Виза на Кубу - Жерар Вилье

— Стой, чертовка! Пойдем на кровать. Как это у тебя так хорошо получается?

Он задыхался.

Херминия скромно опустила глаза.

— Этому меня научил один товарищ, пионер, — тихо сказала она. — В школе Сиэнфуэгос. Мне было 12 лет, и как-то раз он пошел за мной в туалет. Он был очень красивым, похож на Че, и тогда я позволила ему поласкать меня. Потом он достал свой член и сказал, чтобы я наклонилась. Я присела, и одним махом он всадил его мне в рот...

— А после того? — побагровев, выдохнул Луис Мигель. — Он не пытался тебя трахнуть?

Опустив глаза, Херминия продолжала свое дело.

— Нет, нет, — заверила она. — Он хотел лишь, чтобы я брала в рот. Моя стажировка длилась две недели, и он приходил ко мне каждый вечер.

— И с тех пор ты его не видела?

— Нет, он исполнял свой интернациональный долг в Анголе, и его убили.

Луис Мигель Баямо агонизировал от удовольствия. Кровь стучала в его мужском естестве и в висках. Бормоча непристойности, он опрокинул Херминию на низкую кровать и сам упал на нее, задирая короткое платье. Когда она с ним встречалась, она никогда не надевала трусиков. Сходу он легко проник в нее. Согнув ноги как лягушка, Херминия царапала ему бока. Луис Мигель каждый раз удивлялся тому, с какой легкостью это маленькое тело вбирало его в себя.

Скрестив ноги у него на спине и зацепившись за его шею, Херминия умоляла:

— Давай! Глубже, мой конь! Раскрой меня надвое!

Всегда эта лирика тропиков!

Под мощными ударами тела любовника Херминия стала сначала извиваться, затем ее тело бросилось навстречу ему, как будто она танцевала. Несмотря на свою хрупкость, ей удавалось приподнимать Луиса Мигеля!

— Какой ты большой! — простонала Херминия. — Быстрей! Быстрей!

Зарычав, Луис Мигель навалился на нее с еще большей силой. Удерживая ее на месте, его руки сжимали ее круглые ягодицы.

Неожиданно резкие удары сотрясли дверь. Херминия опустила ноги и застыла.

— Ты слышал?

— Плевал я на это!

Луис Мигель был в таком состоянии, что не заметил бы, если бы все вокруг него рушилось. В дверь продолжали стучать. Херминии было уже не до любви, но остановить Луиса Мигеля было так же невозможно, как поезд на полном ходу. Дыша как бык, он еще неистово двигался и с криком замер.

В тот самый момент дверь открылась.

Херминия издала вопль ужаса. В проеме двери показались два силуэта: горничной с пропуском в руке и сотрудника службы безопасности в зеленой рубашке, остановившего ее недавно в холле. Последний отстранил женщину и вошел один в номер. Вырвавшись из объятий Херминии, Луис Мигель вскочил с кровати и с глазами, налитыми кровью, пошел на чужака.

— Voy a reventarte la cabeza, maricon![15]

Незнакомец отступил. Его правая рука скрылась под гуаяберой в поисках оружия, и тут он увидел, что Баямо уже направил на него свой пистолет. Проявляя осторожность, он неподвижно замер, потом достал удостоверение, почти такое же, как у Луиса Мигеля.

— Не нервничай, компаньеро! Я с виллы Маристы[16].

Луис Мигель Баямо испепелил его взглядом.

— Кто тебе дал разрешение входить в эту комнату? Меня зовут Луис Мигель Баямо, я начальник восточного отдела ДЖИ.

Вошедший показал ему свое удостоверение, и Баямо покорно склонил голову.

— Я не хотел тебя беспокоить, компаньеро, но эта... женщина рассказала мне подозрительную историю.

Испуганная Херминия Тамарго скрылась в ванной. Приведя себя в порядок, Луис Мигель лихорадочно соображал. Он как чумы опасался типа, стоящего перед ним. В кубинской системе никто не чувствовал себя в безопасности. Даже он, несмотря на то, что был в ранге начальника отдела и только что выполнял важные функции за границей. Надо было уладить дело.

И быстро...

— Херминия! — позвал он.

Сразу показалась светлая голова.

— Спускайся и подожди нас в холле, — приказал он.

Гэбист не посмел воспротивиться уходу девушки. Незаметно Луис Мигель посмотрел на часы, и его сердце почти замерло. Необходимо было, чтобы непрошеный гость ушел не позже, чем через десять минут. Он лихорадочно соображал. Выманить его из комнаты? Но тогда трудно будет вернуться. Надо его успокоить, обезвредить бомбу. Баямо набрался духа и повернулся лицом к нему. Тот слащаво улыбнулся.

— Я сожалею, компаньеро. Но эта девушка предъявила мне фальшивый пропуск. Я проверил у администратора. Тогда я решил разобраться. Этот номер числится за одним из наших чешских компаньерос, который находится здесь. Я подумал, что она...

— Херминия работает на меня, — резко прервал его Баямо. — Это я дал ей этот пропуск. У меня здесь было с ней свидание, и... (он заставил себя заговорщицки улыбнуться) ты знаешь, компаньеро, что это такое...

Испанское обращение на «ты» упрощало дело. Гэбист оскалился в довольно гнусной улыбке.

— Como no...[17]

Кровь у кубинцев горячая. Даже Фидель не пренебрегал случаем принять знаки уважения какой-нибудь юной пионерки. Тем не менее, ищейка почуяла волка. Луис Мигель нервничал, его взгляд блуждал, в то время как в этой истории не было ничего серьезного. Гэбист подумал, что за этим что-то скрывалось. Недавно посадили одного министра, который растратил миллион казенных песо на свою «тити». Было забавно заставить немного попотеть могущественного товарища, стоящего напротив.

— Эта девушка, — начал он, — не работала у нас в качестве puta militante[18]...

— Нет, нет, это я ее завербовал.

У Баямо прошло возбуждение и он вновь обрел свое достоинство. Однако его сердце еще продолжало сильно колотиться. Луис Мигель хлопнул гэбиста по спине.

— Пойдем, компаньеро. Я тебе поставлю cerveza[19] в «Патио». Ты его вполне заслужил.

— С большим удовольствием! — согласился гэбист. — Но сначала я должен предупредить администратора отеля, что все в порядке. Что не следует беспокоить эту Херминию. Она танцует в «Тропикане», не так ли?

Мерзавец уже как следует поработал... Луис Мигель скрыл свою ненависть под двусмысленной ухмылкой.

— Да. Можешь пойти на нее посмотреть...

Гэбист снял трубку телефона. Он попросил кого-то и застыл на месте, переминаясь с ноги на ногу. Проявляя нетерпение, Луис Мигель мысленно отсчитывал секунды. Мерзавец делал это умышленно.

Джеральд Свэт выбрал коробку «Кохибы», лучший сорт сигар, и, улыбаясь, протянул ее продавщице валютного магазина. Этот магазин снабжался лучше остальных в Гаване: десятки различных сортов по ценам вне всякой конкуренции. В своем «чемодане» он нелегально провозил и снабжал ими своих знакомых из Вашингтона, и продавщица хорошо его знала. Он протянул ей 75 долларов.

— Огромное спасибо, сеньор Свэт, — сказала она. — До свидания.

— До свидания, компаньеро, — вежливо ответил он.

Она проводила его глазами, говоря себе, что не все империалисты плохи. Как обычно, он оставил ей на прилавке пакетик с дезодорантом и духами, которые невозможно было найти в городе.

Американец вышел из валютного магазина, находившегося в глубине длинного коридора, и не спеша направился в сторону вестибюля. С момента его отъезда из Мирамара за ним следили, и один гэбист наверняка рыскал в холле по его следам. Кстати, он не остался незамеченным, так как, несмотря на жару, упорно не снимал пиджак в клетку и галстук.

После окончания Йельского университета Свэт сразу поступил на работу в ЦРУ в качестве аналитика и дослужился до заместителя начальника гаванского центра. Учитывая риск, сюда ехали только добровольцы. Дипломатические отношения между Кубой и Соединенными Штатами Америки были прерваны двадцать пять лет назад, но посольство преобразовалось в «Секцию американских интересов», и Джеральд Свэт, как и его коллеги, пользовался дипломатическими привилегиями.

Он побродил вокруг «Патио», бара на первом этаже, потом пошел к лифтам, держа под мышкой коробку сигар. С совершенно невинным видом.

— Двадцать пятый, — объявил он.

Женщина нажала на кнопку. Из бара на двадцать пятом этаже открывался прекрасный вид на всю Гавану, и он часто туда заходил. Поднявшись наверх, он устроился на табурете и сделал заказ:

— Один мохито.

Излюбленный напиток Хемингуэя. Ром, лимонад, лимон, мята и сахар. Четыре туриста любовались панорамой. Джеральд Свэт спокойно потягивал свой мохито. Приближалось время встречи. В баре никто за ним не следил. Сотрудники безопасности, которым было поручено вести за ним наблюдение, знали его привычки и не хотели слишком себя обнаруживать. Они, должно быть, ждали его в вестибюле, зная от лифтерши, на каком этаже он находился...

Он оставил на стойке два доллара и вышел. Но вместо того чтобы сесть в лифт, Свэт стал спускаться по запасной лестнице. Это был опасный момент, но если бы он встретил кого-то, то всегда мог сказать, что лифт не пришел. Они так часто ломались... Благодаря подошвам из натурального каучука он быстро спустился на три этажа и вышел в коридор двадцать второго этажа. Там никого не было. Он добежал до двери 2210-го номера и постучал.