Посетитель - Алекс Баркли

— И я тут вовсе не в роли курьера, — продолжал мужчина, не обращая никакого внимания на их реплики. — Я — то, с чего все начинается. Я — то, что все запускает в движение. Я — вроде как сигнал колокола: бам-м-м! И будущее, которое я вижу, начнется прямо отсюда. — Он поднял руку и поправил лиловую, расшитую тамбуром шапку, закрутив ее наушники так, что один из них повис у него прямо перед лицом. Мужчина дернул их в обратную сторону, потом снова посмотрел на руки детективов. — Ага! Кое-что вижу. Точно, вижу. Меня, кстати, зовут Одна Линия. Одна Линия. Король Пятой авеню. Ваш продукт — одна линия. И марка ваша — одна линия…

— Вы что, работаете копирайтером? — улыбнулся Джо.

— Ваше будущее — одна линия, — заключил мужчина, пристально глядя на их руки.

— О'кей, — сказал Дэнни. — А что это значит?

Раздался музыкальный сигнал, и двери лифта раскрылись перед холлом шестого этажа. Джо и Дэнни вышли.

Когда двери начали закрываться, Одна Линия просунул лицо в сужающуюся щель:

— Одна линия: вы оба в дерьме, оба. Это, наверное, две линии? Может такое быть, чтобы две?

Тут двери закрылись.

Они рассмеялись.

— Еще один ДР специально для ДРР, — заметил Дэнни.

Аббревиатура ДР означала «дефективный ребенок», а ДРР — Департамент развития и ремонта жилого фонда. В служебные обязанности этого департамента входит оформление жилищных субсидий в соответствии со Статьей 8 Закона о жилье.[1]

— Надо бы его направить в нашу Службу собственной безопасности. Пусть этот парень им скажет, что они в дерьме, — мрачно добавил он.

Шестнадцать детективов отдела расследования убийств Северного Манхэттена, разбитых на три группы, работали в огромном зале без перегородок. В углу имелось небольшое пространство, отгороженное стеклом, которое делили между собой сержант и лейтенант.

Полицейское управление Нью-Йорка было единственным из правоохранительных организаций страны, чьи сотрудники не подвергались регулярным проверкам их физической подготовки, и это дало возможность сержанту Джону Руфо набрать вес в двести тридцать фунтов. Все попытки скинуть его до нормы оказались малорезультативными.

— Что-то у вас живость ума ослабла, — сказал сержант, ткнув в сторону Джо и Дэнни чем-то желтым, наколотым на вилку.

— Это что, тофу? Соевый творог? — осведомился Дэнни.

— Это не тофу. Это маринованный цыпленок, приготовленный на пару. Тофу! Ха! Кончайте эти ваши шуточки.

— Сейчас только одиннадцать утра, — заметил Дэнни.

— Надо есть понемногу, но часто. Золотое правило. — Руфо ткнул вилкой в тарелку. — Овощи, белок…

— А еще томатный соус, фрикадельки… — кивнул Дэнни. — Мы все это уже проходили.

— И как тебе удается держаться в форме? — вздохнул Руфо.

— Ты хочешь узнать, занимаюсь ли я фитнесом? — улыбнулся Дэнни.

Руфо махнул рукой. Потом ткнул вилкой в салат.

— А ты в форме, Джо?

— Да. И я хорошо питаюсь, кстати.

— Ты там поосторожнее с этой французской кухней. — Руфо оценивающе посмотрел на Джо. — Она, конечно, вкусная… — он предупреждающе поднял палец, — но очень питательная. Твоя жена на нее генетически настроена. А ты, наверное, нет. Ты теперь в форме, но кто знает, что будет потом…

Джо рассмеялся:

— Спасибо за заботу, сержант.

— Разнообразная диета, — продолжал Руфо назидательным тоном, — вот что…

Его перебил звонок телефона.

— Руфо. Ага… Да, соединяй… Что там у тебя?.. Ага. О'кей. — Он что-то записал в лежащий перед ним блокнот. — Высылаю прямо сейчас… Детективы Джо Лаккези и Дэнни Марки… Ага… Угу… Ладно, пока. — Сержант положил трубку. — Джентльмены, у нас убийство на Западной Восемьдесят четвертой улице. Вот адрес. Парня нашли мертвым в своей квартире. — Он вырвал листок из блокнота и протянул его Джо. — Двадцатый участок уже выслал туда своих людей.

Джо и Дэнни пересекли Бродвей и направились к парковочной площадке под железнодорожным мостом.

— Кто это придумал выражение «в форме»? — спросил Дэнни.

— Те, кто не в форме.

— Сержант уже достал меня этими разговорами о еде. Может, он хочет, чтобы я подох с голоду?

Дэнни был небольшого роста, жилистый, ни грамма лишнего веса. Костюмы он носил одного и того же размера с тех пор, как ему стукнуло восемнадцать. У него была бледная кожа, покрытая выцветшими веснушками, светло-каштановые волосы и синие глаза.

Джо был ростом шесть футов и три дюйма, очень широк в плечах.

— Ох черт!.. — скривился он, подойдя к серебристому «лексусу».

— Что такое?

— Да ты только посмотри! Дерьмо проклятое! — Джо достал из кармана ключи, открыл дверцу и залез в бардачок. Вынул оттуда тряпку и начал стирать с ветрового стекла пятно гудрона. Потом поднял глаза на мост, откуда на машину капнуло этим гудроном.

— По крайней мере свежий. А почему ты нынче не на санках из гетто? — «Санками из гетто» называли служебные машины.

— Мне надо сегодня в школу Шона на собрание. — Шон был восемнадцатилетним сыном Джо. — Я собирался прямо отсюда туда махнуть. Собирался… А теперь Анне придется ехать в школу одной.

— Ей это не очень понравится. А что Шон натворил?

— Легче перечислить, чего он не натворил, — покачал головой Джо.

— На него очень много всего свалилось…

— Ага, только у меня уже никаких сил нет. Да и Анне все это дерьмо на фиг не нужно — таскаться в школу каждый месяц и отвечать на вопросы идиотки-учительницы, которая на пятнадцать лет моложе нас.

— Шон — хороший малый. Погоди, через год он окончит школу и больше вам волноваться за него не придется. Попробовал бы ты справиться с четверыми, которым еще нет десяти! Я, конечно, всех их люблю, только, ох… — Дэнни тяжко вздохнул. — Ладно, поехали. Попрощайся с хорошенькой машинкой и залезай в дерьмовую.

Их отдел располагал парком из пяти машин. Любое повреждение автомобиля обрекало водителя на разнос в офисе Руфо. Правда, сегодня им досталась самая старая машина — серый «плимут-гран-фьюри» («Даже если поцарапаешь, всем наплевать», — заметил Дэнни).

Они выехали со стоянки и влились в поток машин, следующих на юг от Бродвея.

— Можно узнать, что произошло у доктора Пашвара? — спросил Дэнни.

Джо недовольно крякнул.

— Я, шатаясь, ввалился к нему, получил очередную дозу вайкодина и ушел.

— И все?

— И все.

— Хочешь сказать, это все, что ты и дальше намереваешься делать, да?

— А ты что, хочешь оказать мне психологическую помощь?

Дэнни этот выпад проигнорировал.

— То есть ты пришел к нему, сказал, что страшно занят, что тебе нужен только рецепт и поскорее?

— А что ж еще я должен был делать?

— Дать ему возможность тебя вылечить. — Джо страдал дисфункцией височно-челюстного сустава. Минимальная неприятность, которую мог причинить такой недуг, состояла в том, что нижняя челюсть щелкала, когда открывался рот. Самое же скверное, чего можно было ожидать при этом заболевании, — чудовищные приступы головной боли, от которых перед глазами начинали лопаться огненные шары. Дэнни уже много лет наблюдал за тем, как Джо без меры поглощает болеутоляющие средства, продаваемые без рецепта. А недавно он перешел уже на сильнодействующий вайкодин. — Тебе становится все хуже.

— И ты тоже становишься все хуже.

Джо думал сейчас совсем не о своей болезни и не о лечении. Вчерашний телефонный звонок слишком далеко отбросил его назад, в прошлое — к тем событиям, которые он долгие месяцы безуспешно пытался забыть: бездарная операция по освобождению похищенного восьмилетнего ребенка и угроза его собственной семье, чуть не окончившаяся ее гибелью. Маленькую девочку вернули матери, которая до этого была вне себя от горя, и они прильнули друг к другу, безмерно счастливые. А секунду спустя все это превратилось в кровавую кашу: похититель взорвал их в отместку за то, что мать вызвала копов. Джо перехватил его несколько минут спустя и всадил ему в грудь шесть пуль. Преступника звали Доналд Ригс.

После этого дела Анна настояла, чтобы Джо взял отпуск. Ей предложили работу в Ирландии, и они отправились туда вместе с Шоном. Восемь месяцев все было прекрасно, но потом… У Доналда Ригса оказался приятель по имени Дьюк Роулинс, убийца, годами занимавшийся своим кровавым промыслом, человек, который не желал оставить гибель Ригса неотомщенной. Едва освободившись из тюрьмы, он выследил Джо и попытался уничтожить его семью. При этом погибла подружка Шона, Кэти. А потом Роулинс похитил Анну, после чего она оказалась искалеченной морально и физически и тратила все силы только на то, чтобы забыть о происшедшем.

Они подъехали к патрульной машине, находившейся возле жилого дома на Западной Восемьдесят четвертой улице. Под зеленым с золотом навесом у входа стояла в нерешительности хорошо одетая пара, явно учуявшая, что тут случилось нечто интересное, но в то же время проголодавшаяся, а потому озабоченная тем, куда бы им отправиться перекусить.