Непослушная, милый и няня - Девни Перри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если ты скажешь мне, что передумала, то ты опоздала, — ответила она. — Я уже перезвонила отцу и сказала ему, что ты уже в пути.
— У меня нет времени заехать домой и переодеться. Есть ли дресс-код?
— Дресс-кода нет, но что на тебе надето?
— Синий свитер с высоким воротом. Рваные джинсы. Ботинки на толстой подошве. — Я была одета для похода по магазинам, а не для работы. У Скалли не было дресс-кода, но я бы никогда не появилась перед ними в джинсах с потертыми коленками. — И я еще не мыла голову.
— Уверена, что все будет в порядке. Я отправлю ему электронное письмо, сообщив, что мы вызвали тебя в выходной день. Если у него есть конкретные пожелания, он может сообщить их тебе до завтра.
— Ладно. Пока. — Я отперла машину и села за руль как раз в тот момент, когда от Кэти пришло сообщение с адресом. Я ввела его в свой телефон, затем проследовала указаниям GPS через весь город.
Я прожила в Бозмене все свои двадцать девять лет, а осенью, после окончания школы, начала работать на Кэти.
Будучи одним из самых быстрорастущих городов страны, Бозмен преобразился на моих глазах и больше не был городом моей юности. Там, где когда-то были сельскохозяйственные угодья, появились кварталы, застроенные новыми домами. Крупные магазины вытесняли маленькие местные лавочки, а количество новых ресторанов было ошеломляющим.
Указания привели меня на окраину города, где дома становились все больше и больше с каждой пройденной милей. По мере приближения к предгорьям недвижимость разрасталась, и каждый частный проезд был перекрыт железными воротами.
— Ваш пункт назначения будет слева через сто ярдов, — произнес навигатор через Блютуз в «Субару».
Магдалена была слишком старой для Блютуз. Мне будет не хватать этого — и этих кожаных сидений с подогревом — когда я верну «Субару».
Бревенчатая арка возвышалась над предстоящим въездом на подъездную дорожку. Черные металлические ворота были открыты, когда я въехала на узкую аллею, обсаженную вечнозелеными растениями. Их ветви скрывали большую часть дома из виду, пока я не завернула за пологий угол, а затем — ого.
— О, черт. Мне определенно следовало вымыть голову.
Это была лыжная база, замаскированная под семейный дом.
Дом с темной деревянной обшивкой и окнами с красной отделкой выглядел таким же гордым и дерзким, как горы за его спиной. Входная дверь была деревянной, с витражным окном на фасаде. Там, где на большинстве подъездных дорожек было бы стандартное освещение, в этом доме были два ревущих газовых фонаря, пламя которых мерцало даже днем.
Я побывала во многих богатых домах за время моей работы няней у Элиты Бозмена, но этот был вершиной. Если бы Кевин Костнер вышел и сказал мне убираться с ранчо Даттонов, я бы не удивилась. Только это был не «Йеллоустоун», и поскольку часы на приборной панели показывали десять минут одиннадцатого, мне пора было приниматься за работу.
Припарковавшись на подъездной дорожке, которая, как я подозревала, предназначалась для гостей, я взяла сумочку с пассажирского сиденья и проверила свои волосы в зеркале заднего вида. Светлые завитки, которые я добавила этим утром, придавали моему хвосту причудливый вид.
Ребенку все равно, как я выгляжу, верно? А отцу, ну… ему придется иметь дело с Натали, которую не успели предупредить.
Я вышла на улицу и поспешила к дому, нажимая на дверной звонок. Мелодия была знакомой. Это была… «Мы желаем Вам счастливого Рождества».
Я изобразила у двери свою лучшую улыбку. Эта дурацкая песня застрянет у меня в голове на весь чертов день.
Изнутри послышались шаги, и я приготовилась поприветствовать своего нового работодателя. Дверь распахнулась и…
— Хэй-о. — Мой. Бог. О мой Бог. О мой Бог.
Я только что сказала хэй-о Мэддоксу Холидэю, как один из поющих гномов Белоснежки.
Тому самому Мэддоксу Холидэю. Красивый мальчик превратился в охренительно горячего мужчину, который когда-то занимал все мои подростковые фантазии.
Мэддокс Холидэй.
Он был самым популярным парнем в школе Бозмена. Парнем, в которого бесстыдно влюблялись все девушки. Он был тем богатым отцом, которому срочно требовалась няня?
Мне определенно следовало задать больше вопросов, прежде чем соглашаться на это. И определенно следовало вымыть голову.
— Здравствуйте. Вы из агентства Кэти Крон?
— Да. Здравствуйте. — Я справилась без «о». Лучше. — Я Натали Бьюкенен.
— Мэддокс Холидэй. — Он жестом пригласил меня войти и закрыл за нами дверь. — Приятно познакомиться, Натали.
Подождите. Приятно познакомиться? Серьёзно?
Он уже знакомился со мной.
Когда. Мне. Было. Семь.
Я прошла мимо него, желая, надеясь и молясь, чтобы в его завораживающем голубом взгляде мелькнул слабый проблеск узнавания. Но… ничего.
Мужчина понятия не имел, кто я такая. Чёрт.
Мэддокс был на три года старше меня, так что мы не вращались в одних кругах. Но много лет мы ходили в одни и те же школы. Его братья-близнецы были моего возраста. Он должен был знать меня.
Все еще… ничего.
Четырнадцатилетняя я немного умерла внутри. Ее фантазия о том, что однажды Мэддокс Холидэй поймет, что она любовь всей его жизни, развеялась, как снежинка на ветру.
Что я здесь делала? Когда я научусь говорить Кэти «нет»? Всю следующую неделю Мэддокс Холидэй, по сути, будет моим боссом. И этот человек понятия не имел, что однажды я упала со своего скейтборда и поцарапала колено на его подъездной дорожке.
— Спасибо, что приехали так быстро, — сказал он.
— Конечно. — Больше желать. Больше надеяться. Больше молиться.
Нет. Ничего. Он меня не узнал.
Бортовой журнал капитана. Двадцать второе декабря. Сегодня самый унизительный день в моей жизни.
Должна ли я сказать ему? Будет ли это странно? Возможно.
Магдалена рассчитывала на то, что я спасу ее от механика, поэтому я расправила плечи, изобразила улыбку и притворилась, что стою напротив любого другого отца, который платит мне за заботу о своем ребенке.
— Кэти объяснила ситуацию? — спросил он.
— Предельно ясно. — Хотя она и не назвала его имя, потому что я бы его запомнила. Я подозревала, что полная информация об этой работе была в моем почтовом ящике. — Вам нужна няня на неделю, верно?
— Верно. Ваша предшественница уволилась вчера. — Его челюсть сжалась, и, ого, она была точеной. Углы были такими острыми, что заслуживали статую в свою честь.
Просто еще один отец. Он просто еще один отец.
Ладно, возможно, он был не совсем, как другие отцы. Ни один из отцов, с которыми я работала в последние годы, не был таким безумно красивым.
