Ангел является дважды - Элизабет Бартон

– Не обижайся, Рой, – сказала она в тот самый первый раз, когда он пригласил ее в свою квартиру, – но я не хочу привязываться к твоему дому. Твоя рубашка, твоя постель, твои запахи. Сентиментальность слишком дорого обходится женщинам.

И как ни стремился Рой сломать выстроенную Глендой стену, она меняла тему разговора либо разыгрывала страх перед ревнивым мужем. Конгрессмен Вайл не ревновал Гленду к другим мужчинам, потому что хранил верность и был предан другой: политика была его единственной настоящей любовью.

– Почему ты вышла за него? – спросил однажды Рой.

Гленда повернула к нему улыбающееся лицо. Мокрые после душа волосы упали на лоб, и две капельки одна за другой скатились по груди.

– Мой милый Рой, – сказала Гленда с видом умудренной жизнью женщины, – выбирая между физическими и финансовыми импотентами, я предпочитаю первых. Свои провалы в постели Джордж компенсирует бриллиантами и мехами. Спроси любую женщину и узнаешь, что роскошь возбуждает нас сильнее, чем мускулистое тело и бешеный секс.

Уже после этих слов Рою следовало понять, что отношениями с ним Гленда просто-напросто разнообразит свою жизнь и любовные припадки случаются у нее, когда глаза устают от сверкания окружающего ее богатства.

Он и сам не верил, что любил Гленду. В их лучшие дни ему казалось, что еще немного, и ее прелесть опутает все его мысли. Но этого «немного» всегда недоставало. Нечаянно брошенный ею насмешливый взгляд, резкое слово, вульгарный жест, – и все чары рушились.

Как бы я хотел, чтобы ты была моей мечтой! – умолял ее взглядом Рой.

Но если Гленда и могла стать воплощением грез, то не такого старомодного мужчины, как Рой.

Ему трудно было вообразить себя неистово влюбленным, ласковым с кем-то, представить, что он взглянет кому-то в глаза – и им овладеет счастье. Этого с Роем не бывало никогда, он знал о силе подобного чувства из рассказов друзей, но почти потерял уверенность, что когда-нибудь и сам его изведает.

В глубокой задумчивости Рой поймал такси. Он долго куда-то ехал, давая указания водителю свернуть то туда, то сюда, пока вдруг не понял, что гоняет такси по своему любимому детскому маршруту. Будучи мальчишкой, он сбегал с уроков и мчался сюда, в район шикарных домов, чтобы попытаться увидеть кого-нибудь из кинозвезд или политиков.

Воспоминания вновь начали сковывать его мысли, и он рисковал забыться еще на полчаса, своей рассеянностью сделав водителю подарок в виде накрученного километража. На ночных улицах Нью-Йорка такая расслабленность внимания грозила непредсказуемыми последствиями.

Из плена детских радужных мечтаний его вырвала пожарная сирена.

2

Клубы дыма и огня вырывались из окон роскошного особняка. Возле дома были припаркованы три пожарные машины. Мощные потоки пены и воды обрушивались на особняк с трех сторон, но пламя не утихало.

К месту пожара подлетели две машины «скорой помощи».

Рой расплатился с таксистом, вышел из машины и застыл у металлической ограды, не в силах оторвать взгляд от извечной, как мир, борьбы двух стихий: воды и огня.

– Привет, Рой! – крикнул Зак Вудсон.

– Привет. Зак, Пит, помощь нужна?

– Отдыхай, Доллан, – махнул рукой один из пожарных. Он примостился у машины и стащил с головы шлем. – Иди выпей за нас пивка. Нам сегодня не придется.

Он указал глазами на низкорослого лысого мужчину, который раздавал ценные указания и отгонял собравшихся зевак.

Рой был хорошо знаком с этим несуразным толстячком. Полгода он выслушивал изощренные ругательства Джека Харрисона и подыскивал удобный повод перевестись в другую смену. В качестве одного из них Рой рассматривал короткий боковой удар в челюсть. Харрисон постоянно унижал людей – и не потому, что ненавидел их или презирал. Просто он был лишен фантазии и не имел ничего, кроме власти. И ему нравилось размахивать ею, как если бы это был американский флаг.

– Сколько человек жило в этом доме? – спросил Рой.

– Двое, – хмыкнул Зак. – Не считая трех горничных, двух водителей, повара и садовника.

– Жертвы есть?

– Да там почти никого и не было. После ужина по случаю праздника всю прислугу отпустили по домам.

– А кто этот господин? – Рой глазами указал на морщинистого человека в клетчатом фартуке.

Старик сидел на ступеньке машины «скорой помощи» и увлеченно беседовал с кем-то, видимым только ему одному.

– Садовник Орбисонов. Сказал, что служит в их доме дольше, чем столовое серебро. Совсем сбрендил.

– Зачем я стриг траву? – вопрошал старик, пока медсестра измеряла ему давление.

Рой подошел к нему и, не поддерживая разговора, посмотрел в глаза.

– Хозяйка сказала, подстриги газон, к ужину будут гости, – моментально переключил старик свое внимание на Роя. – Я и подстриг. А приехала только мисс Аманда. Да если бы я знал, лучше бы срезал ей бордовых роз. Уголек любит мои розы.

Вдруг лицо садовника переменилось, левый глаз, увлажненный слезой, блеснул, и быстрая капелька покатилась по плохо выбритой щеке старика. Он жалобно всхлипнул, втянул носом воздух и, указав рукой на окна второго этажа, просипел севшим голосом:

– В доме осталась мисс Аманда. Она сегодня утром приехала.

Рой со всех ног подбежал к Харрисону:

– Джек, в доме осталась женщина!

Широкая бровь Харрисона неторопливо поползла вверх.

– Ты это серьезно, Доллан? – Он смотрел на Роя, как на умалишенного. – Вот-вот рухнет крыша. А ты просишь отправить ребят на верную смерть из-за бредней полоумного старика? Этот дом принадлежит Орбисонам, слыхал про таких? Но их мы уже вытащили.

Рой уже заметил два пластиковых мешка, в которых обычно с места происшествия увозили трупы.

Да, он был прав, этот осмотрительный Джек Харрисон, почти дослужившийся до пенсии без единого выговора и головомойки. Все свои решения он принимал с оглядкой на инструкцию и, призванный вытаскивать людей из огня, первым делом спасал свою бригаду. За тридцать лет его службы не погиб ни один из его подчиненных. Но вряд ли в Нью-Йорке нашлась бы семья, члены которой пожелали бы доверить свои жизни Джеку Харрисону. Люди на пожарах, которые он тушил, гибли чаще, чем кончался виски в его металлической фляжке.

– Я пойду сам! – закричал Рой и сорвал с головы Джека шлем.

– Куда?! Ты поджаришься, как рождественская индейка! – заорал Джек, швырнув вслед Рою свои перчатки. – Вот идиот!

Не успел Рой шагнуть в дом, как за его широкой спиной сомкнулись многочисленные руки жестокой богини огня.

– Вы это видели? – призвал в свидетели подчиненных Харрисон.

Он полез в карман и вынул пухленький потрепанный блокнот и ручку. Найдя чистую страничку, он начал сосредоточенно выводить: