На одном дыхании. Книга о любви и жизни - Женя Глюкк

У тебя ровно пятнадцать минут, чтобы изменить мир. Но ты справляешься быстрее.

– Ну рассказывай, – говоришь ты и целуешь мне руку. – Маленькая, – говоришь ты. – Ты не обижаешься, что я называю тебя «маленькая»? Но ты Чипполино. Ты сражаешься с синьором Помидором. Я сразу тебя узнал. Ты с Моховой? Я вспомнил тебя. По глазкам. Сразу. Ты моя.

Я рассказываю, кем и где я работаю.

– Так ты диктор, – говоришь ты, и мне становится смешно. Никто и никогда не называл меня диктором.

Я киваю и чищу мандарин тебе и себе. И протягиваю к тому же тебе конфету.

– Это для женщин, – говоришь ты. – Я не люблю сладкое. (Врёшь! Ты любишь, но это будет ясно потом, а пока ты манипулируешь мной и набиваешь себе цену).

– Ты молодёжь, а я серьёзный человек, – продолжаешь ты. – Андрей Александрович. А тебя я буду называть Женька. – И ты вопросительно смотришь. Я соглашаюсь. Почему бы и нет?

– Какая я молодёжь? Я тебя на два года младше.

– Ты шоу-бизнесом занимаешься. Там все молодёжь.

– А ты?

– А я философией, наукой.

Проходит время, а мы всё болтаем, и болтаем. Сергея нет.

– Скажи мне, маленькая, – спрашиваешь ты вдруг. – А ты уже поняла, что будешь жить здесь, со мной?

– Я не могу так сразу решить.

– Конечно, не можешь. Сразу и не надо. Дня три. Решай – и переезжай.

Я смотрю на часы и встаю.

– Мне пора.

– Ты не останешься?

– У меня бабушка дома одна. Мама и дочка в Болгарии.

– Конечно. Бабушка – это важно. А когда возвращаются мама с дочкой?

– Послезавтра.

Ты прикрываешь глаза.

– Чтобы была здесь через три дня, – и ты целуешь меня. «Не голубой», – только и успеваю подумать я.

Мне очень весело. Я машу тебе рукой и открываю дверь. Серёжа выпил купленную бутылку и заснул на лестнице.

– Что с ним делать? – спрашиваю я.

– Ничего, отвечаешь ты. – Широкий подоконник. Выспится и позвонит.

Ты смотришь на Серёжу, и твой взгляд снова становится отстраненным. Потом на меня, и улыбаешься. Ты перестаёшь быть отрешённым, или мне это только кажется. Или всё же действует выпитое вино.

Ты говорил мне после, что я спускалась вниз по лестнице, а тебе казалось, что я ухожу вверх, и ты был удивлён, почему это так. Оставим метафизические законы к расшифровке кем-то иным.

Мы прощаемся.

Я еду домой в странном состоянии веселья, и мои полбокала здесь ни при чём. Я не знаю, как буду поступать и что буду делать. У меня нет никаких решений. Ты же имеешь инвалидность, как я узнала, с этой потерей равновесия, причём, первую группу, самую страшную, а у меня столько забот, что я даже не могу пока задумываться ещё и об этом. «Пусть всё сложится само собой, – приговариваю я. – Чудесным образом. А розы вырастут сами». Просыпаюсь я на следующий день в том же состоянии, и оно нарастает. Вдруг я понимаю, что счастлива, без объяснения причин. Я прихожу медленно и постепенно к тому решению, которое ты уже озвучил. Я купаюсь в этом. Я ничего не делаю, чтобы быть с тобой. Я не звоню тебе три дня. Я готовлюсь. Никому ничего не говорю. Не собираю вещи. Общаюсь с бабушкой. Не делаю совсем ничего. Но через три дня я переезжаю к тебе.

Конец ознакомительного фрагмента.