В дебрях Яны-Тагт - Валентин Орлов

Ранее, во времена госпромхозов, это была орехо-промысловая база. Кедровый орех заготавливали в обширном кедраче километрах в пяти от неё. База была расположена в живописном месте: вокруг высокоствольный сосновый бор, на реке обширный плёс, где когда-то охотился и рыбачил сторож Ильич. Изба цела, печка на месте. Протапливаю её, готовлю ужин. Стемнело, пора на отдых.

Сегодня предстоит пройти 12 километров заболоченной поймой Лозьвы, а в конце перейти реку. Там, на другой стороне реки, промысловая изба, это и будет мой следующий ночлег.

Теперь коротко обо всем моем маршруте. Конечный пункт путешествия – река Тошемья, приток Северной Сосьвы в её верхнем течении. На Тошемье есть старая изба геологов, она и будет моим опорным пунктом дней на шесть-семь. Отсюда я буду делать выходы вверх и вниз по реке, с ночёвками в промысловых избушках, а кое-где и в палатке. Намечен и выход в горы.

Итак, база Ильича позади. Дальнейшая дорога – старый вездеходный след – начинается с не топкого болота. Рюкзак ещё чувствительно оттягивает плечи, идти тяжело, и я не охочусь. Охота будет на месте. Буду ходить с лёгким рюкзаком, не спеша, а это – удовольствие. Марь с высокими кочками и чахлым березняком перемежается невысокими пригорками. Поднимаем стайку тетеревов. Молодые птицы далеко не разлетаются, но лая собаки не выдерживают, делают перелёты. Впереди гривка сосняка, за ней огромная калужина, а там и река. Вода идёт сплошным ковром, без бурунов на мелях.

Нужно разведать – проходим ли брод. Расправив сапоги, захожу в воду. Дошёл до середины реки, сапоги не заливает. Возвращаюсь обратно. Ширина реки метров 50. Ну что же, буду переходить. Надеваю рюкзак и, глубоко вздохнув, захожу в воду. Вот и середина реки. Припоминаю, что у другого берега проходит русло, там должно быть глубже. Течение усиливается, вода начинает захлёстывать в сапоги, это придаёт дополнительную устойчивость. Постепенно приближаюсь к другому берегу. Двигаться помогает предусмотрительно вырубленный шестик. До берега остаётся меньше десяти метров, течение с силой бьёт в бок. Чувствую – меня начинает сносить. Шире расставляю ноги, упираюсь шестиком, но удержаться невозможно. Делаю рывок вперёд, меня валит на бок и тащит течением. Ударяюсь о нависшие с берега ветки, хватаюсь за них и выбираюсь на невысокий откос берега.

Оглядываюсь на проносящийся сзади поток, и меня начинает сотрясать дрожь. «Безрассудные поступки сходят с рук лишь один раз», – мелькает запоздалая мысль. Но хорошо всё то, что хорошо заканчивается.

Оглядываю реку. Кучума не видно, но я не боюсь за него – он приучен плавать с детства. Наскоро отжимаюсь и, закинув рюкзак на спину, быстрым шагом иду вдоль берега. Избушка в хорошем состоянии. Это добротное жилище знакомого охотника-промысловика Петровского. Он – житель Екатеринбурга, закончивший охотоведческий факультет, на протяжении многих лет (до кризиса 90-х годов) добывал здесь пушнину. В стороне от избушки – небольшая баня, в сенях разная хозяйственная утварь, немного дров. Растапливаю печь, переодеваюсь, и жизнь снова становится полноценной.

До конечной цели моего путешествия – реки Тошемьи остаётся ещё двадцать шесть километров, восемь из них – сплошное болото. Хотя в этом году шли обильные дожди, но, по опыту прошлых лет, я знаю, что дожди и засухи особого влияния на болото не оказывают, оно всегда одинаково.

Проспал дольше обычного, выхожу в 10 часов. Тянутся редколесья с мелким сосновым подростом, места самые глухариные, но сейчас глухарей что-то не видно, уже поздно. Прохожу ровную рощу соснового леса, справа видно старое охотничье становище, похожее на большой шалаш. Это – родовые угодья Феди, жителя Северной Сосьвы.

Спускаюсь к ручью и упираюсь в болото. Вездеходный след начинает вилять, всюду лежит поваленный лес. Идти тяжело. Метровые кочки, между которыми вода, заставляют прыгать и балансировать в поисках проходимого места. Не один час меряю болото.

Пошли места твёрже, попадаются гривки леса. В невысоком сосняке Кучум поднимает глухаря, облаивает. Не задерживаюсь, иду дальше. После очередной калужины болото заканчивается. По обеим сторонам дороги густой лес. Видны следы деятельности геологов – валяются сломанные механизмы, развалившиеся ящики с кернами. Недалеко уже и до старой вертолётной площадки с приткнувшейся к ней избушкой, где будет остановка для ночлега.

На дороге много медвежьих следов, попадаются и совсем свежие. Меняется поведение Кучума – он обнюхивает каждую травинку, озирается по сторонам, опускает хвост. Пёс молодой, медведей боится.

По сторонам тянутся заросли голубики. Кучум снова периодически исчезает, но меня это не беспокоит – волков тут нет. Вот там, где мы провели последнюю ночь, ближе к горам, они обитают. Причём, здешние волки (я видел их стрелянными на реке Тохте у оленеводов) заметно крупнее волков средней полосы. Года четыре назад около нашей последней ночёвки волки задрали двух лаек промысловика, хозяина той избушки. Мужчина едва сдерживал себя, рассказывая об этом.

День клонится к вечеру. По знакомым признакам определяю – до избушки недалеко. Показалось старое строение склада бурильной смазки, видна и вертолётная площадка. Избушка на месте, не сожжена, но требует ремонта. Подправляю потолок у печки, выравниваю нары. Поздний вечер. Вокруг высокие сосны с елями, на небе огромная луна и яркие звезды….Вспомнился рассказ Саввы, жителя с Северной Сосьвы. Однажды осенью, ночуя в этом же тепляке, он проснулся от звука шагов вокруг избушки. Кто-то, походив вокруг, вскарабкался на крышу и начал шевелить трубу. Таёжный житель принял его за менка – так манси называют лесного человека. Чтобы отпугнуть, принялся жечь в печке бересту. Это сильно не понравилось ночному гостю, он пробежал по крыше, спрыгнул на землю и исчез, а испуганный Савва так до утра и не спал.

Печка протоплена. Ухожу в блаженный сон до утра. Поднимаюсь рано, сегодня последний переход до Тошемьи. На дворе бело, в чайнике застыла вода, все припорошено инеем. Укладываюсь и – в путь. Дорога весёлая – по сторонам тянутся небольшие болотца, перелески, пригорки… Иногда доносится лай Кучума, наверное, белок облаивает, их тут много. Начинается сосновый бор с крупным лесом – признак скорого выхода к реке. В шесть часов подхожу к избе геологов. Под крутым берегом шумит Тошемья. Поток воды несильный, вероятно в бассейне Северной Сосьвы дождей было меньше. Это радует. Ведь, кроме охоты на птицу, я хочу поохотиться и на быстрого хариуса.

Изба большая. В 60-е годы здесь проводились геологические работы, всё было обустроено для длительного проживания. Висят остатки проводов на стенах, на улице разбросаны обломки какой-то мебели, поломанные кровати. В углу печь с двумя уровнями горения, вероятно, для копчения рыбы. Крыша течёт в нескольких местах. Раздумываю, где ночевать. Склоняюсь всё-таки к варианту ночлега в избе.

Утром сортирую продукты. Первый выход, дней на четыре-пять, будет вверх по реке, с выходом на хребет Поясовый Камень. Всё уложено, ружье расчехлено. Сегодня нужно пройти 13 километров до промыслового балагана, где можно переночевать. Пересекаю реку и по азимуту выхожу на старый геологический профиль. Он совпадает с нужным мне направлением, можно идти спокойно, не боясь сбиться с курса. В недалёкие времена им пользовались северо-сосьвинские пастухи-оленеводы, гоняя оленей ранней весной в горы, а осенью – обратно. Оленей не стало, профиль начал зарастать. Оленеводство на Северной Сосьве нынче пришло в упадок по тем же причинам, что и промысловая охота.

Дорога идёт по профилю, затем круто на запад от него отходит оленегонная тропа, по которой мы с Кучумом и продолжаем идти. Поднимаем рябчиков. Не хочется разбивать пару, не стреляю, птица ещё будет. Собака иногда облаивает глухарей, слышно по голосу, но я и там не останавливаюсь. Охота на глухарей впереди, на лиственницах. Да и тащить глухаря весь день, желания нет. В таких одиночных походах самая удобная дичь – рябчик. Бесхитростная охота и минимум груза.

Памятная доска на перевале Игоря Дятлова

Надо бы перекусить. Присматриваю удобное место с ключевиной. Вокруг негустой старый ельник. Пытаясь присесть, краем глаза вижу какое-то движение неподалёку. Слегка разогнувшись и повернув голову, увидел на наклонённой ели зверя тёмного окраса – соболь! Зверёк сделал несколько скачков, остановился, наблюдая за мной. Наблюдаю и я за ним. Поза неудобная, я пошевелился, а соболёк скачками добежал до верхушки дерева и исчез в кроне. Да, видимо любопытство у зверей так же непреодолимо, как и у людей.

Появляется Кучум. Моментально оценив ситуацию, бросается назад, затем вперёд и исчезает. Ну, друг, давай промнись перед обедом. Вообще-то у лаек, а я их держал не одну, наклонности в охоте с годами сильно меняются. Лет после пяти у них теряется интерес к птице и, наоборот, усиливается к копытным и пушным зверям. Но мой пёс пока молодой, птицу стороной не обходит, вдобавок лайки в таких путешествиях незаменимы – неприхотливы, не теряются….