Путешествие доктора Дулиттла - Хью Лофтинг

— Чего не знаю, того не знаю, — ответил Мэтьюз. — Он никому не говорит, куда уезжает и когда вернется. Живет он один со своими зверями и очень часто путешествует по свету. В последний раз он плавал по Тихому океану, а потом рассказывал мне, что совершенно случайно обнаружил там неизвестное племя туземцев: мужчины у них живут на одном острове, а женщины — на другом, и встречаются они только раз в год, кажется на Рождество, когда устраивают большой праздник с танцами и угощением. Надо же, дикари, а какую умную штуку придумали! Да, доктор Дулиттл необыкновенный человек, и белку твою он так подштопает, что она даже будет здоровее прежнего. О зверях он знает все, здесь с ним никто не сравнится.

— А откуда он так хорошо знает зверей? — спросил я, не подозревая, какие последствия будут у моего вопроса.

Мэтьюз вдруг остановился, воровато огляделся по сторонам, наклонился ко мне и таинственной скороговоркой шепнул на ухо:

— Он знает язык зверей!

— Язык зверей?! — поразился я.

— Тише, тише! Да, язык зверей. Что тут удивительного? Если люди разговаривают, то почему бы не разговаривать и животным? Конечно, говорят они каждый по-своему: одни — голосом, другие — знаками, как глухонемые, третьи — свистом. Но доктор Дулиттл понимает их всех — и птиц, и рыб, и зверей. А еще он пишет для них книги. Он уже написал сказки для обезьян, стихи для канареек и веселые песенки для сорок. Клянусь Богом, все это правда, но мы с доктором держим язык за зубами, чтобы глупые люди не подняли нас на смех. Сейчас доктор учит язык устриц и раков, но говорит, что дело это трудное. Суди сам, чтобы поговорить с устрицей, придется сунуть голову под воду, долго так не высидишь, да и простудиться недолго.

Мэтьюз продолжал рассказывать самые невероятные вещи, но я, сам не знаю почему, верил ему, и мне ужасно хотелось познакомиться с доктором Дулиттлом. Так беседуя, мы вышли на окраину города. Там, немного в стороне от остальных, стоял небольшой домик, скрытый от любопытных взоров каменной оградой. К нему-то и направился Мэтьюз. Подойдя к закрытым воротам, он постучал, и на стук из дома выбежал старый пес. На шее у пса блестел странный, похоже, медный ошейник.

Мэтьюз просунул сквозь прутья ворот несколько мешочков, пес осторожно взял их зубами, унес в дом и тотчас же вернулся. Мой друг протянул ему большой кус мяса, и — удивительное дело! — пес не проглотил его, как это обычно делают собаки, а тоже унес в дом.

— Доктор еще не вернулся, иначе ворота были бы открыты, — сказал Мэтьюз, и мы пошли обратно.

— А что было в тех мешочках? — спросил я.

— Еда, — ответил он. — В доме у доктора живет множество зверей, и когда он в отъезде, я приношу им еду, а пес относит ее остальным.

— А почему у пса такой странный ошейник? — продолжал спрашивать я. Все виденное и слышанное разжигало во мне любопытство.

— Думаю, ни один человек не отказался бы от такого ошейника. Он сделан из чистого золота. Когда-то пес спас одного рыбака от верной смерти, и ему в награду подарили такой дорогой и редкий ошейник. Другого такого нет во всем свете. Но это было очень давно.

— А как долго пес живет у доктора? — не унимался я.

— Доктор взял его к себе еще щенком. Теперь пес сильно постарел и больше не путешествует с доктором, а остается здесь сторожить дом. Он никого не пускает в сад, пока доктор в отъезде, даже меня, когда я по понедельникам и пятницам приношу им еду. Но как только доктор возвращается, ворота открываются настежь и кто угодно может войти в дом.

Когда я вернулся домой, то первым делом устроил уютное гнездо из соломы в деревянном ящике и положил туда белку. Делать было нечего — вылечить зверька мог лишь доктор Дулиттл, мне же оставалось только ждать его возвращения и тем временем ухаживать за раненой белкой.

Каждый день я отправлялся к маленькому домику на окраине и проверял, открыты ли ворота. Но меня неизменно встречал замок на воротах и старый пес доктора.

Глава 3

В ГОСТЯХ У ДОКТОРА

Прошло несколько дней. Как-то после обеда отец послал меня на другой конец города отнести починенные ботинки полковнику Беллоузу, человеку весьма странному.

Я отыскал его дом и позвонил в дверь. В ту же минуту дверь приоткрылась, в щель выглянула багровая физиономия полковника.

— Парадная дверь не для тебя, — прорычал он. — Обойдешься и черным ходом.

Дверь с треском захлопнулась. Меня так и подмывало швырнуть ботинки в цветник перед домом и уйти, но я сообразил, что моя вспыльчивость придется не по нраву отцу, и сдержался. Я пошел к двери на кухню.

Мне открыла жена полковника, тихая, скромная женщина. Руки у нее были в муке, наверное, она занималась стряпней. Из глубины дома рокотал бас полковника. Бравый вояка все еще негодовал по поводу того, что мальчишки совсем стыд потеряли: трезвонят в парадную дверь и беспокоят почтенных людей.

— Я думаю, ты не откажешься от стакана молока с кусочком пирога? — шепнула мне смущенная жена полковника.

— С удовольствием, — так же шепотом ответил я.

Я выпил молоко, съел пирог и выбежал на улицу. «Надо бы проверить, не вернулся ли доктор», — подумал я и пошел вверх по Воловьей улице. Правда, утром я уже побывал у его дома, но все же не лишне было бы проверить еще раз.

Пока я шагал по Воловьей улице, небо затянуло тучами, начал накрапывать мелкий дождик. Ворота все еще были закрыты, что меня огорчило до крайности, потому что моя белка никак не хотела выздоравливать. У ворот, как обычно, меня встретил пес. Он вилял хвостом и одновременно скалил зубы. Наверное, он говорил: «Я рад тебя видеть, но не вздумай перелезать через ограду».

А вдруг моя белка умрет до того, как вернется доктор? С щемящим сердцем я отправился домой. Надо было торопиться, чтобы успеть к ужину. И тут я увидел, что навстречу мне идет полковник Беллоуз. Он был в наглухо застегнутом плаще и белых перчатках.

— Не скажете ли вы мне, который час, сэр? — обратился я к полковнику, когда мы поравнялись.

Он остановился и запыхтел, словно кастрюля с супом на огне. Лицо его покраснело еще больше, а когда он наконец открыл рот и произнес первое слово, мне показалось, что из бутылки с пивом вышибло пробку.

— Что ты о себе думаешь? — загремел он. — Неужели я должен расстегивать плащ и снимать перчатки, чтобы достать часы и сказать тебе, который час? Прочь с дороги, малявка!

Полковник двинулся дальше, а я остался стоять, раздумывая, сколько же лет должно быть человеку, чтобы такой важный господин соизволил потрудиться и вытащить из жилетного кармана часы?

Пока я так стоял и переживал обиду, мелкий дождик сменился ливнем, да таким, какого мне раньше не доводилось видеть. Лило как из ведра, стало темно как ночью, поднялся ветер, засверкали молнии. По улице побежали стремительные потоки воды. Укрыться от дождя мне было негде, и я помчался со всех ног домой. Ветер бил мне в лицо, и я наклонил голову и так и бежал, ничего не видя перед собой. Вдруг я стукнулся головой о что-то мягкое и сел от удара прямо в лужу. А когда поднял голову, то увидел перед собой невысокого полного человека с очень добрым лицом. Он, так же как и я, сидел посреди лужи. На его голове непонятно каким образом держался потертый цилиндр, в руках он сжимал дорожный саквояж.

— Простите меня! Пожалуйста! Я не хотел, я просто не заметил вас! — бросился я оправдываться.

Странное дело: маленький человечек расхохотался, вместо того чтобы выбранить меня, а то и надрать уши, как наверняка поступил бы полковник Беллоуз.

— Мы оба виноваты, — ответил он смеясь. — Я не ушиб тебя?

— Нет-нет, — поспешно заверил я его. — Ничуточки.

— Со мной такое уже случалось. Представляешь, однажды в Индии я налетел на индианку, которая несла на голове огромный таз с сахарной патокой. Две недели после того к моим волосам слетались все окрестные мухи, ха-ха-ха! Вот какая расплата бывает за то, что носишься по улицам как угорелый. Однако что же этот мы так и сидим в луже? Ты далеко живешь?

— У Королевского моста, — ответил я, вставая на ноги.

— Тогда лучше пойти ко мне и немного обсушиться. Ливень скоро кончится. — Он тоже встал на ноги, отряхнулся и воскликнул: — Похоже, в этой луже самая мокрая вода в мире!

Он взял меня за руку, и мы побежали по улице. Маленький смешной человечек пришелся мне очень по душе: он не знал, кто я, но не раздумывая пригласил меня к себе, чтобы обсушиться. Он не был похож на строгих взрослых, не замечающих чужой беды, тем более на толстяка полковника, не захотевшего утруждать себя и сказать мне, который час.

— Я живу здесь, — сказал человечек и остановился.

Я поднял глаза и увидел, что снова стою перед закрытыми воротами, ведущими в сад доктора Дулиттла. Между тем человечек вытащил из кармана сюртука связку ключей, отпер замок и распахнул ворота.