Новая Зона. Контур боли - Евгений Прошкин

— Ну вроде бы, — хмуро отозвался тот, кого назвали Степаном. — В автобусе вместе ехали.

— Ага. От самого Нижнего, — добавил тощий и улыбнулся Гарину, словно старому приятелю. — Что, тесен мир, а?

— Тесен, — миролюбиво подтвердил Олег.

Теперь и он вспомнил эту парочку. Когда где-то под Владимиром водитель объявил двадцатиминутную остановку, только эти двое не вышли из автобуса, чтобы покурить, купить воды в придорожном кафе или хотя бы размяться. И Гарин понял почему, когда, вернувшись в салон, бросил на попутчиков беглый взгляд.

— Оружие есть? — деловито осведомился бородач.

Олег предпочел сказать правду. Все равно же обыщут.

— Только нож.

— А права?

— В смысле?

— Машину водишь?

— Водил… когда-то, — сказал Гарин и поспешно полез в карман. Он и сам не знал, зачем, покидая дом, прихватил вместе с паспортом водительские права. — Права в порядке, только…

— Не суетись, — оборвал его бородач. — Пойдешь с нами. Ты же в город?

— В город, — подтвердил Олег. — Правда, я думал сначала до моста добраться, а там вдоль берега как-нибудь…

— Плохо думал. Там стройка идет днем и ночью. Фильтрационные установки ставят, не хотят, чтобы всякие мутанты в Подмосковье просочились.

— А что, много мутантов в Москве?

— Ты про реку или про город? — хмыкнул бородач и протянул руку. — Крот.

— Олег, — помедлив, ответил Гарин и пожал ладонь в пыльной перчатке с обрезанными пальцами.

Тощий тип представил себя и товарища:

— Я — Николай, а это вот Степан. А ты, получается, по первому разу в Зону идешь?

— Это как посмотреть, — уклончиво ответил Гарин. Правдивое объяснение в любом случае вышло бы чересчур длинным и никому не нужным.

— Да чего ты мнешься, — по-своему истолковал его замешательство Николай. — Мы со Степаном тоже перворазники. А знаешь, как я тебя раскусил?

Олег не был перворазником. И соображения Николая по этому поводу его не интересовали. Но чтобы новый знакомый поскорее отстал, он спросил:

— Как?

— Имя у тебя человеческое, — охотно пояснил Николай. — Сталкер бы кличкой назвался, вот как Крот, например. Ты себе кличку-то придумал уже? Мы-то да. Я буду Угодник, а Степан — Калган. — Он осклабился и подмигнул Гарину. — Степан — Калган, усекаешь?

Олег кивнул. После того как ушла головная боль, он мог себе это позволить.

— А то хочешь, мы тебе сами придумаем? — не унимался Николай. — Хочешь быть Кепкой, а? Нормальная кликуха, кстати. Кепка, — как будто примеряясь, повторил он.

— Хорош трепаться, — оборвал разговор Крот. — На той стороне поболтаете. Если, конечно, живыми доберетесь. А сейчас — двинулись. Надо успеть до патруля. И, к слову, Угодник — хреновая кличка.

— Почему это? — нахмурился Николай.

— Потому что. Все эти Угодники, Святые, Архангелы… — Проводник вздохнул и неопределенно махнул рукой. — Хреновая.

Он двинулся первым. Не туда, куда предполагал Олег, а в противоположную сторону, навстречу работающим экскаваторам. Гарин не стал задавать ненужных вопросов. Проводник производил впечатление человека, который знает, что делает. Поэтому, когда Крот свернул с заросшей кустами обочины под прикрытие зеленых дорожных экранов, Олег последовал за ним.

В этом месте к МКАД примыкала лесопосадка, небольшой соснячок метров двадцати — двадцати пяти в ширину. Не вызывало сомнений, что скоро все деревья будут срублены, и ни один ревностный защитник природы при этом даже не пискнет. Тем более никто не всплакнет о зеленом пластиковом заборе. Нейтральная полоса должна просматриваться на расстояние выстрела.

С внешней стороны дорожные экраны были не зелеными, а грязно-коричневыми от налипшей на них копоти и пыли. Дождя в Москве и области не было давно, и это было к лучшему. Олег не представлял, как каталки его спутников передвигались бы по размокшей земле. А по сухой, присыпанной хвоей тропинке они ехали быстро, так что Гарин едва поспевал за ними. Что и немудрено, ведь ему то и дело приходилось пригибаться, прячась и от направленных в лицо сосновых веток, и от наблюдателей, которые могли скрываться за темным стеклом пешеходного перехода. Только когда переброшенный через магистраль мост остался далеко позади, Олег смог выпрямиться в полный рост. Крот и его товарищи таких проблем не испытывали. Они катились по практически лишенному подлеска соснячку, оставляя в пыли узкие колеи от колесиков и отпечатки затянутых в перчатки кулаков, и даже умудрялись обмениваться на ходу короткими репликами.

— Крот, а, слышь? — негромко позвал Николай.

— Ну, — не оборачиваясь, ответил тот.

— А ты Санчо Двуногого знаешь?

— Знаю.

— А раньше? Ну, до того как… В общем, раньше ты его знал?

— И когда его еще Одноногим звали, тоже знал.

— Выходит, правда все? Вытяжка действует?

— Действует. Только доставать ее все труднее. Все правда, только не надо об этом при посторонних, — резко ответил Крот. — Заткнись уже.

Николай заткнулся. Только повернул к Степану довольное лицо и подвигал бровями, дескать: «Я же тебе говорил!»

Тучный Степан никак не отреагировал на эту пантомиму. Громко сопя, он смотрел только на дорогу. Если не считать его сопения, следующую сотню метров команда преодолела в полном молчании. Смысла в этом было немного: шум работающей техники был здесь достаточно громким, чтобы заглушить любые разговоры. Поэтому, когда Гарин понял, что проводник не собирается менять направление, он подал голос.

— Эй, — окликнул Олег. — Куда мы? Там же стена.

— Ну и что?

Крот остановился и недовольно обернулся. Гарин машинально присел, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Как мы через нее переберемся? — спросил он.

— Молча! — огрызнулся проводник. — Эти, — он пренебрежительно кивнул в сторону тарахтящих экскаваторов, — торопятся поставить вокруг города хоть какой-нибудь барьер. Щели заделывать будут потом. И то наверняка все не заделают. Это же сто двадцать километров одного только асфальта! А еще есть реки, болота, мосты, развязки трехэтажные. Понятно теперь?

— Да, — кивнул Олег.

— Тогда двинулись.

Грохот техники достиг максимума, а потом пошел на убыль. Отряд миновал передовой рубеж стройки и продолжил движение. Через полторы сотни метров за деревьями показался просвет. Еще через пару минут Крот дал знак остановиться и достал бинокль.

И лесопосадка, и забор из зеленых щитов здесь обрывались, чтобы продолжиться через сто метров. Московская кольцевая автодорога в этом месте забиралась на холм. Два узких рукава ответвлялись от нее, спускались пологими дугами навстречу друг другу и вливались в шестиполосное шоссе, которое ныряло в прорытый под холмом тоннель.

Гарину не нужен был бинокль, чтобы разглядеть верхушку бетонного гребня в пластиковой опалубке, выросшего над МКАД. А вот радиальная дорога, насколько он видел, была перекрыта довольно формально. Поперек шоссе было установлено несколько секций металлического ограждения вроде тех, что использовались для разделения человеческого потока в переходах метро или во время митингов. Сразу за ними, наполовину скрываясь в тоннеле, лежал на боку обгоревший автобус.

— Мы здесь пойдем? — вполголоса спросил Олег.

— Догадливый! — то ли похвалил, то ли поглумился над ним проводник.

— И что, этот въезд совсем не охраняют?

— Ага! Не охраняют! — И снова по интонации Крота было неясно, говорит ли он серьезно или издевается.

Вдалеке послышался собачий лай. Прищурившись, Гарин разглядел метрах в двухстах впереди двух человек в светло-коричневой форме, которые вели на поводу пару крупных овчарок. Военные не спеша двигались вдоль недавно возведенной стены и о чем-то разговаривали, держа автоматы за спиной. Одна из овчарок сосредоточенно обнюхивала асфальт, зато вторая, натянув поводок, рвалась вперед. Вот она вскинула к небу оскаленную морду, и лай повторился. Проводник выматерился и опустил руку с биноклем, чтобы взглянуть на часы.

— Что ж они так рано-то, — пробормотал он себе под нос и обернулся к спутникам. — Время есть у кого? Сколько сейчас?

Степан отреагировал первым.

— Без пятнадцати, — ответил он, глядя на экран мобильника.

— Без пятнадцати, — со вздохом повторил Крот и вдруг преобразился, заговорил отрывисто и почти зло. — Сейчас быстро за мной. Тихо и быстро. Двинулись!

Совсем тихо не получилось. Когда проводник, Николай и Степан перебрались через бордюрный камень, колесики их каталок задребезжали по асфальту. Олег, которому не было резона повторять все изгибы подъездного рукава, срезал путь через заросший бурьяном пустырь. Он бежал не скрываясь. На открытом пространстве это было так же бессмысленно, как пытаться лавировать между струй внезапно зарядившего дождя. Гарин первым оказался у въезда в тоннель и здесь остановился, на мгновение растерявшись.