Звезда корта, или Стань первой! - Мария Северская

Рита спрашивала, почему родительница не выберет себе самую любимую спортсменку, пусть не российскую, пусть иностранную, но одну? Хорошо, пусть даже двоих или троих! Но нельзя же сегодня – в рамках одного чемпионата – болеть за одну спортсменку, а завтра уже за ее соперницу. Мама в ответ лишь загадочно улыбалась и пожимала плечами.

– Мне просто нравится игра, – говорила она. – Иногда я представляю себя на месте этих девушек. Не на месте одной из них, а на месте каждой.

Маленькая Рита пыталась понять, как это, но не могла.

В детстве она сотни, тысячи раз слышала мамин рассказ о том, как та – тогда еще девушка-подросток – была зрительницей на своем первом теннисном матче. Это было в Англии, куда маминого отца, Ритиного деда – сотрудника российского торгового представительства – отправили в двухгодичную командировку вместе с семьей – женой и дочерьми.

На тот турнир мама попала случайно. Отца пригласили его английские друзья, и пойти туда он должен был со своей женой, но та с утра мучилась головной болью, и в итоге отец взял с собой тринадцатилетнюю младшую дочь, хотя и не был уверен, что ей такое времяпрепровождение придется по вкусу.

Но Ритина мама была в восторге. Она всю игру просидела как завороженная, словно смотрела не как перебрасывают друг другу ракетками желтый прыгучий шарик две рослые крепкие девицы, а захватывающую театральную постановку с участием самых известных актеров.

Ей понравилось все без исключений – от костюмов теннисисток до правил игры, про которые она подробнейше расспросила приятеля отца – англичанина. Тот, видя такой интерес, посоветовал ее отцу отдать дочь в теннис, но отец был категорически против. Он считал, что спорт – это пустая трата времени и его дочери не должны посвящать ему свои жизни, даже их часть. Одно дело утренняя зарядка – это и для здоровья полезно, и времени много не отнимает, и совсем другое – посещение каких-либо секций. Он был уверен, что чрезмерные занятия спортом портят женскую фигуру, делая ее слишком похожей на мужскую. Да и будущее своих дочерей он видел совершенно другим – престижный институт, выгодное замужество…

В общем, теннисом Ритина мама заниматься не стала. Но и такого будущего, какое прочил ей ее отец, у нее не случилось. Вместо того самого выгодного жениха, о котором мечтал ее родитель, она, учась на третьем курсе института, познакомилась с Ритиным отцом – бедным студентом музыкального училища, влюбилась и почти сразу, не сказав ничего своим маме и папе, вышла за него замуж. А через год родилась Рита, так что и доучиться ей не пришлось.

Рита не знала, жалеет ли мама о том, что так и не окончила институт, но вот о теннисе она жалела точно. Ту историю – про то, как она была зрительницей на игре в Англии, родительница рассказывала так ярко, так захватывающе, словно это была волшебная сказка. Так что вместо того, чтобы, как прочие девочки, мечтать стать, когда вырастет, Золушкой или изнеженной принцессой в воздушном розовом платье, Рита мечтала стать теннисисткой.

Они даже придумали с мамой игру под кодовым названием «Известная теннисистка Маргарита Назарова собирается на Олимпиаду». Отец в их игры не вмешивался, бабушка – его мама, в доме которой они все жили, – тоже. И когда Ритина мама повела свою девятилетнюю дочь записываться в единственную в их городе недавно открывшуюся теннисную секцию, никто не сказал ни слова против.

А сама Рита была в предвкушении. Ее жизнь менялась на глазах. Словно бабочка из куколки, она из обычной, ничем не примечательной девочки превращалась в волшебную Теннисистку, звезду, будущую покорительницу мировых кортов. И, конечно, тогда она еще ни малейшего понятия не имела о том, каким долгим, трудным, порой даже мучительным и нестерпимо болезненным будет этот путь.

В детско-юношеской секции большого тенниса ей все понравилось. И ребята – в основном, конечно, мальчишки, и тренер – симпатичная улыбчивая девушка Татьяна – бывшая, по слухам, подававшая большие надежды спортсменка. Рита ходила сюда дважды в неделю на полтора-два часа. Иногда с мамой, чаще – одна, и задерживалась каждый раз допоздна – то поболтать с ребятами – после их занятий зал был свободен, то обсудить с Татьяной недавно увиденный по телику матч.

Непосредственно играть в теннис – не просто стучать в стенку мячом, а по всем правилам – в паре, через сетку – они начали только через полгода занятий. К тому времени в секции осталось всего десять ребят, самых упорных и целеустремленных. Остальные отсеялись.

Татьяна разбивала их на пары, каждая пара играла по пятнадцать минут, те, кто не играл, – наблюдали, а после еще по пять минут все вместе разбирали допущенные ошибки.

Рите не нравился разбор ошибок, и на тренировки она ходила исключительно ради тех пятнадцати минут, что она стояла по одну из сторон сетки с ракеткой в руках. Только тогда девочка чувствовала себя живой, настоящей.

Чуть позже – спустя еще полгода – Татьяна стала устраивать для них небольшие теннисные турниры, на которые в качестве зрителей приглашала родителей и знакомых ребят. Иногда эти мини-соревнования проводились прямо в их спортивном зале, иногда – в сухой сезон – на расположенном неподалеку большом футбольном поле.

Играть на поле было неудобно – грунт давно не разравнивали, да и специального покрытия, как на настоящих теннисных кортах, не имелось, вместо него была трава, когда коротко подстриженная, а когда и не очень. Ноги в ней путались, ребята то и дело оступались.

В те дни Рита мечтала о том, как однажды будет играть в нормальных условиях, на специально предназначенной для этого площадке. Ей казалось, что только тогда сами собой исчезнут все ошибки, которые она допускает и которые так не любит разбирать.

Впрочем, Татьяна на этих ее ошибках не зацикливалась, хвалила Риту больше других, подчеркивала, что главное – это желание побеждать, энергия, которой в ней море.

Но самым главным для Риты были не эти похвалы тренера, а восторг в маминых глазах, то, что она гордилась своей дочерью и верила в нее неизменно, даже несмотря на то, что Рита побеждала далеко не всегда.

Стоя на пороге своей квартиры, Марго невидящим взглядом смотрела в пространство перед собой. Она не знала, сколько времени прошло с того момента, как она открыла дверь. Знала одно – оставаться здесь она не может, не хочет, да у нее просто нет сил здесь оставаться! Столько лет коту под хвост! Целая жизнь! И все из-за какой-то глупой, случившейся так не вовремя травмы.

Снова наворачивались на глаза слезы. Девушка то и дело шмыгала носом. Она даже не заметила, что не закрыла входную дверь в квартиру. Осознала это, только когда на лестничной площадке зашумел поднимавший кого-то лифт.

Марго ногой захлопнула дверь, замок щелкнул как-то жалобно и одновременно издевательски, словно укорял ее за грубость и ерничал по поводу того, что она осталась без дела всей жизни, пусть и временно. Хотя кто знает, как там повернется…

Во всяком случае, сейчас Марго хотелось все бросить. Вообще уйти из спорта. Насовсем. Словно ее в этом спорте никогда и не было. Ведь несправедливо же! Несправедливо! Разве она не работала на износ? Разве не посвящала все свое время исключительно тренировкам? Разве не клала на этот алтарь всю свою жизнь с избытком: отказалась от поступления в институт, от выходных и каникул, не общалась с друзьями и знакомыми – в итоге всех их растеряла, не ходила в клубы, кино и просто погулять. Вместо этого она буквально прописалась во Дворце спорта, только знай себе перебегала от корта в тренажерный зал да перекусывала в промежутках в местном кафе.

И ведь никому даже не пожалуешься, как ей надоела кафешная кормежка! Она и в детстве-то никогда не была упитанной, а за последние пару лет и вовсе превратилась в худышку. Никакой приятной девичьей округлости, одни кости и мышцы, тянущиеся под кожей, словно канаты. Хочешь не хочешь, а вспоминаются мамины рассказы про деда с его мнением по поводу мужеподобных фигур теннисисток.

Ей давно перестало нравиться смотреть на себя в зеркало, хотя в подростковом возрасте, в отличие от других девчонок, она была довольна своей внешностью. Красавицей Марго, конечно, никогда не была, но симпатичной – совершенно точно. Вообще она пошла в маму. Фигура однозначно ее – статная, гармоничная, с длинными ногами и узкой талией. Да и черты лица явно мамины – аккуратный нос, полные розовые губы, высокие скулы и широко распахнутые миру глаза. Хотя цвет их достался от папы – и у отца, и у Марго радужка болотно-зеленая, оливковая, в отличие от маминой – серой. Зато волосы точно мамины – густые, шелковистые, с легкой волной. Светлые, почти пепельные, с золотистым отливом, проявляющимся на солнце. И не сосчитать, сколько раз Марго слышала вопрос о том, какой краской она пользуется. И ведь ни один из собеседников не поверил ее совершенно правдивому ответу: никакой!