Прерия - Джеймс Купер

Несмотря на это, глава переселенцев твердо шел по своему пути, направляя его чо солнцу; он решительно уходил от цивилизованных мест и с каждым шагом все более и более углублялся в дикие места, населенные варварами. Однако, когда день стал подходить к концу, забота о ночлеге заняла его ум, неспособный составить определенный план будущей деятельности и видевший только то, что относилось к данному моменту.

Он взошел на холм, более высокий, чем остальные, остановился там на мгновение и бросил любопытный взгляд вокруг, ища каких-нибудь признаков присутствия трех необходимых пешей. — воды, леса и травы.

Очевидно, поиски его не увенчались успехом, так как он смотрел еще несколько минут со свойственным ему беспечным видом, потом стал медленно спускаться с холма тяжелыми, размеренными шагами, как те тучные животные, которые спускаются, увлекаемые настолько же своим весом, насколько крутизной спуска.

Молодые люди, молча шедшие за ним, так же оглядывались вокруг, ко внимательнее и с большим интересом. Шаги людей и животных становились все медленнее и медленнее; очевидно, недалеко было время, когда отдых станет необходимым. Идти по траве прерий становилось все труднее, тем более, что усталость брала свое. Приходилось бичом возбуждать рвение измученных животных. В ту минуту, когда усталость полностью охватила всех путников, кроме разве только предводителя, и глаза всех, как по уговору, устремились вперед, все замерли, пораженные неожиданным зрелищем.

Солнце уже зашло за ближайший холм, оставив по себе полосу яркого света. И в этой полосе четко вырисовывалась теперь какая-то человеческая фигура. Она выделялась на этом золотом фоне столь рельефно, что, казалось, нужно только протянуть руку, чтобы дотронуться до нее. Рост фигуры был колоссальный, поза — полна задумчивой меланхолии. Фигура стояла как раз на пути путешественников. Отблески яркого света, окружавшие ее, мешали рассмотреть ее в подробностях.

Действие этого зрелища было поразительно. Человек, шедший впереди, остановился и стал смотреть на таинственное явление с угрюмым любопытством, вскоре перешедшим в нечто вроде суеверного ужаса. Когда первое впечатление ужаса прошло, сыновья медленно приблизились к отцу; правившие повозками последовали их примеру, и вскоре все образовали молчаливую, неподвижную группу. Послышалось бряцание оружия, хотя путники вначале приняли непонятное явление за сверхъестественное, за призрак. Двое самых храбрых юношей схватились за ружья, чтобы быть готовыми по первому знаку пустить их в ход.

— Пошлите мальчиков вперед, направо, — резким негармоничным голосом крикнула смелая мать, — ручаюсь, что Аза или Абнер разделаются с этой тварью.

— Может быть, и следует испробовать ружья, — пробормотал тупой и глупый на вид человек.

Черты и выражение его лица были довольно схожи с лицом старухи. Проговорив эти слова, он снял ружье и быстрым, ловким движением поднял его в уровень с глазом. — Поуни-волки[1], говорят, охотятся всегда в равнинах толпами в сотню людей; если это так, то они никогда не потеряют ни одного человека из своего племени.

— Погодите! — вдруг вскрикнула девушка; ее нежный голос дрожал от волнения. — Не все наши здесь, может быть, это друг.

— Кто теперь в разведке? — крикнул отец, бросая в то же время мрачный, недовольный взгляд на своих мужественных сыновей. — Опустите ваше оружие, опустите, — прибавил он, протягивая указательный палец в сторону товарища с выражением лица человека, которому опасно противоречить; — мое дело еще не завершено; окончим мирно то, что еще осталось сделать.

Человек, только что обнаруживший враждебные намерения, по-видимому, сразу понял его слова и опустил ружье. Молодые люди, обернулись в сторону девушки, говорившей так горячо, и взглядом как будто просили объяснить ее слова; но она, видимо, довольная тем, что ей удалось защитить незнакомца, уже удалилась на свое место.

За это время краски на горизонте изменились несколько раз. Слепящий свет приобрел более нежные и темные оттенки. По мере того, как отблеск становился менее ярким, размеры призрака — действительного или воображаемого — становились менее гигантскими и, наконец, обрисовались вполне ясно. Вождь отряда, краснея от своей нерешительности, пошел дальше; на всякий случай он отвязал ремень ружья и держал ружье наготове.

Эта предосторожность казалась излишней. С минуты своего внезапного, необъяснимого появления, живой призрак, как бы висевший между небом и землей, не двинулся с места, не проявил никаких враждебных намерений. Да если бы у этого человека и были какие-нибудь ужасные замыслы, он вряд ли был бы способен привести их в исполнение.

В человеке, перенесшем всю тяжесть более чем восьмидесятилетнего возраста, не было ничего устрашающего для такого силача, каким был переселенец. Незнакомец был дряхл. Однако было видно, что время, а не болезни так сильно изменили его. Его худое лицо носило печать старости, но черты его не были обезображены страданием. Его ослабевшие мускулы еще говорили о былой силе; даже теперь во всей его фигуре было столько жизненной силы, что, если бы не слишком известная непрочность человеческого рода, можно было бы думать, что оно еще долго может противостоять разрушительному влиянию времени. Его одежда состояла, главным образом, из шкур, надетых мехом кверху; рог с порохом, пороховница и кожаный мешок с охотничьими принадлежностями висели у него за спиной. Он опирался на необыкновенно длинный карабин, носивший, как и его хозяин, следы продолжительного тяжелого служения.

Когда группа переселенцев подошла довольно близко, из травы, у ног старика, раздалось ворчание; старая охотничья собака, худая и беззубая, медленно поднялась во весь рост, встряхнулась и сделала вид, будто не хочет пропустить путешественников.

— Тише, Гектор, тише, — сказал ее хозяин несколько дрожащим от старости голосом, — что тебе за дело до людей, путешествующих по своим делам?

— Чужеземец, — сказал глава переселенцев, — не можете ли вы сказать мне, где я могу найти все необходимое для ночлега?

— Разве земля по ту сторону Большой реки[2] уже вся заполнена? — спросил торжественным тоном старик, по-видимому, не слышавший обращенного к нему вопроса. — Почему же мои глаза видят то, чего они не думали увидеть еще раз?

— Конечно, там есть еще довольно места для тех, кто имеет деньги и кому все равно, где жить, — ответил переселенец, — но на мой вкус там слишком много народу. Каким может быть расстояние отсюда до ближайшего места на берегу Большой реки?

— Лань, поднятая охотниками, могла бы освежиться в Миссисипи не иначе, как пробежав более пятисот миль.