Тонкая рябина. Новеллы - Светлана Сервилина

– Да, Беловы от горя как заказаны. И Степан с войны живой и здоровый вернулся, и дом – полная чаша, и три сына – все работящие какие, – согласилась вторая, – особенно самый младший – Мишка!

Во дворе у стола суетилась Мария Ивановна. Она поставила большую миску с нарезанным душистым хлебом и обернулась, услышав звук щеколды.

– Сидайте вечерять, – улыбнулась она, – проголодались? Мишка, а ты с работы ще и не ев!

– Мам, мы к Витьке Куприянову сегодня в гости идем. Они нас ждут, а его Татьяна пироги напекла! – чмокнув в затылок мать, Михаил взял со стола огурец, смачно хрустнул и добавил, – Ты не обижайся!

– Степан, ты слухаешь? Они уходять, – женщина развела руки, – для них мать уже не такы пироги пэче…

– Мишка! Молоко на губах не обсохло, мать обижать. Вожжами вдоль спины давно не получал! – отец шел от рукомойника, повесив на жилистую шею вафельное полотенце.

– Бать, ты меня хоть при жене не позорь! – укоризненно глянув на отца, Михаил повернулся и резко пошел к воротам.

По дороге он остановился на мгновенье и крикнул в сторону дома:

– Кать, я тебя на улице подожду!

Потом повернулся и посмотрел на отца, остановившегося посреди двора и смотревшего вслед сыну.

– Завтра в командировку уезжаю, через неделю приеду, поговорим, – голос Михаила дрогнул.

Он очень любил их, этих стариков: строгого отца, никогда не сидевшего без дела, мать, спокойную, понимающую, самую добрую… Но сейчас он принял решение. Ничего, подумал он, они поймут. Молодой мужчина опустил голову и виновато добавил:

– Дом себе буду строить!

И он быстро, не оглядываясь, пошел к воротам.

– Катерина, как тебя ученики любят, просто страсть, – Татьяна возилась у керосинки, убавляя пламя, – а я вот жареху из судачков сделала, – открыв крышку, сказала она и вдохнула запах жареной рыбы с картошкой.

Катя тоже заглянула в большую чугунную сковороду:

– Ах, какой аромат! – и вернулась резать салат.

Таня вытерла полосатым полотенцем руки и подсела к гостье.

– Вчера Васька, Витин племянник, приходил к нам. Так все уши прожужжал:

«Катерина Пална, Катерина Пална». Талант у тебя, подруга, раз эти охламоны так тебя уважают. Я бы в школе работать ни за что не смогла: дети орут, начальство ругается, родители надоедают, – она махнула рукой, встала и, взяв деревянный прихват, поставила сковороду на стол, потом сняла фартук, – зови мужиков, хватит им курить.

– А еще прибавь ежедневную подготовку к урокам и проверку тетрадей, Танюш, – молодая женщина по-доброму усмехнулась, – а я все равно люблю свою работу. Знаешь, придешь в школу, войдешь в класс, а на тебя смотрят двадцать пар детских любопытных глаз. И сразу обо всем забываешь, все проблемы уходят на второй план.

– Ой, Катя, какие у тебя-то проблемы. С таким мужиком тебе любая баба позавидует! – Татьяна опять села рядом, поправила в волосах гребенку.

– Вот именно! – Катя резко поднялась из-за стола и стремительно направилась к выходу.

– Кать, стой! – Татьяна подошла близко. – Что-то случилось? Может Мишка изменяет?

– Да с чего ты взяла? Не изменяет он, но некоторые бы этого хотели, – она отчаянно махнула рукой, – Танюш, не хочу на эту тему говорить, пойду звать ребят к столу.

– Нет, уж постой, успеем, позовем, – Таня выглянула из дверей, – они тоже там калякают. Кать, че, Верка на шею вешается, да?

– Ну, вроде как заигрывает, – Катерина отвернулась к окну, – а мне, знаешь, как неприятно…

– Ну, ты даешь, кому ж приятно будет, когда твоему мужику глазки строят. У, сучка! У них же до тебя чет было, а ты в село приехала, Мишка ее бросил. Ой, да там и кроме Мишки твоего полсела побывали…

– Ну, ладно, хватит, Тань, посплетничали. Просто Миша… он такой… он же всем улыбается…

– А че ж, волком на всех смотреть, что ли?

– Да нет, Тань. Вот твой Виктор, он – строгий, она б ему глазки не строила, – с обидой проговорила молодая женщина и отвернулась.

Татьяна подошла к подруге и обняла ее.

– Это не Виктора бабы боятся, а меня. Я любой космы выдерну за своего мужика, а ты у нас – интеллигенция!

Они засмеялись.

– Витя, – хозяйка выглянула во двор и громко крикнула, – не забудь принести из подвала пол-литра! Идите уже, а то ужин остывает!

– Девчонки, мы идем! – Миша направился к летней кухне. – И гитару захвати, Витек! – обернувшись, крикнул он другу.

Потом перешагнул через порог и подмигнул жене.

– Попоем?

Звезды, как яркие неподвижные светлячки, мерцали прямо над головой. Сверчки, не умолкая, недружно слились в едином хоре. Деревня погрузилась в сон, погасив свои окна, как усталые глаза. Счастливые супруги шли из гостей, обнявшись.

– Как я без тебя целую неделю буду… Мне уже грустно, – расстроено проговорила молодая женщина, легонько прижавшись к мужу.

– Котенок, – муж прошептал ей в самое ухо, – я скоро приеду, а ты даже не успеешь соскучиться!

Михаил обнял жену и притянул к себе:

– Давай на лавочке немножко посидим, как раньше?

Она согласно кивнула, и они сели под домом на самодельную скамейку из двух нешироких досок. Пахло шиповником, что раскинулся пышным кустом у самых окон дома Беловых. Домочадцы спали, где-то заливались на разные лады собаки, во дворе соседского дома слышались приглушенные голоса.

– Миш, – Катя запнулась, поправила волосы и с надеждой посмотрела на мужа, – ты мне не изменяешь?

Михаил ласково взял ее за плечи, внимательно посмотрел в глаза и вздохнул.

– Ты бери пример с матери – она никогда не слушает сплетни. Добрый человек не станет говорить гадости, а злого – надо сторониться и не слушать, что он там сочиняет…

– Нет, Миша, никто мне ничего не говорил…

Она прижалась к нему, провела ладонью по русым кудрям.

– Просто, ты у меня такой красивый, – она вздохнула, – какая шевелюра и глаза: синее неба!

Михаил бесшумно рассмеялся, обнажая крепкие зубы.

– Ну, если дело только в этом, так не печалься, женушка, пойдем спать, завтра рано вставать.

На цыпочках друг за другом, скрепя половицами, они вошли в хату. Все крепко спали. Из комнаты родителей раздавался мирный храп отца. Катя подошла к кроватке дочери и наклонилась, чтобы ее поцеловать. Лунный свет из окна освещал девочку, которая улыбалась во сне и напоминала ангелочка с картины Рембрандта. Михаил тоже наклонился над спящей дочкой, нежно чмокнул ребенка и потянул жену к кровати.

Когда Катерина проснулась, мужа рядом не было. За окном уже вовсю шумела деревенская жизнь, кто-то звонко бряцал цепью.

«Воду из колодца достают», – подумала, потягиваясь, Катя.

Дочка еще спала. Молодая женщина тихо вышла из дома и зажмурилась от ослепительного солнца. Потом перевесилась через поручень крыльца, чтобы посмотреть, кто возится у колодца и, удивленная, стала протирать глаза. Там стоял какой-то незнакомый мужик. Лысый.

«Призывник, что ли?», – пришла в голову мысль.

В это время незнакомец повернулся к ней лицом, и Катя от неожиданности звонко рассмеялась.

– Миша, ты что – наголо подстригся? – она замахала руками. – Мишка, ты с ума сошел!

Изображая блатного, муж двинулся к ней.

– Ну, дорогуша, теперь меня не будешь ревновать?

– Зачем же волосы… Ой, какой же ты смешной!

– А я уже отремонтировал тете Нюре сепаратор, сгонял в сельмаг и купил Светочке мячик, – он пожал плечами, – а потом зашел в сени, смотрю: ножницы отцовские лежат…

– Для стрижки баранов? – переспросила Катя и опять захохотала.

– Да… ну, думаю, успокою супругу, – он полез в карман, достал оттуда конвертик из газеты и протянул жене, – вот, возьми на память!

– Что это?

Катя взяла у мужа сверток, развернула и увидела прядки светлых локонов мужа. Она потянулась к нему и поцеловала. Миша смотрел на нее и улыбался – сюрприз удался.

– Глаза выкалывать не стал, ничего, если я с ними поеду? – и засмеялся, довольный собой.

– Вот, дурачок, – жена нежно щелкнула его по лбу и покачала головой, – зачем же мне инвалид!

Прошло только три дня, как уехал муж, а Катерина уже переделала все домашние дела: перестирала и перегладила белье и занавеси, сварила яблочное варенье и даже вышила гладью накидку на швейную машинку – недавнее приобретение свекрови. Сама Мария Ивановна пошла со Светочкой к старшей снохе, а свекор стучал топором на заднем дворе. На улице было жарко, и только внутри дома при закрытых ставнях сохранялась живительная прохлада. Катя взяла плюшевый альбом и стала рассматривать семейные фотографии. Вот стоит Миша в солдатской форме, обхватив руками березу. По-мальчишески сдвинутая фуражка на затылок, знакомый русый чуб, сощуренные от солнца глаза. А это они уже вместе: в одинаковых драповых пальто с цигейковыми воротниками. Свекровь в пуховом платке под руку с мужем… Среди мирного тиканья настенных часов, Катя услышала звук открывающейся калитки во дворе и хлопок металлической щеколды. Кто-то прокричал: «Степан», и опять все стихло… Она не успела перевернуть следующую страницу альбома, как вновь послышался шум, предательски скрипнули полы в коридоре, и в проеме двери появился свекор. Катя никогда еще таким его не видела: его подбородок дрожал, а в руках он нервно крутил холщевое полотенце.