Лирические сказки для взрослых и детей - Евгений Кривченко

Вот и сидел Капитан в подземелье, не в силах сбежать на корабль. Я знал, что Дракон, охраняющий Капитана, дрессированный, а значит, вроде бы, не должен меня съесть и поэтому отважился на свидание с Капитаном. Ко всему прочему Дракон был ленив, да к тому же еще и простужен. Поэтому он совершенно не обратил на меня внимания и продолжал чихать, проклиная скверную погоду и тюремную сырость.

- Капитан! - позвал я.

- Непоседа! - обрадовался моему появлению он,- Я боялся, что ты не прийдешь.

- Я ведь предупреждал тебя, что Совет не одобрит твоего путешествия.

- Ты был прав - мне грозит отречение.

- Беги!

- Надо бы, но как? Видишь этого, - он указал на Дракона - разлегся как у себя дома!

- Не паникуй, Капитан! Что-нибудь придумаем! - сказал я, глядя на чихающего Дракона. В голове лихорадочно закопошились мысли: "Волшебства Дракона хватает только на то, чтобы удержать одного глюка. А если я отвлеку его, то он переключит свое внимание на меня - и Капитан спасен! Кажется, я знаю что делать!"

Спустившись по ступенькам к самой морде Дракона, я еще не представлял себе, как мне удастся задуманное, но ведь надо же было спасать друга.

- Эй, Дракон!

Дракон даже не повернул головы в мою сторону. Он сосредоточено готовился к очередному чиху.

- Эй, говорят тебе! - я попытался ткнуться в его морду, но тот, подтянув свой тонкий и гибкий хвост, оттолкнул меня им. И тут меня осенило! Я схватил кончик хвоста и сунул его прямо в пасть готового вот-вот чихнуть Дракона.

И Дракон чихнул! И прикусил свой собственный хвост! Он взвыл от боли, подпрыгнул, да так высоко, что ударился о потолок. Тюрьма задрожала от такого удара. И когда Дракон упал на пол, на него обрушился с потолка град камней. Дракон, как маленькая собачонка, крутился на одном месте и визжал от боли. При этом он забыл не только о Капитане, но и обо мне!

- Бежим! - закричал я и исчез из тюрьмы. Но прежде чем исчезнуть, я успел убедится, что Капитана в темнице уже нет.

Корабль Капитана под всеми парусами шел из Гавани в открытое море. Мы стояли на корме, у руля и Капитан уговаривал меня отправиться с ним.

- Нет, Капитан. Я не смогу прожить без Глюкарии, это раз. А во-вторых, люди еще не готовы к встрече с нами.

- Но почему не готовы?

- Ты же сам знаешь, что стоит нам появиться среди них в нашем истинном виде, и нас пугаются, в нас не верят. Сейчас у тебя такой же корабль как и у людей, и они, встретив его в море, захотят познакомиться с командой. А вместо нее увидят тебя. Я не знаю, что они при этом почувствуют и как поступят. Люди еще очень недоверчивы и злы, чтобы жить с нами в мире. Подумай об этом, Капитан!

- Мне обратной дороги нет! Я должен попасть к людям! Не верю, что все они злы; я буду плавать до тех пор, пока мы не поймем друг друга. Прощай, Непоседа!

- Прощай, Капитан!

Мы крепко обнялись и расстались навсегда. Я слышал, что Капитан пытался встретиться с людьми, но, как я и предполагал, они испытывали только страх и ужас от этой встречи. Так было уже не раз и не два. "Летучий Голландец", а именно так прозвали люди корабль Капитана, уже не одну сотню лет бороздит океаны земли в надежде, что люди со временем станут добрее. Тогда он сможет прийти к ним и жить с ними в мире. Но пока все тщетно. Однако, я верю, что именно Капитан будет первым из нас, кто безнаказанно встретится с вами. Так будьте же добры к нему, люди!

6

Откуда берутся сказки

Сказки, конечно же, любят все. И те, кто их ругает, и те, кто, замирая от наслаждения и затаив дыхание, слушает их, забравшись с ногами в большое мягкое кресло. Ты, наверное, тоже любишь их, правда, Настенька? И уж наверняка слышала их много-премного: и про Иванушку-дурачка слышала, и про Бабу-ягу, Кощея Бессмертного, Бременских музыкантов, Карлсона, и многих-многих других. А ведь все они, вместе взятые, лишь малая часть всех сказок, которые только есть на белом свете.

Ты уже, наверное, знаешь, что сказки живут везде и всюду. Да вот только вы, люди, обычно проходите мимо, не замечая их и не желая поверить. Вы не чувствуете сказку, а можете лишь читать ее или слушать, или смотреть по телевизору. В лучшем случае - перессказывать. Вот и приходится нам, глюкам, добывать для вас всевозможные сказки. Мы их добываем, а потом показываем людям. Нет, конечно не всем. Некоторым. А эти некоторые уже записывают их с наших чувств, переделывают, то есть пересказывают, на ваш язык и печатают в толстых книжках или снимают кино. Есть, разумеется, среди таких людей (их обычно называют сказочниками) и наши глюки. Точнее, они когда-то были глюками, а потом, по какой-либо причине, приняли "человеческий вид" и стали рассказывать людям сказки. Они-то и являются тем звеном, которое связывает нас с вами. И только они знают как, каким трудом, потом, а порой и своей жизнью добывают глюки сказки. Я хочу, Настенька, чтобы и ты знала об этом.

У нас в Глюкарии живут самые разные сказки. Одни, их называют "домашними", всегда у нас под рукой, так как мы сами принимаем в них активное участие. Другие - сказки, о которых мы сами до поры до времени ничего не ведаем. Чтобы узнать эти сказки, их вначале нужно добыть. Добыть в прямом смысле слова из-под земли (если это очень древняя сказка) или ловить, если сказка вольная. В общем, без труда - не вытянешь и сказку из Глюкарии.

Домашнюю сказку мы можем рассказывать сказочникам сразу. Если же нужна древняя сказка, то приходится брать в руки ломы и лопаты, и идти к подножию Высоких гор добывать ее. Немало предстоит помахать киркой, чтобы найти и высвободить из-под тяжести тысяч лет старую сказку. Но и это не самое сложное. Главные трудности начинаются тогда, когда необходима вольная сказка. А это значит, что предстоит большая облава на сказки в Мрачном Лесу. Мы потихонечку, одну за другой, вылавливаем, добываем и рассказываем их сказочникам.

Правда, сказки не все одинаковые: одни лучше, другие хуже, но ведь и вы, люди, тоже все разные. Ну да я отвлекся. Значит так, самые большие хлопоты доставляют нам вольные сказки. Очень уж это непростое, серьезное дело поймать вольную сказку. Для того, чтобы его совершить, необходимо немало пролить пота.

Итак, появляется кто-нибудь из глюков, и мы узнаем, что ему очень нужна вольная сказка. Тотчас же эта весть облетает всех друзей, и те собираются в крепкой бревенчатой избушке, которая стоит на краю леса. С давних пор она называется "Заимкой Радости", а почему - я пока и сам не знаю.

Вот незадача! Я сегодня что-то постоянно отвлекаюсь от главного. Вобщем, собираемся на Заимке и готовимся начать Большую Облаву. Ты думаешь, сказки ничего не боятся? Ан нет, боятся, и еще как! Конечно, всякой сказке важно, чтобы ей верили. Чтобы были люди, которые бы сопереживали, волновались за ее исход, радовались, когда добро побеждает зло и коварство. Если таких людей нет, то сказке очень тяжело, не может она полностью раскрыться, отдать всю себя людям, но сказка может методично добиваться того, чтобы ее услышали. Самое главное для сказки - это научить людей добру, любви, нежности (помнишь: "Сказка ложь, да в ней намек - добрым молодцам урок"?). И потому, самое страшное для сказки - переделка. Это когда те, кто не верят в сказки, хватают их грязными, грубыми руками, врываясь в их хрупкий ранимый мир, перекраивая всех и вся так, как им будет угодно. Они изменяют сказку до неузнаваемости. Из ласковой, светлой и теплой она становится холодной, ребристой, с вороненым отливом. Такие люди ставят сказки себе на службу, принуждая врать и оболванивать других людей, и в итоге, заставляя забывать, что они люди. Поэтому переделки сказки и боятся больше всего на свете. Кому же понравится делать то, что ты не хочешь? И должен признаться, что мы этим пользуемся. А делаем это для того, чтобы поймать сказку. Мы превращаемся в самых гадких и страшных людей: разбойников, бандитов, врунов, ябед и прочее, прочее, прочее... Занятие не из приятных, да что поделаешь, сказку-то нужно загнать. Вот эти превращения и происходят на Заимке Радости. И тот, кто видел со стороны, как удаляется в лес мрачная толпа людей, непрерывно переругивающихся между собой (ведь всем известно, что разбойники и бандиты ни секунды мирно провести не могут), никогда бы не поверил, что еще пять минут назад все они были такими милыми и забавными глюками.

И начинается облава! С криками, стрельбой в воздух, свистом и улюлюканьем мы бежим по лесу, вытянувшись в длинную-предлинную цепочку. И чем длиннее эта цепь, тем больше сказок мы можем загнать. Сказки чувствуют нас, и, страшно испугавшись, бросаются наутек. Но и мы-то не лыком шиты! Те, кто идут в центре, замедляют шаг, а те, кто идут по краям - наоборот - идут все быстрее и быстрее, и цепь уже больше напоминает подкову. А потом крайние встречаются, и мы замыкаем подкову, образуя кольцо, в котором мечутся пойманные сказки. Потом мы начинаем потихоньку добреть, чтобы не так сильно пугать их, ведь сказкам ничего не угрожает. Кольцо сужается, сужается, и тот, кому нужна сказка, начинает выбирать ее среди всех прочих. Ну, а дальше уже все просто и не интересно. Мы осторожно отпускаем сказки на волю, оставляя лишь одну, нужную. И глюк забирает ее с собой, чтобы вы потом, забравшись с ногами в большое мягкое кресло, слушали ее, затаив дыхание.