По вине Аполлона - Мириам Рафтери

Тот трагический день начался для нас с Аполлоном как обычно: с апельсинового сока и пирожков с вареньем в нашей любимой закусочной, и затем бега трусцой до офиса Исторического общества, где я работала, готовясь к защите своей магистерской диссертации о возможности реставрации немногих сохранившихся в городе особняков девятнадцатого века. Опрашивая в процессе своего исследования тех, кто был свидетелем землетрясения 19О6 года, я и познакомилась с Викторией Стюарт. Я беседовала со многими старожилами, но в Виктории было нечто такое, что мгновенно заинтриговало меня, вызвав желание узнать как можно больше о ее прошлом.

Я распахнула тяжелую дверь и вошла внутрь.

– Ну как, есть какой-нибудь прогресс в деле со Стюарт-хаузом? – спросила я свою руководительницу Вильму, выглядевшую еще более древней, чем затхлая пыльная комнатушка, в которой она сидела.

Вильма сдвинула на нос очки с бифокальными стеклами и посмотрела поверх них на меня.

– Никакого, должна тебя огорчить. Власти штата не желают брать его под охрану как памятник архитектуры – слишком уж он ветхий.

У меня упало сердце.

– Нужно попытаться что-нибудь придумать.

Вильма покачала голубоволосой головой.

– Если только не произойдет какого-нибудь чуда, в эту пятницу Стюарт-хауз сровняют с землей.

Я с трудом сглотнула застрявший в горле комок, с ужасом думая, как я скажу об этом Виктории.

– Какого рода чудо?

Вильма пожала плечами.

– Реликвии, старинные документы, если они вдруг обнаружатся. Или богатый спонсор. У тебя нет, случайно, знакомых миллионеров?

Я мрачно покачала головой. Все во мне восставало против представшей перед моим мысленным взором картины превращаемого в груду щебня дома, в котором Виктория провела свое детство, единственного места, где она знала счастье. Не говоря уже о том, что некогда Стюарт-хауз был одним из самых роскошных особняков в Сан-Франциско – немаловажная деталь для города, у жителей которого стремление быть не хуже других является почти что олимпийским видом спорта.

Вильма похлопала меня по руке.

– Думаю, самым лучшим для тебя было бы забыть об этом доме. Прибереги свою энергию для битв, которые можно выиграть. Например, для «Гигантов», – она улыбнулась. – Сегодня по телевизору показывают первенство по бейсболу. Ко мне заглянет мой внук. Почему бы тебе не присоединиться к нам?

– Спасибо за приглашение, но я никак не могу, – проговорила я поспешно, представив мысленно свою встречу с рехнувшимся на компьютерах незнакомым Делбертом. – Мне еще нужно поработать дома.

Я понимала, что Вильма права и мне нужно постараться выбросить из головы Стюарт-хауз, но почему-то я никак не могла смириться с ожидавшей его участью. У себя в комнате я привязала Аполлона к ножке стола, за которым работала, и, попробовав ее тут же на зуб, он залез в свою стоявшую у меня под ногами широкую корзинку и свернулся калачиком. Не прошло и нескольких минут, как он уже мирно спал.

Тем временем я налила себе чашку крепкого кофе Вильмы – она постоянно держала его здесь для повышения, по ее словам, производительности труда, – собираясь с силами перед тем, как достать папку с собранными мной материалами по Стюарт-хаузу. Разложив перед собой старые фотографии, которые заняли всю испещренную пятнами и царапинами поверхность стола, я сделала глоток кофе и принялась внимательно изучать каждый из снимков, словно надеясь отыскать в них ответ на вопрос о том, как спасти дом.

Он был огромен, этот викторианский особняк в стиле королевы Анны, построенный в 1885 году на Ван-Несс-авеню морским капитаном Джошуа Леонидасом Стюартом, который нажил свое состояние на импортных операциях в период золотой лихорадки. Джошуа создал «Уэствинд шипинг компани», суда которой и принесли ему богатство, унаследованное затем его сыном Натаниэлем. Но после гибели Натаниэля во время землетрясения 19О6 года империя Стюартов рухнула, поскольку вдова Натаниэля вышла вторично замуж за ничего не понимавшего в делах «пустоголового денди с мозгами насекомого», как охарактеризовала его Виктория. «Уверяю тебя, – не уставала она повторять, и в голосе ее при этом появлялись стальные нотки, – то, как Квентин Феннивик выжил семью Стюартов из их собственной компании, не может быть расценено иначе, как преступление. А то, что он сделал с этим домом…» В этом месте взгляд ее обычно затуманивался и речь становилась совершенно невнятной.

Сам особняк был воплощенной в камне мечтой Джошуа. Он построил его для своей молодой жены, которая умерла, когда Натаниэль был еще совсем ребенком. Спустя несколько лет после ее смерти Джошуа, невзирая на яростные протесты родственников, женился на актрисе Джессике, которая временно оставила сцену, чтобы произвести на свет – менее, чем через восемь месяцев после свадьбы – дочь Викторию.

Однако ни скандалы, ни годы не оказывали ни малейшего влияния на Стюарт-хауз, который оставался все таким же пышным и величественным. Вместе с прилегающим участком дом занимал площадь, почти равную городскому кварталу. Он был трехэтажным, с широкой верандой на крыше. Над фасадом, как часовые, застыли две круглые башенки, и их арочные окна напоминали мне глаза, неустанно наблюдавшие за всем, что происходит перед домом.

Благодаря тому, что Натаниэль, помимо всего прочего, увлекался еще и фотографированием, большинство комнат особняка оказались навеки запечатленными на снимках – изящный бальный зал, в котором устраивались наиболее значительные из городских приемов, оклеенная розовыми обоями гостиная с бархатными портьерами на окнах, музыкальная комната с роялем и клавесином и особенно приглянувшаяся мне библиотека в одной из башенок с сотнями книг в кожаных переплетах в высоких, до потолка, книжных шкафах.

Эти семейные фото совершенно не походили на те нескромные снимки, которые любил делать мой отец, когда, разумеется, он бывал достаточно трезв, чтобы удерживать в руках «Полароид». Несомненно вам знакомы подобные фотографии – я, ребенком, размазываю овсянку по своему высокому детскому стульчику; мой брат Алекс дергает меня за волосы, когда я репетирую свою роль перед первым прослушиванием, ну и так далее в том же духе. Слава Богу, что папа не мог позволить себе «Камкордер», а то мы вообще бы не знали покоя.

Фотографии Джошуа и его жены были в высшей степени благопристойными, как и фотографии Натаниэля в разном возрасте, включая последний свадебный снимок, на котором он был запечатлен со своей молодой женой Пруденс. Были здесь и фотографии маленькой Виктории в коляске замысловатой конструкции. Однако, как ни странно, фотографии Джессики отсутствовали. Не вырвал ли их из фамильного альбома кто-нибудь из членов семьи в приступе гнева?