Выживший: Зима близко. Том 2 - Степанов Андрей Валерьевич

К счастью, сейчас он уже немного пришел в себя, но из-за слабости ничего не мог делать. Разве что с трудом шевелился на соломенной кровати, затянутой сероватой простыней. И немного говорил. Достаточно для того, чтобы объяснить нам, что надо делать.

Вдвоем с Авроном мы нашли бывшего всадника, который был еще и бывшим пленником. Тот все еще переживал, что все случилось «в его смену»

– Я правда ничего не делал, – первым делом сказал он, когда мы нашли его, бесцельно мотающего круги по улицам. Он решил, что мы пришли за ним.

– Верю, – тут же отозвался я. Всадник поднял давно не мытую голову, напомнив мне, что общественные бани надо тоже успеть построить до зимы. – Но то, что Йон временно неспособен работать, не значит, что его дело не стоит завершить. Мы идем помогать. Ты с нами?

– Да! – усердно закивал незадачливый воин.

– Звать как? – спросил его Аврон.

– Маринек, – тот чуть склонил голову, проявляя почтение.

Мы втроем вышли из Рассвета и направились к Нируде. Инструмент не брали – все, что могло пригодиться, осталось там, на месте. Когда же мы прошли достаточно далеко, что никого не было рядом, и никто не мог нас подслушать, я сообщил Аврону:

– Маринек из Мордина. Верно? – уточнил я у всадника. – Аврон мой помощник, ему стоит знать такое.

– Из Мордина? – сперва чуть испуганно, а потом уже более уверенно переспросил Аврон: – Из Мордина??

– Да, – и Маринек снова склонил голову.

Я попытался рассмотреть его получше, увидеть какие-то другие черты, но он выглядел, как и прочие жители Пакшена, Полян, Бережка и Ничков. Ничего особенного. Подбородок, чуть выступающий вперед, впалые щеки, едва заметные скулы на узком лице. Такой же, как и все.

Военный ведь, как Перт. Или как наемник Конральд. Откуда это воспитание, эти манеры, эти поклоны!

– Расскажи о себе, – попросил я. – Дорога длинная. Мне интересно, кто ты такой, как ты попал в армию Мордина. Что происходит в этом мире с твоей точки зрения?

Маринек помалкивал, но всем видом показывал нерешительность. Он явно раздумывал над тем, что можно мне сказать, а чего говорить нельзя. Секретов у всадника имелось прилично – иначе бы он сразу выпалил все, что знал.

– Просто вы вдвоем – единственные пока что жители Мордина и его земель, – пояснил я. – И, чтобы понимать, какая у нас ситуация, мне стоит знать про Мордин чуть больше.

– Я не могу рассказать всего, – негромко ответил мне всадник. – Секреты моего города…

– Давай сперва о себе. Кто ты?

– Я Маринек из Орстеда.

– Что это? – продолжал расспрашивать я. Мы даже шаг замедлили, чтобы услышать как можно больше сведений.

– Орстед – городок южнее Мордина, – Маринек отвечал только на то, что мы хотели у него узнать. Информацию он давал вроде бы охотно, но в то же время в безумно ограниченном количестве.

– Орстед, – проговорил Аврон, – я о нем не слышал. Надо будет узнать о Конральда… он много где был.

– Конральд? – вдруг нахмурился Маринек. – Я знаю о нем. Хороший воин, но лично я с ним не сталкивался.

– Ты с ним ехал в соседних телегах, – улыбнулся я. – Хорошего воина знаешь только по слухам, а лично не узнал.

– О, так он живет здесь? В Рассвете? – обрадовался всадник – причем обрадовался неприкрыто и искренне.

– Да, конечно, вечером, я думаю, ты с ним переговоришь, – я поспешил успокоить Маринека. – Так, Орстед… это, вероятно, что-то вроде здешних Полян?

– Ну да, – охотно кивнул всадник, помощник кирпичника. – Да, только больше на город похоже, чем на деревню.

– Я думал, что везде плюс-минус все одинаковое, – я пожал плечами, – и что Пакшен от Мордина отличается разве что названиями да мировоззрением.

– О, нет, все куда сложнее, – заметил Маринек. – Дело не только в названиях. Дело в стиле жизни. Пакшен выживает. Мордин – вливается в общий… ритм жизни. Сотрудничает, договаривается.

– Так сколько населения в Орстеде? – встрял Аврон, который до того внимательно слушал, а после слов о разнице между Пакшеном и Мордином внезапно подключился к нашему диалогу.

– Человек триста. Может, даже пятьсот, – ответил всадник, но Аврон вдруг ускорился и встал перед нами:

– Лжец! – крикнул он. – Шпион! Мординский шпион!

И, если бы я не перехватил его руку, то, наверняка, ударил бы Маринека. Тот испуганно присел, но защиту выставил впереди себя профессионально.

Догадаться, что для подстраховки Маринек врет насчет населения Орстеда, было несложно, но я увлекся самим процессом получения информации. И почти все впитывал, не сортируя. А следовало бы разделять ложь и правду.

– Не шпион, вовсе нет, – оправдывался всадник. Когда же я строго посмотрел на бывшего пленника, раздался вздох. – Да, я сказал вам неправду. У Мордина нет столько людей, сколько сейчас есть в Пакшене. Слухи такие ходят, что нас даже в ловушку заманили, сдав форт.

И выжидающе притих, полагая, что я сейчас открою ему планы, о которых сам не имел ни малейшего понятия.

– Маринек, я же не спрашиваю тебя о силах, которые вы скопили у себя. Не спрашиваю о фронте. Войсках. Мне интересен Мордин даже не столько как потенциальный победитель или проигравший в этой войне, сколько как место, где живут люди. Люди с другим взглядом на мир. Мне мординские секреты не нужны, – я набрал воздуха побольше, и подтолкнув Маринека, пошел вперед, к Нируде. – Ты многое и сам сообщил, еще до того, как раскрыл рот. Разве не так?

– Не так, – выпалил всадник.

– Ты пришел ко мне, хотя не знал, что у меня есть. Боялся, что тебя сварят. Или сожгут. Или еще что-нибудь с тобой сделают, потому что думал, что я – маг. Не согласился остаться у Анарея.

– Тот бы меня живьем закопал.

– Сварить – не лучше. Я предположил, что ты тоже бежишь от войны. И на виде тебе лет куда больше, чем мне, – я прищурился. – К тридцати?

– Двадцать шесть, – мрачно проговорил Маринек, понимая, что его раскусить – как гнилой орех расколоть.

– А сколько из них ты находишься на войне? – продолжал я. Дорога и без того долгой была, а в таком разговоре она становилась еще длиннее.

– Десять, – тем же тоном продолжал бывший всадник. – И ничего хорошего я там не увидел. Простите, я не должен был этого говорить.

– Маринек, я здесь, похоже, один из немногих, кто пытается хоть как-то остановить кровопролитие. В любом его формате. Мне жаль, что из твоего отряда выжило так мало. Мог не выжить никто.

– Могли не выжить и солдаты Пакшена, – с налетом злости проговорил Маринек.

– Могли. Если бы меня не было рядом. Думаю, с их способностью не держать оборону… А, может быть, это тоже была ловушка. Как и форт. Вы же так думаете у себя в Мордине?

Помощник кирпичника засопел. Мне пока что удавалось ловко перевернуть его слова против него самого.

– Пойми, – продолжал продавливать я. – Мне видится, что ты пришел к нам не просто жизнь свою спасти. На тот момент, когда ты согласился, ты даже не был уверен, что эту жизнь ты сохранишь. Но зато, когда я направил тебя работать, а не маршировать с оружием в руках, ты сразу же сорвался с места и заделался помощником у Йона. И знаешь, что странно? – спросил я внезапно. Маринек замер. – Странно, что когда мы с ним разговаривали сегодня, он ни одного плохого слова о тебе не сказал. Упомянул только, что за работу ты взялся живо – но это я и сам видел.

Кажется, сегодня мне предстояло очень много говорить. Давно пора, но я еще не привык так же активно работать языком, как до того я работал руками.

– Поэтому, – после короткой передышки продолжил я, – мне кажется, что ты и сам бы не против сбежать от войны.

– От войны не сбежишь, – без угрозы, а скорее с предупреждением умудренного опытом человека, проговорил Маринек. – Потому что сбежать нельзя. Чем дальше люди прячутся, тем сильнее их хотят найти. То же самое и с войной. Ты либо сам вернешься, потому что в противном случае тебя ждет наказание. Либо тебя убивают. Конец один.

– Конец у всех один, – ответил Аврон, порадовав меня философским подходом к жизни.