Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В бравурной статье, напечатанной в феврале 1914 года в «Биржевых Ведомостях», военный министр В. А. Сухомлинов яркими красками обрисовал военную мощь России, заявив, что царская армия покажет себя «не только громадной, но и хорошо обученной, хорошо вооруженной, снабженной всем, что дала новая техника военного дела».
Оставалось лишь доказать это на деле, а пока миллионы жителей империи спешили «исполнить свой долг» и встать в ряды вооруженных сил Российской империи. Не всегда и не везде этот процесс происходил в нормальном режиме. Так, перепившиеся новобранцы совершенно разгромили Барнаул, в котором от пожаров и стрельбы, начатой вызванными властями войсками, погибло около трех сотен человек. Аналогичные, но куда менее катастрофические по своим последствиям события, происходили в ряде других местностей империи, однако в целом мобилизация прошла достаточно спокойно. Немалую роль в этом сыграл новый «сухой закон».
19 июля. Сухой закон
Императорский указ, которым на время мобилизации (в более поздней редакции, опубликованной спустя месяц, – на все время войны) запрещалось изготовление и употребление алкогольных напитков, был издан по ряду рациональных и иррациональных причин.
Прежде всего опасались повторения событий прошлой войны, когда пьяные солдаты сперва громили железнодорожные станции по дороге на фронт, а затем – во время возвращения домой. Теперь, в 1914 году, большинства подобных эксцессов удалось избежать, но Николай II решил не останавливаться на достигнутом и продлил действие «сухого закона» вплоть до окончательной победы над «тевтонскими державами». Решение царя опиралось и на его давнее желание избавить монархию от упрека в зарабатывании «пьяных денег» (к этому времени алкогольная монополия приносила в бюджет около пятой части всех государственных доходов) на «спаивании народа». Запрещая продажу алкогольных напитков, в Санкт-Петербурге надеялись и поправить дела крестьянства, которое, как считалось, больше всех претерпевало от «зеленого змия», и уменьшить распространение «хулиганства» в городах, что в условиях войны приобретало особое значение.
Однако, вызвавший сперва весьма одобрительную реакцию в обществе, царский указ, как и практика его осуществления, были впоследствии подвергнуты жесткой критике.
Благотворный эффект от запрета действовал недолго и уже очень скоро был полностью нивелирован за счет нелегального производства алкогольной продукции, а также ее суррогатов. Уже к концу первого года войны «самогон» варили практически в каждой деревне, для крестьян самогоноварение стало постоянным источником спекулятивных доходов, в конечном счете оказавших немалое влияние на положение с продовольствием в империи. Для малообеспеченных же слоев городского населения «сухой закон» стал наглядным свидетельством собственной дискриминации, поскольку несмотря на все запреты и преследования, при наличии средств приобрести качественную продукцию было несложно, тогда как беднякам предлагалось употреблять «кумушку», «ханжу» и т. п. суррогаты. Уже к середине 1915 года наблюдатели отмечали рост «пьянства» в России даже по сравнению с предвоенным периодом, что прямо указывало на провал антиалкогольной кампании императора.
19–24 июля. Война с Германией и Австро-Венгрией
В рамках прокатившегося по всей Европе обмена дипломатическими угрозами, Германия потребовала от России прекратить начатую мобилизацию, а, получив отказ, объявила войну. От волнения и спешки германский посол вручил 19 июля российскому дипломату сразу два перевода с немецкого на русский язык, породив тем самым легенду о двух вариантах самой ноты, будто бы предрешавших войну вне зависимости от ответа Санкт-Петербурга на требования Берлина.
Пятью днями позднее настал черед габсбургского представителя, который, обвинив российское правительство в провокационном потакании «сербским интригам» на Балканах и подготовке совместно с остальными странами Антанты нападения на державы Тройственного союза, объявил состояние войны между Россией и Двуединой монархией. Союз «трех черных орлов», в течение двух веков определявший политику в Центральной и Восточной Европе, приказал долго жить.
20 июля. Верховный главнокомандующий
После долгих колебаний император Николай II отказался принимать непосредственное командование войсками и, неохотно уступив доводам министров, возложил обязанности Верховного Главнокомандующего на великого князя Николая Николаевича – долговязого сухопарого кавалериста, которому царь приходился племянником. Из своей Ставки в маленьком белорусском городке Барановичи великий князь должен был осуществлять руководство действующими армиями и флотами, одновременно получив практически неограниченные полномочия в «прифронтовой зоне», население которой превышало по численности некоторые европейские страны. Однако, в тот момент, когда счет войны еще отмерялся неделями, никто не задумывался о неудобствах, вызванных фактическим разделением империи на две части.
Имелись куда более насущные проблемы. Николай Николаевич пытался координировать действия своих войск, одновременно ревниво следя за действиями военного министра В. А. Сухомлинова, чье влияние на слабохарактерного племянника великого князя представлялось главнокомандующему крайне опасным. Он не доверял стратегическим способностям военного министра, считая его приспособленцем, ловко использующим монаршую чету для своих карьерных устремлений. Опасаясь того, что придворные интриги лишат его плодов предстоящей победы, Николай Николаевич устроил Сухомлинову настоящую обструкцию, фактически не информируя военного министра ни о собственных планах, ни о ходе боевых действий.
Ирония заключалась в том, что в качестве военного деятеля великий князь не представлял из себя ничего сколько-нибудь выдающегося, а, по мнению многих, и вовсе был неспособен исполнять обязанности верховного главнокомандующего. Недостатки Николая Николаевича никоим образом не умалялись присутствием в Ставке двух его ближайших помощников – начальника штаба Верховного главнокомандующего Н. Н. Янушкевича и генерал-квартирмейстера Ю. Н. Данилова. Последний являлся не более чем усердным рутинером, а первый общепризнанно считался бездарностью даже по не слишком высоким стандартам командного состава императорской армии. Тем не менее, именно на них была возложена обязанность привести русские армии к победе.
Царь выставил на поле боя огромное воинство, но российским железным дорогам требовалось не менее сорока пяти дней, чтобы доставить каждого призванного человека в расположение его части. Согласно предвоенным планам, русские военные усилия должны были исходить из действий Германии: если немцы двинут большую часть своих армий на Восток, то Россия прибегнет к «стратегии 1812 года», отступая из Польши и выигрывая время, но если немцы отправятся на Париж, оставив свои границы на востоке уязвимыми, то русские перейдут в наступление, не дожидаясь завершения мобилизации. Еще за год до начала войны начальник русского Генерального штаба твердо пообещал это французам. Теперь настало время исполнять обещанное.
Для этого в распоряжении у великого князя имелись немалые силы: на «германском» Северо-Западном фронте к концу июля были готовы отправиться в бой двадцать шесть пехотных и кавалерийских дивизий, сведенные в две армии, а на «австрийском» Юго-Западном фронте русские располагали еще сорока шестью дивизиями, распределенными среди четырех армий. Это были лучшие войска Российской империи.
26 июля. Государственная Дума и российское общество
