Олимпийская Надежда - Лариса Евгеньева

И вот коренастая, светловолосая женщина стоит и смотрит, а Надежда шныряет между трубами, переворачивается, зависает на руках, перекручивается, - в общем, вытворяет черт-те что, не зная, что это ее судьба стоит и смотрит на нее. Но, собственно, и не в судьбе тут вовсе дело, если подумать, а в ней самой, в Надежде.

- Я делаю себе везение сама! - отрезала в конце концов Надежда гадалке Никитишне и этим убила ее наповал.

Первое, что сделала Надежда, когда белобрысая тетка к ней прицепилась, - это разозлилась. "Пойдем, пойдем"!.. Куда пойдем? Зачем пойдем? Сейчас начнет причитать: "Ах, ребенок сломает себе шею! Ох, чего вы оставляете ребенка без присмотра!.."

Тетка попалась настырная, схватила Надежду за руку и потащила за собой. Надежда дергалась и изворачивалась, а потом лягнула тетку в ногу, оставив на светлом чулке грязный след. "Не боюсь я тебя ни капельки! заорала она тетке. - Думаешь, испугалась?! Семнадцатая квартира. Что, съела?"

Дверь открыл Петух, Наши не было дома. "М-да, - сказал он, глядя на Надежду, извивающуюся в железных руках тетки, - и что же эта особа опять натворила?" - "Можно сказать... ничего, - выпуская Надежду, проговорила тетка и, поплевав на ладонь, принялась оттирать с чулок грязные следы. Она у вас всегда такая злющая?" Петух шумно вздохнул и почесал затылок. "В общем, девица с характером", - признался он. Вот так в шесть лет Надежда познакомилась с Ниной Андреевной, тренером по спортивной гимнастике.

И этот, по выражению Никитишны-мамаши, эксцесс ("У меня сегодня опять произошел огромный эксцесс с покупателями", - говорила она) был первым и последним в отношениях Надежды и Нины Андреевны. Хватка у Нины Андреевны действительно оказалась железной, но Надежде и в голову не приходило бунтовать против своего тренера; теперь ее воля, энергия и злость направлялись против трудных упражнений, которые ну никак не даются с первого раза, против девчонок, которым ну никак нельзя было позволить обогнать себя хоть на крошку, и в первую очередь против себя самой, против тяжкой усталости, минутного равнодушия или расслабляющей лени. И если бы пришлось Надежде брать себе, словно древнему рыцарю, девиз... Но, собственно, он у нее уже был: "Сдохну, а буду первой!"

И она была первой. Были в группе девочки чуть пластичнее, чем Надежда, чуть музыкальнее или чуть лучше исполняющие отдельные элементы. Но Надежда оставалась Надеждой. "Сила, воля, натиск", - потряхивая в такт Надеждину руку, говорил Петух, провожая ее на соревнования, и это было у них чем-то вроде заклинания.

И сила, воля и натиск побеждали. И опять она была первой. И только так должно было быть. И только так будет всегда.

Ровно через час Надежда спешила на тренировку. Если кто думает, что у Надежды была легкая жизнь, - тот сильно ошибается. Да, Надежда побывала во многих городах, но она не глазела там по сторонам, а вкалывала на помосте; да, Надежда пропускала из-за соревнований много уроков, но спрашивать-то ее все равно спрашивали! А ежедневные изматывающие тренировки, когда единственное желание - доплестись домой и завалиться в постель, а приходится, между прочим, худо-бедно, но хотя бы просмотреть историю или накорябать на двух страничках какое-никакое сочинение. Вот такая была у Надежды жизнь. И ради чего? Ради мига победы? Или, как пишут в газетах, ради счастья преодоления? Да ради чего все это терпеть?! Но ведь Надежда и не терпела - Надежда жила! И иначе жить не хотела бы. "Х-характерец, бормотала сквозь зубы Нина Андреевна, глядя, как Надежда, свалившись с бревна, лупит по нему кулаком. - А впрочем, так и надо..."

Когда Надежда открыла дверь подъезда, вчерашняя собачонка метнулась ей под ноги и попыталась прошмыгнуть внутрь. Точно так же она лезла вчера, и точно так же Надежда отпихнула ее ногой и закрыла дверь, но собачонка и не думала убираться. Она села и принялась неотрывно смотреть на дверь.

- Пшла! - сказала Надежда, топнув для острастки.

Она ненавидела таких хитрюг. Тихохоньких втируш, которые с невинными ужимочками дожидаются своего часа, делая вид, что они тут ни при чем. Надежда любила честную игру.

- Сказано - убирайся, - проговорила она собачонке строго и раздельно. - И не пролезешь туда, хоть лопни!

Собачонка пошевелила хвостом и насторожила уши, однако продолжала смотреть мимо. Мысли ее угадать было очень легко: "Вот сейчас кто-нибудь откроет, и я прошмыгну, а ты останешься с носом!"

- Да?.. - протянула Надежда. - И не надейся!

Она отогнула варежку и посмотрела на часы: в запасе было минут десять. Надежда засунула руки в карманы и, легонько пританцовывая и подпрыгивая, тоже стала ждать.

Когда запасные минуты были уже на исходе, появилась с хозяйственной сумкой старушка с первого этажа, и собачонка приободрилась.

- Гоните ее! - сказала Надежда. - Приблудная!

- Приблудная не приблудная, а погреется - от тебя не убудет.

Старушка открыла дверь, пропуская собачонку.

Все. Больше у Надежды не было ни секунды. Никогда, не единого раза Надежда не опоздала на тренировку.

- Господи! Тоже мне сю-сю мусю! - только и крикнула она и побежала, размахивая сумкой.

- И господа нечего задаром поминать, - неодобрительно сказала старушка и закрыла за собой дверь.

Конечно, от собачонки получилось одно лишь безобразие. Вечером, возвращаясь с тренировки, Надежда увидела у почтовых ящиков кучу костей и среди них - развалившуюся в истоме бродяжку.

- Косточки кушаем?.. А ну, марш!

Надежда выставила собачонку на улицу и, чтобы той запомнилось всерьез и надолго, слепила крепкий снежок и так запустила в нее, что она только визгнула и кубарем покатилась в темноту.

И на второй, и на третий день грязным серым клубком лезла собачонка под ноги Надежде. Похоже - хотя и совершенно непонятно отчего, - она решила здесь поселиться. Кроме сердобольной старушки с первого этажа, были еще доброхоты, которые пускали собачонку в подъезд греться, но многие ее гнали, и все-таки она не желала убираться. И наконец Надежда поняла почему: собачонка попрошайничала!

В воскресенье, катаясь на лыжах на пустыре позади кинотеатра, Надежда увидела, как собачонка дежурила у дверей небольшой фанерной забегаловки на другой стороне пустыря. Вышла судомойка в грязном белом халате и сыпанула кусочков бесстыжей попрошайке. Перекусив, собачонка бесцельно закружила по пустырю, что-то вынюхивая и временами проваливаясь в снег. Или, может, у нее была какая-то цель?..

Наша запоздала с обедом из-за старой Никитишны, которая у них засела, и Надежда сделала ей выговор.

- Ни подружки к тебе не придут, ни ты к подружкам, - пригорюнясь, сказала Никитишна. - Тренировки да тренировки. И что за жизнь такая!

- Нормальная жизнь. А с этими недоростками и говорить не про что.

- Да ты же сама первый недоросток! - развеселилась Никитишна. - На физкультуре последняя стоишь?

- Во-первых, не последняя, а третья с конца, а во-вторых, я не в том смысле сказала, а совсем в другом.

- Девочки как девочки, - сказала Наша. - Это только ты у меня чересчур взрослая.

- Ой! Как девочки!.. Знала бы ты этих девочек! Свистунова до сих пор в куклы играет! Нет, по правде. Помереть мне на месте!

- Вот и поиграла бы с ней, - предложил Петух.

На это Надежда и отвечать не захотела.

- А Туманова, красотка наша, - сказала она, - так у той только мальчики в голове. Тот посмотрел, тот не посмотрел, а на того она сама не так посмотрела! До тошнячки доведет со своими мальчиками.

- Вот там у вас есть девчоночка симпатичная, у ней мать в торге работает... фигуристая такая...

- Это кто же? Малайка?! Наша Никитишна хоть кого уморит! Не фигуристая, а Пуд! Я ей и голливудскую диету давала, и жокейскую - пустое дело! "Ой, я не могу не кушать! - передразнила она Малаеву. - Ай, у меня голова от голода вертится..."

- Это верно. Я тоже, как не поем в свое время, сразу слабну, и голова кружится, - подтвердила пятипудовая Никитишна.

- А ты в другую сторону кружись! - подсказала Надежда и ушла в спальню переодеваться.

- Ремня она у тебя просит, - сказала Никитишна Петуху.

- Не справлюсь! Я уже и физзарядку перестал делать, а она - вон какая силачка!

- Ну ты! Усатый! - выскочив, крикнула Надежда и дернула Петуха за недавно отрощенный реденький ус. - Отпустил усы! Ша!

И помчалась на тренировку.

Вечером позвонила молодая Никитишна и плачущим голосом попросила Надежду принести ей таблеток от головы. Петух с Нашей ушли прогуляться перед сном, но недаром Надежда была дочерью врача-терапевта. Она нашла в аптечке нужные таблетки и поднялась к Никитишне.

Когда Надежда вышла из лифта на двенадцатом этаже, первой, кого она увидела, была до смерти надоевшая ей собачонка. Вид у собачонки был суетливый и озадаченный: наверное, кто-то завез ее сюда - ведь она вечно околачивалась у лифта, и у нее не хватало ума спуститься по лестнице на первый этаж. Однако она успела шмыгнуть вслед за Надеждой, которая через несколько минут вышла от Никитишны, и доехала с ней до девятого этажа.