Название - Имя Фамилия

Натянуто улыбнувшись, он протянул руку:

- Меня зовут Урия Олатэр, я последний священник церкви Молниевого Камня. Могу я узнать твое имя?

Улыбнувшись в ответ, незнакомец пожал протянутую руку. На миг Урии показалось, что вот-вот память его в великом озарении поможет ему узнать гостя, но воспоминание исчезло, так и не став четким.

- Неважно, как меня зовут, - сказал гость. – Но если тебе нужно как-то ко мне обращаться, можешь звать меня Откровение.

- Необычное имя для того, кто заявляет, что не любит священников.

- Возможно, но на данный момент оно лучше всего соответствует моей цели.

- И что же это за цель? – поинтересовался Урия.

- Я хочу поговорить с тобой, - сказал Откровение. – Я хочу узнать, почему ты все еще здесь, в то время как весь мир благодаря развитию науки и разума отказывается от веры в богов и высшие силы.

Мужчина посмотрел вверх, где за хоругвями виднелся чудесный свод церкви, и Урия несколько успокоился, заметив, что лицо его смягчилось при виде картин, там изображенных.

- Великая фреска Изандулы, - сказал священник. – Божественная работа, не правда ли?

- Она великолепна, - согласился гость, - но божественна? Не думаю.

- Тогда тебе следует рассмотреть ее получше, - ответил Урия и сам посмотрел вверх, вновь, как и всегда, чувствуя, как быстрее бьется сердце при взгляде на сказочную фреску, созданную более тысячи лет назад легендарной Изандулой Вероной. – Позволь ее красоте проникнуть в душу, и ты ощутишь в себе дух божий.

Весь свод покрывала роспись, и каждый ее фрагмент изображал отдельную сцену: обнаженные фигуры, забавляющиеся в волшебном саду; вспыхивающие звезды; битва между золотым рыцарем и серебряным драконом, и бессчетное количество других, столь же фантастических сюжетов.

Ни время, ни скудное освещение не могли испортить фреску: насыщенность оттенков, выразительность композиции, анатомическая точность мускулистых тел, сплетающихся в движении, яркие цвета и запоминающиеся лица героев каждой сцены – все это и поныне вызывало такой же трепет, как и в тот день, когда Изандула отложила кисть и приняла смерть.

- «И тогда весь мир поспешил увидеть явленную фреску», - процитировал Откровение, задержав взгляд на фрагменте, изображающем рыцаря и дракона. – «И все, кто увидел ее, в изумлении лишились дара речи».

- Ты читал Вазтари [1], - заметил Урия.

- Читал, - согласился Откровение, с неохотой отворачиваясь от фрески. – Он часто злоупотребляет гиперболами, но в этом случае он, скорее, преуменьшает впечатление.

- Ты изучаешь искусство? – спросил Урия.

- Я много чего изучал в жизни, - сказал Откровение. – В том числе и искусство.

Урия указал на центральную сцену фрески, где было изображено чудесное существо, состоящее из света, вокруг которого расположились механизмы из золота.

- Тогда ты не можешь отрицать, что эту работу пронизывает вдохновение, дарованное свыше.

- Конечно же, могу, - возразил Откровение. – Фреска грандиозна вне зависимости от того, существуют высшие силы или нет. Она не доказывает существование чего бы то ни было. Боги никогда не создавали произведений искусства.

- Раньше некоторые сочли бы такие слова богохульством.

- Богохульство, - ответствовал Откровение с ироничной улыбкой, - это преступление без жертвы.

Урия невольно рассмеялся.

- Точно подмечено, но ведь только рука, которую направляла божественная сила, могла создать подобную красоту?

- Я не согласен с этим, - сказал Откровение. – Скажи, Урия, доводилось ли тебе видеть скальные скульптуры Марианского каньона?

- Нет, - ответил Урия, - но я слышал, что они невероятно красивы.

- Так и есть. Скульптуры в тысячу метров высотой изображают королей той земли, и вырезаны они в скале, на которой не может оставить отметину никакое оружие и никакой бур. Они нисколько не уступают в грандиозности этой фреске, материалом им послужила скала, тысячелетия не видевшая света, и создал эти скульптуры в незапамятные времена народ, никогда не знавший бога. Истинному искусству не нужна божественная причина, оно существует само по себе.

- У тебя свое мнение, - вежливо согласился Урия, - а у меня свое.

- Изандула – художник, прекрасный в своей гениальности, в этом сомнений нет, - продолжал Откровение, - но ей также надо было как-то зарабатывать на жизнь, и даже лучшие художники вынуждены браться за заказную работу, когда таковая подворачивается. Эта работа принесла ей хороший доход, я уверен, ибо в те времена церкви были до неприличия богатыми организациями; но была бы ее работа менее чудесной, если бы по заказу она расписывала потолок во дворце какого-нибудь светского правителя?

- Наверное, нет, но этого мы никогда не узнаем.

- Да, не узнаем, - согласился Откровение и прошел мимо Урии по направлению к алтарю. – И я склонен полагать, что людьми, которые ссылаются на божественную силу в качестве объяснения такой гениальной работы, отчасти движет зависть.

- Зависть?

- Вот именно, - сказал Откровение. – Они не в силах поверить, что кто-то из рода человеческого способен создавать подобные шедевры, а они – нет. Отсюда и объяснение: разум художника наполнила вдохновением некая божественная сущность.

- Какое циничное представление о человечестве, - заметил Урия.

- Отчасти, да, - ответил Откровение.

Урия пожал плечами и сказал:

- Эта беседа очень занимательна, но, друг Откровение, прошу меня извинить: мне надо готовиться к службе для моей паствы.

- Никто не придет, - сказал Откровение. – Здесь остались только ты и я.

Урия вздохнул.

- Зачем ты здесь? На самом деле?

- Это последняя церковь на Терре, - объяснил Откровение. – Скоро история избавится от подобных мест, и прежде, чем церковь исчезнет, я хочу запечатлеть ее в памяти.

- Я так и знал, что эта ночь будет необычной, - сказал Урия.

Урия и Откровение вошли в ризницу и сели друг напротив друга за тяжелым столом из красного дерева, покрытым резьбой в виде переплетающихся змей. Кресло скрипнуло под весом гостя; Урия достал из ящика стола высокую, покрытую слоем пыли бутылку синего стекла и пару оловянных кубков. Наполнив их темно-красным вином, он откинулся в кресле.

- Твое здоровье, - сказал Урия, поднимая кубок.

- И твое, - ответил Откровение.

Сделав глоток, гость Урии одобрительно кивнул.

- Очень хорошее вино. Выдержанное.

- Ты знаешь толк в винах, Откровение, - похвалил Урия. – Эту бутылку отец подарил мне на мое пятнадцатилетие и велел открыть ее в мою брачную ночь.

- Но ты так и не женился?

- Не смог найти ту, что стала бы терпеть мои выходки. В то время я был отъявленным мерзавцем.

- Мерзавцем, который стал священником, - заметил Откровение. – Похоже, за этим стоит целая история.

- Так и есть, - сказа Урия. – Но некоторые раны слишком глубоки, и не стоит их бередить.

- Ладно, - согласился Откровение и сделал еще глоток.

Поднеся кубок к губам, Урия разглядывал своего гостя. Прежде чем сесть, Откровение снял багряный плащ и перебросил его через спинку кресла. Одет он был просто и практично, так же, как одевались практически все жители Терры, и единственной особенностью его костюма была безупречная чистота. На указательном пальце правой руки он носил серебряное кольцо-печатку, но Урия не мог рассмотреть изображенные на ней символы.

- Скажи мне, Откровение, что ты имел в виду, говоря, что это место скоро исчезнет?

- Только то, что я сказал, - ответил Откровение. – Даже сюда, на вершину горы, наверняка доходили разговоры о том, что цель крестового похода Императора – уничтожить все виды религии и веры в сверхъестественное. Вскоре его войско будет здесь и разрушит эту церковь до основания.

- Я знаю, - сказал Урия с грустью. – Но для меня это неважно. Моя вера со мной, и никакой жестокий деспот не сможет запугать меня. Я не изменю своим убеждениям.

- Очень упрямая позиция, - сказал Откровение.

- Это и есть вера, - подчеркнул Урия.

- Вера! – Откровение фыркнул. – Ты по собственному выбору веришь в невероятное и не требуешь доказательств…

- Сила веры именно в том, что она не требует доказательств. Достаточно просто верить.

Откровение рассмеялся.

- Теперь я понимаю, почему Император хочет избавиться от религии. Ты считаешь, что в вере сила, я же считаю, что в ней – опасность. Подумай о том, что люди, движимые верой, сделали в прошлом, вспомни все те чудовищные преступления, что за многие века совершили верующие. Жертвы политики исчисляются тысячами, религии - десятками тысяч [2].

Допив вино, Урия спросил:

- Ты явился сюда, просто чтобы подразнить меня? Я отверг насилие, но я не потерплю, чтобы меня оскорбляли в моем собственном доме. Если это все, чего ты хочешь, тогда тебе лучше уйти.

Откровение поставил кубок на стол и примирительно поднял руки.