Курс — одиночество - Вэл Хаузлз

Жан Лакомб, кажется, больше не предпринимал одиночных плаваний. Журналисты ошибаются, объявляя его погибшим в 1963 году у Азорских островов. Погиб его однофамилец Рене Лакомб, более известный по прозвищу «одинокий моряк». Добавим также, что Чичестер в 1966–1967 годах совершил «вояж века» — одиночное кругосветное плавание из Плимута с одной лишь остановкой в австралийском порту Сиднее. По пути он обогнул мыс Горн, что считается «Эверестом» парусного мореходного искусства.

Итак, «Курс — одиночество» Вэла Хауэлза. Читатель, интересующийся трансатлантическими гонками, не почерпнёт здесь почти никаких подробностей. «Трансатлантическим гонкам, — пишет Хауэлз, — посвящено изрядно книг. Я вовсе не собираюсь пополнять их список ещё одним названием, нет, я приглашаю вас с собой в плаванье». И он честно держит своё слово. Вы действительно на фолькботе. Вы зажаты в каюте шесть на шесть футов. Обычно в таких случаях пишут: читатель переносится на одинокую яхту, плывущую на просторах океана.

Вместе с отважным моряком вы встречаете восходы солнца, вдыхаете соленый бодрящий запах моря и т. д. Но в том-то и дело, что это было бы неверно по отношению к Хауэлзу, к его книге, совершенно лишённой какого-либо штампа и шаблона. Меньше всего он старается представить себя традиционным героем, вступившим в единоборство с океаном. Учтите, «Курс — одиночество» не наспех переработанный дневник моряка, увидевший свет через полгода после прибытия. У Хауэлза было время, чтобы навести глянец, чуть-чуть где-то приукрасить себя, но он честно, без рисовки рассказывает о своих чувствах, ощущениях, мыслях и поступках. «Да, мне одиноко. Да, мне страшно. Да, я буду рад, когда всё это кончится». Он борется с соблазном прекратить плавание уже на Азорских островах. Он не без основания называет себя неустойчивым и неуравновешенным. Его, видите ли, до слёз растрогало сообщение о смерти политического деятеля, о котором он прежде толком ничего не знал. Действительно, случись это на земле — его глаза равнодушно скользнули бы по некрологу, и он, перевернув газетный лист, тотчас же забыл о нём.

Да, всё это так. Но когда разражается непогода, Хауэлз со слипшимися от солёных брызг волосами и всклокоченной бородой, проклиная на чём свет стоит старикашку Нептуна, принимает вызов стихии и как равный сражается с ней. Да, читая «Курс — одиночество», надо всё время брать поправку на иронический тон повествования. О подвиге (а плавание в одиночку на небольшой, далёкой от совершенства, да ещё лишённой радиосвязи яхте через океан — подвиг) можно писать по-разному. Можно написать в возвышенном стиле, но тогда появляется опасность превратиться в абстрактного романтического героя. Хауэлз же больше всего избегает краснобайства, ему претят звонкие, патетические фразы, его речь шершава, даже порой грубовата. Однако у него в запасе есть и целомудренные слова. Вспомните вечер на Бермудских островах — эту как бы вставную новеллу, которая так ярко противостоит цинизму иных морских романов, когда заходит речь об отношении к женщине.

Он всё время подтрунивает над собой. И очень хорошо, что Хауэлз выбрал такую манеру. Для нас теперь он живой, конкретный человек, и многие приняли бы его приглашение к путешествию. Что ни говори, а Хауэлз — опытный моряк-парусник и добрый товарищ. Вероятно, читатель, никогда не плававший на маленьких кораблях в море, получит абсолютно реальное представление о таком плавании. Это не натурализм. Это жизнь, а жизнь моряка, что скрывать, сурова.

Во время третьих трансатлантических гонок произошли драматические происшествия. Ещё в Ла-Манше столкнулся с встречным судном и выбыл из соревнований фаворит гонок Эрик Табарли. Среди Атлантики исчез француз Кат. Нашли его чудом почти через неделю на надувной лодочке. Были и другие несчастные случаи. А осенью 1968 года стало известно о трагедии «маленькой одиночки» — яхты, на которой 75‑летний Вильям Виллис намеревался пересечь Атлантику. Может показаться парадоксом, что знаменитый мореплаватель-одиночка, дважды покоривший Тихий океан на плоту, не смог одолеть Атлантический. Две попытки ему не удались, а третья оказалась роковой.

В наших издательствах вышло в свет уже несколько книг мореплавателей-одиночек. «Курс — одиночество» займёт среди них особое место как по художественной ценности (она читается на одном дыхании), так и по глубине проникновения во внутренний мир человека, оказавшегося лицом к лицу с океаном.

В. Войтов

Вэл Хауэлз

Курс — одиночество

(Перевод с английского Л. Жданова)

Введение

Перед вами повесть о переходе через океан, через Северную Атлантику, от Плимута (Англия) до Нью-Йорка (США).

Это правдивая повесть. Всё до мелочей происходило так, как об этом здесь рассказано.

Она рождалась долго. Мы должны возвратиться к 1960 году. Олимпийский год. Год — как и все годы — событий огромной важности. И год, когда в летопись парусного спорта была вписана ещё одна страничка — первые трансатлантические гонки одиночек.

Немножко терпения, читатель. Все мы знаем, что этим гонкам уже посвящено изрядно книг. Я вовсе не собираюсь пополнять их список ещё одним названием, нет, я приглашаю вас с собой в плавание.

Что, слишком смелый ход?

Мы не одни, вместе с нами стартуют другие.

Вам страшновато выходить в такой рейс с совершенно незнакомым человеком? Возможно, вы правы. Четыре года плаваний и ещё одни трансатлантические гонки понадобились мне, чтобы собраться с духом и посмотреть правде в глаза.

Но к чему мешкать? У нас есть яхта фолькбот (наибольшая длина двадцать пять футов), построенная надёжными руками моих друзей. Вы не утонете на ней, положитесь на моё слово.

Вы плохо разбираетесь в парусном спорте? Это не играет никакой роли. Вы не первый, кто бросает вызов океану, не обладая достаточным опытом. Подобно большинству из нас, вы, наверно, с удовольствием будете учиться по ходу дела.

Скажу только, что Дэвид Льюис шёл на «Главной добродетели», у Фрэнсиса Чичестера был «Джипси Мот», а Блонди Хазлер вёл «Шутника». Вы всё ещё побаиваетесь? Опасаетесь, что вам будет скучно? Я тоже рискнул и не успел опомниться, как на меня обрушилась лавина впечатлений.

Вэл Хауэлз

I

От Сондерсфута в Южном Уэльсе до Плимута рукой подать, каких-нибудь несколько сот миль, рядовой переход, но присутствие команды на борту скрасило рейс. Я был очень рад спутникам. Плавать в обществе было настолько приятнее, чем в одиночку, что я чувствовал своим долгом заботиться о благе моих товарищей.