Невеста герцога - Джулия Куин

При появлении герцога все уставятся вначале на него, потом на нее. Затем он приблизится к ней и после нескольких минут неловкого разговора пригласит танцевать. А когда танец закончится, он поцелует ей руку и удалится.

Надо полагать, он отправится искать знаки внимания женщин совсем другого сорта, из тех, на ком не женятся.

Это была не та тема, над которой Амелии полагалось размышлять. Впрочем, это соображение ее никогда не останавливало. В самом деле, можно ли ожидать верности от мужчины до свадьбы? Они с сестрой не раз обсуждали этот вопрос и каждый раз получали один и тот же удручающий ответ.

Особенно если дело касалось джентльмена, обрученного в детстве. Несправедливо ожидать, что он откажется от всех развлечений, в которых участвуют его приятели, только потому, что его отец подписал брачный контракт пару десятилетий назад.

Семейству Уиллоуби надо было заставить Уиндема назначить дату свадьбы.

— По тебе не скажешь, что ты в восторге от того, что увидишься с ним, — заметила Элизабет.

Амелия вздохнула.

— Честно говоря, я чувствую себя гораздо лучше, когда его нет.

— О, он не так уж плох, — заверила ее Грейс. — Вообще-то он довольно мил, если узнать его поближе.

— Мил? — повторила Амелия с явным сомнением. Ей приходилось видеть, как он улыбается, но не чаше пары раз за весь разговор.

— Ну, — пошла на попятную Грейс, — возможно, это слишком сильно сказано. Но уверяю тебя, Амелия, из герцога получится прекрасный муж. Он может быть очень забавным, когда пожелает.

Амелия и Элизабет уставились друг на друга с таким недоверчивым видом, что Грейс рассмеялась и добавила:

— Честное слово. Клянусь! У него дьявольское чувство юмора.

Грейс хотела как лучше, но почему-то ее слова не принесли Амелии успокоения. Не то чтобы она ревновала герцога. Определенно она не была влюблена в него. С какой стати? Они редко обменивались более чем парой слов. И все же было довольно неприятно сознавать, что Грейс Эверсли так хорошо знает ее жениха.

К тому же Амелия не могла поделиться этим с сестрой, которой привыкла поверять все свои мысли. Элизабет с Грейс были близкими подругами с первой встречи в шестилетнем возрасте. Элизабет сказала бы, что Амелия ведет себя глупо, или одарила бы ее одним из своих ужасных взглядов, которые вместо сочувствующих получались жалостливыми.

В последнее время Амелия постоянно ловила на себе подобные взгляды, стоило кому-нибудь завести разговор о браке. Имей она склонность заключать пари, она бы побилась об заклад, что удостоилась жалостливых взглядов по крайней мере от половины юных дам и от каждой из их матерей.

— Мы должны позаботиться о том, чтобы Амелия и Уиндем этой осенью лучше узнали друг друга, — объявила вдруг Грейс, решительно блеснув глазами.

— Грейс, пожалуйста, только не это, — возразила Амелия, залившись румянцем. Боже, как унизительно быть предметом чьей-то заботы.

— Тебе все равно придется узнать его, — заметила Элизабет.

— Не обязательно, — кисло отозвалась Амелия. — Сколько комнат в замке Белгрейв? Пара сотен?

— Семьдесят три, — сообщила Грейс.

— Я смогу блуждать там неделями, не пересекаясь с ним, — заявила Амелия. — Если не годами.

— Не говори глупости, — отрезала ее сестра. — Почему бы тебе не отправиться туда завтра вместе со мной? Под тем предлогом, будто мама попросила меня вернуть книгу вдовствующей герцогине?

Грейс устремила на Элизабет удивленный взгляд.

— Твоя мать одолжила книгу у герцогини?

— Вообще-то да, — ответила Элизабет, добавив с притворной скромностью: — По моей просьбе.

Амелия приподняла брови.

— С каких это пор мама полюбила чтение?

— Не могла же она одолжить фортепиано? — парировала Элизабет.

По мнению Амелии, их мать любила музыку не больше, чем чтение, но вряд ли надо указывать на этот факт. К тому же их разговор резко оборвался, ибо прибыл герцог.

Даже стоя спиной к двери, Амелия точно знала, когда Томас Кавендиш вошел в зал, поскольку, черт побери, эта сцена уже не раз повторялась.

Все замолкли.

Затем — она сосчитала до пяти — все зашептались, а Элизабет ткнула ее локтем в ребра, словно она нуждалась в предостережении.

А теперь — о, она видела все это мысленным взором — толпа, подобно Красному морю, расступилась перед герцогом, который направился к ней, шагая решительно и распрямив плечи. Ближе, еще ближе, и вот…

— Леди Амелия.

Амелия придала своему лицу надлежащее выражение и обернулась.

— Ваша светлость, — сказала она с вежливой улыбкой, которая, как она знала, требовалась от нее.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Вы прелестно выглядите сегодня.

Он говорил это каждый раз.

Амелия поблагодарила его, терпеливо ожидая, пока он обменяется любезностями с ее сестрой и обратится к Грейс:

— Вижу, моя бабушка выпустила вас из своих когтей на этот вечер!

— Да, — отозвалась Грейс со счастливым смешком. — Разве это не замечательно?

Он улыбнулся, и Амелия отметила, что это не та дежурная улыбка, которыми он одаривал ее. Это была дружелюбная улыбка.

— Вы святая, мисс Эверсли, — сказал он.

Амелия перевела взгляд с герцога на Грейс и задалась вопросом, что он думает на самом деле. Вряд ли у Грейс есть выбор. Если он действительно считает Грейс святой, ему следовало бы обеспечить ее приданым и найти ей мужа, чтобы ей не приходилось тратить жизнь, прислуживая уже пять лет его бабушке.

— Грейс сказала, будто вы намерены плесневеть в деревне несколько месяцев, — заметила Элизабет.

Амелия готова была стукнуть сестру за более чем прозрачный намек. Ведь если у герцога есть время торчать в деревне, он мог бы найти время, чтобы наконец жениться на ней.

В его глазах мелькнула ирония.

— Совершенно верно.

— Я буду занята до ноября, самое меньшее, — выпалила Амелия. Пусть он не думает, что она проводит дни, сидя у окна с вышиванием в руках в ожидании его прибытия.

— Неужели? — осведомился он.

Она распрямила плечи.

— Да.

Его голубые глаза слегка прищурились. Но не гневно, а весело, что, пожалуй, было даже хуже. Он смеялся над ней. Странно, что ей понадобилось так много времени, чтобы понять это. Все эти годы она думала, что он всего лишь пренебрегает ею…

Милостивый Боже.

— Леди Амелия, — сказал герцог, удостоив ее едва заметным наклоном головы, — не окажете ли вы мне честь, потанцевав со мной?

Элизабет и Грейс заулыбались, устремив на нее выжидающие взгляды. Они не впервые играли эту сцену все вместе. И все знали, что будет дальше.