Ты мне расскажешь? - Дональд Бартельми

Розмари взглянула на Пола. Но, конечно же, он слишком молод для меня, подумала она.

Эдвард и Эрик встретились на улице.

Инге написала Энн следующее письмо, объясняя почему Энн не может заполучить Пола:

Дорогая Энн!

Я глубоко тронута твоими чувствами, донесшимися до меня с корабля через наш недавний телефонный разговор. Приятно ли Черное море? Я надеюсь, и даже очень, что ты хорошо проводишь время в круизе. Круиз Мэтсона один из моих любимых. Но так или иначе, я должна сказать тебе, что Пол сейчас глубоко погружен в любовную связь со мной, Инге Грот, очень миленькой девушкой из Копенгагена, и по этой причине не может отвечать на твои обращения, как бы очаровательны и хорошо сформулированы они ни были. Ты хорошо говоришь по телефону, стильно. Также я должна объяснить, что если Пол и полюбит еще какую-нибудь девушку, кроме меня, то, определенно, Хильду, эту девушку девушек. Хильда! Замечательная девушка! Конечно, вполне вероятно, он может влюбиться еще в кого-нибудь, кого пока не встретил — но это будет не скоро, я думаю. И спасибо тебе за дополнительные гиацинты. Мы обещаем думать о тебе время от времени.

Чарльз лежал в постели со своей женой Ирен. Он дотронулся до одной из ее грудей. У тебя красивые груди, Ирен, сказал Чарльз. Спасибо, ответила Ирен, Чарльз.

Телеграмма Ховарда Эрику так никогда и не была доставлена.

Хуберт серьезно подумал о рождественском подарке для Чарльза и Ирен. Что мне нужно добыть, чтобы счастье моих дорогих друзей не знало пределов? спросил он себя. Интересно понравится ли им гамелан? лоскутный половичок?

О, Хильда, бодро сказал Пол, я так давно не был рядом с тобой! Почему бы нам троим не сходить поужинать?

У Хуберта был назначен обед с лучшим молодым поэтом из ныне пишущих по-английски в Висконсине.

Чарльз! воскликнула Ирен. Ты голоден! И ты плакал! Твой серый жилет покрыт слезами! Позволь сделать тебе сэндвич с ветчиной и сыром. К счастью, я только что из бакалейной лавки, где купила ветчины, сыра, хлеба, латука, горчицы и бумажных салфеток. Чарльз спросил: Кстати, ты в последнее время не видела или там слышала что-нибудь о Хуберте? Он осмотрел свой серый заплаканный жилет. Нет, и уже давно, ответила Ирен, по непонятной причине Хуберт как-то отдалился от нас в последнее время. О, Чарльз, могу ли я рассчитывать на дополнительные девяносто три доллара в месяц для нашего семейного бюджета? Мне нужна полировка для пола, и я бы хотела подписаться на «Нейшнл Джиографик».

Каждый месяц?

Энн смотрела поверх поручней на Черное море. Она бросила ему гиацинты, не один, а дюжину или больше. Они поплыли по черной поверхности.

— Боль не проходит. Почему Господь не поможет мне?

— Позвольте мне взять у вас анализ мочи, — попросила медсестра.

Пол поместил свое новое шило в ящик с инструментом. Чего это Эрик присматривал себе дробовик в хозяйственной лавке?

Ирен, сказал Хуберт, я люблю тебя. Хотя я всегда боялся упоминать об этом, потому что был поставлен перед фактом твоего замужества с моим близким другом Чарльзом. Теперь и здесь, в этом театре кинохроники, я чувствую, что ты близка. Почти что в первый раз. Я чувствую интимность. Я чувствую, что, может, быть и ты любишь меня. Получается, сказала Ирен, что вручение мне Пола на Рождество было сиволично?

Инге улыбнулась.

Розмари улыбнулась.

Энн улыбнулась.

Прощай, Инге, сказал Пол. Твоя изумительная блондинистость была изумительна, и я всегда буду помнить тебя такой. Прощай! Прощай!

Кинохроника обрисовала упадок в Эфиопии.

Ховард обналичил чек в бюро «Американ Экспресс». Что мне делать с этими деньгами? недоумевал он. Никакие финансы не имеют значения теперь, когда Хильда уехала в Данию. Он вернулся в кафе в надежде, что Хильда не имела в виду то, о чем говорила.

Чарльз добавил в глинтвейн вина.

Отец Генри Джексона робко думал: Ведь Генри еще слишком молод, чтобы быть анархистом, не так ли?

Положи пустые банки из-под «Шлица» там в углу, у горна, Генри, сказал Пол. И спасибо, что одолжил свой грузовичок в эту холодину. Хотя, я думаю, тебе надо поторопиться с шипованной резиной, я слышал, снегопады начнутся в этом регионе очень скоро. Глубокий снег.

Ховард — Хильде: Я не боюсь того, что ты меня не понимаешь, я боюсь, что хорошо понимаешь. В этом случае, я думаю, меня посетят сны.

Куда ты идешь с этим дробовиком, Эрик? спросил Хуберт.

Фактически, невозможно читать книги Джоэла С. Голдсмита о единстве жизни и не становиться лучше, Эрик, сказала Розмари.

Эрик, убери дробовик изо рта! закричала Ирен.

Эрик!

4

О, Хуберт, зачем ты дал мне этого проклятого ребенка? Я имею в виду Пола? Знал ли ты, что он вырастет?

Французские просторы (просторы Франции) были покрыты золотистой травой. Я ищу бар, сказали они, что назывется «Корова на Крыше» или как-то в этом роде.

Инга роскошно потянула левую и правую руки. Ты принес мне столько великолепного счастья, Пол, что, хотя ты скоро уйдешь еще раз пообщаться с Хильдой, девчонкой на все-превсе времена, мне все равно приятно быть в этой замечательной датской постели рядом с тобой. Ты не хочешь поговорить о феноменологической редукции? Или ты хочешь булочку?

Эдвард рассматривал свой Пард.

В банке? спросила себя Розмари.

Я решила, Чарльз, поехать на Виргинские острова с Хубертом. Ты не против? С тех пор, как его дела на рынке радикально улучшились, я чувствую, он нуждается в легком отдыхе под золотистым солнышком. О'кей?

Капитан черноморского патрульного катера сказал: Гиацинты?

Новая черная груша неуклонно тянулась к небесам из могилы, из того самого места, где раньше росла старая черная груша.

Он недоумевал, то ли завернуть это, как подарок, то ли просто преподнести Чарльзу и Ирен в коробке. Он не мог решить. Он решил выпить. Пока Хуберт пил водку-мартини, он заплакал. Наверно, я делаю коктейли слишком крепкими?

Снега Монреаля грудились перед красным «рэмблером». Пол и Хильда обнялись. Что есть замечательно? думали они. Они подумали, что ответ может читаться в их глазах или в перемешанном дыханьи, но не были уверены. Ведь все могло оказаться иллюзией.

Интересно, как мне стать более приятной глазу? спросила Розмари. Может, стоит себя миленько растатуировать?

— Хильда, я действительно думаю, теперь мы можем быть вместе, оставаться вместе, даже жить вместе, если ты не против. Я чувствую что это очень нелегкое время для нас подошло к концу. Время, которое нас испытывало, понимаешь? И с сегодняшнего дня все будет хорошо. У нас будет дом, и так далее, и тому подобное, и, возможно, даже дети. Я найду работу.

— Звучит великолепно, Аарон.

Эрик?