Саня или двойная свадьба - Марина Львова

-- А теперь подпишите это.

-- не буду. С какой это стати? Откуда я могу знать, может быть вы понаписали тут лишнего?

-- Вы правы. Степан работает на станции техобслуживания. Завтра при свете дня он сможет более полно оценить размеры нанесенного ущерба.

-- А если я на все это чихать хотела?

-- Послушайте, вы же взрослый человек и должны сами нести ответственность за свои поступки. Вы же не хотите, чтобы я сообщил вашей семье обо всем случившемся. Ваши родители будут явно не в восторге. В конце концов, вы сами должны возместить материальный ущерб, и немалый. Хоть какое-то чувство совести у вас есть?

-- Откуда я возьму столько денег? Да мне до конца жизни с вами не расплатиться.

-- Хорошо, что вы это понимаете. Вы работаете или учитесь?

-- А какое вам до этого дело?

-- Хочу уточнить, когда вы сможете возместить мне нанесенный материальный ущерб.

-- Я учусь.

-- Так я и думал.

-- Я учусь на вечернем.

-- Значит вы еще и работаете?

-- Иногда.

-- Ну, разумеется, а в свободное время вы, значит, активно развлекаетесь?

После этих ехидных замечаний мне захотелось вцепиться руками ему в лицо. Я взглянула на него. Его глаза словно предупреждали меня: "Вот только попробуй это сделать!"

-- Вы что, издеваетесь надо мной?

-- Пока нет. Итак, вы подпишете?

-- Хорошо-хорошо, вот смотрите, я подписала. Отдайте теперь мне мой паспорт.

-- Сегодня он вам не понадобится, а завтра я вам его верну. Завтра в десять часов приедете по этому адресу. Вас будут ждать.

Мне очень хотелось возразить, но как-то не нашлось слов. Меня проводили до двери и выставили за порог. Хорошо еще, что мой рюкзак вернули. Все свое ношу с собой -- так, кажется, говорили древние. А теперь надо подумать и о ночлеге.

С тех пор как начались мои странствия, я усвоила твердо только одно: не так трудно найти ночлег, гораздо труднее привести себя в порядок утром. Иногда даже самое простое умывание может превратиться, на первый взгляд, в неразрешимую проблему. Последнее время мне везет, удалось найти довольно надежный приют. Можно даже помыться в душе, правда, вода бывает с перебоями и, по большей части, почти холодная. Но это уже мелочи быта.

В записке, которую мне вчера вечером вручил пострадавший Максим, был указан адрес и нарисована схема, поэтому я легко нашла улицу и сам дом. Улица была тихая с небольшими старинными особняками. На многих из них висели вывески с названиями учреждений и контор, которые в них размещались. Вид у них был довольно обшарпанный и вызывал сожаление. Другим домам повезло больше, было видно, что их недавно отремонтировали, многие были даже отреставрированы, тщательно была восстановлена лепнина, украшавшая фасады, а окраска стен была подобрана так, что неяркие нежные пастельные цвета не раздражали, а радовали глаз.

Тот дом, в который я направлялась, был отремонтирован не очень давно, но без особой роскоши: не было ни новых рам со стеклами, отражающими свет, вход не охранялся охранниками. Да, контора явно из небогатых. Но, делать нечего, придется идти.

Сверившись с запиской, я решительно постучала в дверь под номером двенадцать. В большой полупустой комнате за обшарпанным столом сидела молодая женщина и что-то сосредоточенно писала. Я осторожно кашлянула. Женщина подняла голову и посмотрела на меня. Ее темно-зеленые глаза внимательно меня изучали.

-- Добрый день!

-- Добрый! Вы -- Саня?

-- Да.

-- Проходите. Садитесь. Максим Алексеевич вышел, скоро вернется. Давайте пить чай.

-- Спасибо, я не хочу.

-- Зря отказываетесь, мне было велено напоить вас чаем, я уже все приготовила.

С ловкостью фокусника, Женщина сдернула салфетку со стоящего рядом маленького столика. На красном пластмассовом подносе стоял заварочный чайник, чашки, на тарелке красовалась горка бутербродов с сыром и колбасой. Я почувствовала, что рот мой непроизвольно наполнился слюной. Утром я действительно не успела позавтракать, так как боялась опоздать на электричку. Отказываться больше не было сил. Я сглотнула слюну и села за стол. Женщина налила мне чай и положила в чашку два куска сахара. Потом налила чай в свою чашку и села рядом со мной во второе свободное кресло. Хлеб был очень мягкий, а колбаса и сыр нарезаны так аккуратно, что эти аппетитные бутерброды сами просились в рот.

Я доедала бутерброд с колбасой, когда за моей спиной негромко хлопнула дверь, и в комнату вошел мужчина в темно-сером костюме с черным портфелем в руках.

-- Добрый день! Ну что, милые дамы, чаем напоите? А бутерброды уже все съели? Вас ни на минуту нельзя оставить одних.

Этот камень явно был направлен в мой огород. Я хотела возразить и уже открыла рот, но подавилась и закашлялась. Сильная рука постучала меня по спине. Женщина встала, подошла к окну, взяла еще одну чашку из коробки, стоявшей на подоконнике. Ее начальник преспокойно плюхнулся в освободившееся кресло. Кроме обшарпанного стола со стулом, журнального столика с двумя продавленными креслами, в комнате мебели не было; женщина вернулась за свой стол и погрузилась в изучение каких-то бумаг, одновременно прихлебывая чай из своей чашки.

-- Я вовсе и не собиралась есть эти ваши бутерброды...

-- Однако съели почти все и ничего бы мне не оставили, если бы я вовремя не пришел. Пока я лихорадочно соображала, что бы мне такое сказать в ответ, мой обидчик преспокойно допил свой чай и стал внимательно меня рассматривать. Я решительно отодвинула от себя чашку, пить мне больше не хотелось. С одной стороны мне очень хотелось поставить его на место, но с другой стороны -- вчера наша компания разгромила его гараж и повредила машину. Так что его подшучивание вполне можно стерпеть.

-- Максим... Николаевич!

Женщина запнулась, как это делают люди, привыкшие называть знакомых только по имени без упоминания отчества. Неужели она хотела заступиться за меня? По крайней мере, выглядела она слегка растерянной, словно не ожидала от своего начальника таких слов.

-- Не волнуйтесь, Людмила Александровна, я не съем нашу гостью. Чай допили? Тогда пошли ко мне.

Он легко поднялся, открыл дверь в соседнюю комнату и жестом пригласил меня следовать за ним. За массивной деревянной дверью, когда-то покрашенной в коричневый цвет, почти ничего не было. Нет, та, конечно, находилась комната, но совершенно пустая. Кроме стола и двух расшатанных стульев я больше ничего не увидела. На широких подоконниках были свалены папки с какими-то документами.

-- Ну, так что?

-- Что?

-- Так и будем молчать?

-- Я думала, что вы мне что-нибудь скажете. В моем положении особо говорить не приходится.

-- В таком случае, давайте проясним ситуацию. Вчера вечером после известных вам событий, вами был подписан документ в присутствии свидетелей, по которому вы обязуетесь возместить мне нанесенный материальный ущерб. Вы это помните?

-- Помню. Вы что думаете, что я не помню, что со мной происходило вчера? Я что, по-вашему, вчера пьяная была и ничего не помню?

-- В трезвом состоянии люди обычно не крушат гаражи и машины.

-- Все равно, ваша бумага ни на что не годна, чтобы она имела какую-то законную силу, ее надо заверить у юриста. В присутствии свидетелей, мне так кажется.

-- Уже сделано. Один из тех, у кого вы пытались разгромить гараж, юрист. Вот полюбуйтесь.

Он протянул мне листок бумаги с машинописным текстом и печатями. Но почему-то буквы прыгали у меня перед глазами, и я ничего не смогла толком прочитать и понять смысл написанного. Я смогла хорошенько рассмотреть только итоговую цифру, написанную цифрами и прописью, цифра была, кажется, семизначной.

-- Да мне этого до конца дней моих не выплатить.

-- Не преувеличивайте. Все это можно решить довольно просто. Пусть вас не удивляет, но подобные ситуации возникают сравнительно часто.

-- Что вы имеете в виду?

-- Совсем не то, о чем вы подумали.

-- Откуда вы знаете, о чем я думаю?

-- Если бы подумали о чем-нибудь другом, вы бы так не покраснели. У вас щеки стали просто малиновыми. Разве вы не чувствуете?

-- Как вам не стыдно!

-- Мне? А что такого сказал? Я намереваюсь предложить вам работу.

-- Какого рода?

-- Будете у меня референтом.

-- По совместительству?

-- Нет. Может быть вы не будете меня перебивать и выслушаете до конца?

-- Какого конца?

Мой потенциальный работодатель воззрился на меня, слегка приподняв брови. Потом брови опустились и слегка сдвинулись, а рот сжался в узкую линию. Пришлось на время замолчать и сделать вид, что сосредоточенно его слушаю. Через минуту он понял, что мои мысли блуждают далеко, и внезапно начал задавать мне вопросы. Волей-неволей я стала вникать в смысл излагаемого. Его явно порадовало то, что я заканчиваю институт. Судя по решительному выражению его лица, он был готов лично заставить меня сдать вступительные экзамены, и явно подобрел и расслабился, когда узнал, что делать этого не придется. Итак, отныне мне предлагалось решать множество ответственных задач, сберегая драгоценное время своего начальника. В общих чертах мне рассказали, чем занимается данная контора. Тут мне только стало ясно, что меня собираются принять на государственную службу, а не в частную фирму.