара, Академии, Обращенных — все переменилось, все смешалось, как переменилась и, быть может, замутилась и моя собственная сущность. Нет, я не сетую и не жалуюсь. Я сама сознательно пошла по этому пути. Я узнала о моем мире много, быть может — слишком много. По сути, он не изменился, этот мир, лишь был узнан нами с другой стороны… До появления Леннара мы считали, что наш мир — это огромный орех, разделенный пресветлым Ааааму на несколько частей, одна над другой — Верхние и Нижние земли. Стены Мирового Ореха отделяют наш, обитаемый, мир от Великой пустоты. Мы считали, что наш мир явлен нашим предкам милостью светлого Ааааму, того, чье истинное Имя неназываемо. Но что же?.. Что изменилось в устройстве нашего мира после того, как мы узнали: это — огромный звездолет, плывущий в Мировой пустоте Корабль, сработанный пятнадцать веков тому назад соплеменниками Леннара, при участии его самого? Просто изменились понятия, наименования: вместо Мирового Ореха — Корабль, вместо древних богов-демиургов — строители из плоти и крови, однако же заслуживающие стать богами за свой подвиг великого строительства. И, вот ирония, он действительно был детищем пресветлого Ааааму…

<…>Я совершенно уверена, что Храму было известно истинное положение дел. Пусть эта истина была не столь ясной и незамутненной, как та ее ипостась, что вложена в уста Леннара. Иначе как смогли бы иерархи Храма управлять нашим миром долгие века, не знай они хотя бы части его секретов, его потаенных ядер? Конечно, такая тайна не может быть соблюдена совершенно, и что-то просачивалось… И в народе достаточно умных людей. Некоторые из этих людей осмеливались проникать в запретные места — Язвы Илдыза, которые являются очагами древних техногенных катастроф, ранами на теле нашей земли. Некоторые даже рисковали шагнуть в самую пасть древним дьяволам — попросту оказаться в зоне действия разрушенных много веков назад транспортных порталов Корабля… Те, кто выживал и выносил из Язв запретное знание, немедленно объявлялись Храмом еретиками и умертвлялись…