Зверь в тени - Лури Джесс

Через четыре дня после этого полицейские шерифа доставили Туре в участок для допроса. Еще не зная об убийстве Хьюлингов, они при досмотре автомобиля задержанного обнаружили дубинку, которой тот ударил Элис, игрушечный «Бэтмобиль» Билла, а также список с женскими именами и телефонными номерами. Несмотря на сомнения в искренности допрошенного, полицейские отпустили Джозефа Туре.

И он продолжил убивать, лишив жизни по меньшей мере еще двух женщин: Марлис Воленхаус в 1979 году и Дайану Эдвардс в 1980 году. Но лишь в 1981 году Туре предъявили официальное обвинение и признали виновным в двух отдельных преступлениях – похищении и изнасиловании сначала восемнадцатилетней, а затем тринадцатилетней девушек. Через девятнадцать лет, благодаря впечатляющей работе, проделанной задним числом сотрудниками Отдела нераскрытых преступлений при Бюро уголовных расследований штата Миннесота, Туре, наконец, был изобличен в убийстве Хьюлингов.

Эти два – а возможно, три – серийных убийцы орудовали в Сент-Клауде в 70-е годы прошлого столетия.

И довольно лишь небольшого исследования, чтобы удостовериться в том, что эти убийцы вовсе не были выдающимися личностями. Это были ничем не примечательные, обыкновенные, даже ограниченные люди, недостаточно сильные для того, чтобы попросить о помощи, в которой они, безусловно, нуждались. Тот же вывод можно сделать и об оперативно-розыскных мероприятиях на начальном этапе расследования описанных преступлений. Потребовалось почти тридцать лет, чтобы выявить убийцу Филлис Пеппин, и произошло это только благодаря его собственному случайному признанию в тюрьме, а не в результате следственной работы. Никому так и не предъявили обвинения в убийстве сестер Рекер, а Билл Хьюлинг убедился в торжестве справедливости и правосудия только через двадцать два года после убийства его семьи – в 2000 году.1

Я была удивлена и вместе с тем испытала облегчение, осознав, что эти убийцы не заслуживают внимания. В их преступлениях не было смысла, изучением их мотивации и поведения не обрести ощущения безопасности. Это были просто сломленные существа. Чтобы найти смысл в том неспокойном, тревожном времени и обнаружить людей сложных и притягательных, мне пришлось обратить свой взор на тех, чьи жизни были отняты, на оставленных ими друзей и родных, а также на жителей городка, старавшихся построить жизнь в общине с таким множеством активных и агрессивных насильников.

Убитые женщины и дети были любимы. Их родственники и друзья – единственные люди, способные понять глубину горя, подчинить свою жизнь поиску смысла в понесенной утрате и в том, что их мир деформировали насилие и жестокость, чего они не предвидели и не заслужили. Я бы никогда не взяла на себя смелость описывать их истории.

Но я могу поделиться опытом выхода за пределы небезопасного дома в небезопасный город, по которому безопасно разгуливали разные серийные убийцы.

Пролог

Тем летом, летом 1977 года, все изменилось.

Наш смех. Взгляды, которые мы ловили на себе и искоса бросали на тех, кто нас окружал. Даже воздух стал колючим и наэлектризованным. Я думала, все потому, что мы взрослели. Законом это, может, и не признается, но в пятнадцать лет ты девушка, а в шестнадцать женщина, только у тебя нет карты, которая помогла бы преодолеть эту зыбкую межу благополучно. Тебя вышвыривают в новую жизнь, подтолкнув, как неопытного парашютиста из самолета, и метнув следом твою сумку с блеском для губ и блузками с открытыми плечами. И пока ты стремительно падаешь вниз, пытаясь раскрыть парашют и одновременно удержать ту сумку, тебе громко кричат вдогонку: «Ты красотка!» Как будто делают своеобразный подарок, вручают тебе некий жизненно важный ключ. Но в действительности это лишь отвлекает тебя, мешает дернуть за кольцо вовремя.

Девушки с травмами после жесткого приземления – легкая добыча.

Если тебе повезло приземлиться удачно и самостоятельно встать на ноги, инстинкты велят тебе мчаться к лесу. Ты бросаешь парашют, подхватываешь с земли сумку (в ней, конечно же, есть то, что тебе очень нужно) и бежишь туда со всех ног, задыхаясь и ощущая, как колотится сердце и стучит в висках кровь, потому что парней-которые-уже-мужчины тоже вышвырнули рядом. И одному Богу известно, чем нагружены их сумки. Впрочем, это не имеет значения, потому что эти парни-которые-уже-мужчины совершают ужасные вещи, только сбившись в стаи; они никогда не стали бы делать подобное в одиночку.

Именно так я думала, даже не сомневалась в этом. Тогда не сомневалась. Это была просто часть взросления девочки-подростка на Среднем Западе. И именно это, как уже говорилось, я поначалу считала причиной того, что все вокруг казалось мне таким опасным и воспринималось настолько обостренно: мы совершали спринтерский забег на дистанции «девушка – женщина». Но на деле оказалось, что остроту ощущений и опасности обуславливало не наше взросление.

Или не только оно.

Теперь я это понимаю. Потому что трем из нас не довелось стать взрослыми.

В предшествовавшем, 1976 году Америка казалась живым существом. Она горделиво возвышалась в позе супервумен – в восхитительной мантии победоносного красно-бело-синего флага, развевавшегося за ее спиной. Над головами постоянно разрывались фейерверки, наполняя воздух запахом горящего трута и серы. Мало того, что все возможно, как нам твердили, так наша страна уже сделала это! Взрослые активно поздравляли друг друга во время празднования Двухсотлетия. Только вот с чем именно – нам было невдомек. Они продолжали жить прежними жизнями, ходить на скучную работу, устраивать барбекю для друзей и соседей и кривиться над запотевшими банками пива «Хэммс» в туманно-голубом чаду сигаретного дыма. Может, их рассудок слегка помрачался от кредитов, получаемых на то, на что они не в состоянии были заработать?

Оглядываясь назад, я в это верю.

И считаю, что 1977 год – при всех его ужасах – был самым честным.

Жизнь трех девушек в Пэнтауне оборвалась.

Их убийцы ходили там у всех на виду.

А началось все в каменоломнях.

Увидите.

Глава 1

– Эй, Бет, ты пойдешь сегодня вечером в каменоломни?

Элизабет Маккейн потянула над головой ноющие руки; плечевые суставы откликнулись хрустом – довольно больно.

– Возможно. Не знаю. К нам едет Марк.

Скосив взгляд, Карен лукаво прищурилась:

– Ого! Ты опять его проигноришь?

Бет убрала волосы за уши. Она все лето планировала порвать с Марком, но они крутились в одной тусовке. И в итоге Бет решила: проще пустить все на самотек – пока она не уедет в колледж (а до отъезда оставались три короткие недели). Ее ждал Калифорнийский университет в Беркли, полная стипендия. Родители желали, чтобы дочь получила юридическое образование. А Бет решила стать педагогом, но медлила с признанием в этом («Придет время – узнают»).

Из переполненной столовой выплыла Лиза.

– Две фирменные закуски, одну с беконом вместо ветчины! – прокричала она в кухню. И посмотрела на Бет так, словно собралась наброситься на нее с кулаками. Карен встала рядом. – Бросаешь нас, когда мы нуждаемся в тебе больше всего? Ну-ну… Эй, чего молчишь? Ты пойдешь с нами вечером в каменоломни?

На этот раз Бет широко улыбнулась, показав свой неправильный прикус. О предстоявшей гулянке, конечно же, трындели все. Еще бы! Джерри Тафт приехал в отпуск – навестить свою семью в Пэнтауне. Его вечеринки в каменоломнях уже стали легендарными. Ведра, доверху наполненные вапатули; клевый музон, уже ставший модным на побережьях, но не имевший шансов пробиться на телеканалы Среднего Запада в ближайшие полгода; дерзкие прыжки с самых высоких гранитных утесов в иссиня-черные бассейны, некоторые глубиной аж в тридцать пять метров! Никакого постепенного снижения. Смельчак несется камнем вниз в бездонную впадину, вычерпанную неведомым ковшом из земли – зияющую рану, из которой, как кровь, истекает холодная вода, заполняя котлован до краев.