Вольный ветер - Любовь Рябикина

Горец знал, что спускаться в надвигавшейся темноте труднее. Склон с другой стороны горы был крут и каменист, а лунные ночи прошли. К утру Хасан надеялся найти десантника, схватить или прикончить. Он склонялся ко второму варианту. Тащить пленника по горам назад было тяжеловато хотя бы по той простой причине, что он уже выдохся. А зная, что его ждет впереди, тем более станет переставлять ноги еле–еле. Все нервы вымотаешь, пока доведешь к Халилову. Гораздо проще принести отрезанную голову.

Бандит сунул в рот последний кусочек лепешки и бросился вперед, ни на минуту не забывая об осторожности. На вершину добрался ползком. В бинокль осмотрел окрестности и не нашел солдата, хотя внизу метров на сто не было укрытий. В сердце закралось беспокойство, но Хасан отогнал его, подумав: «Сколько я беглых кяфиров переловил и этот исключением не станет. Завтра на заре возьму. Он ведь не больше чем на сотню метров спустился. Затаился, поганец! Ничего, завтра я тебя прикончу».

В памяти всплыло распятое тело последнего его пойманного беглеца и раскаленный докрасна прут, легко входящий в тело. Ощеренный в крике рот и довольная улыбка полевого командира. Ноздри тонкого носа у следопыта раздулись, словно чуя запах горелой плоти. Хасан торопливо вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться. Он любил наблюдать за пытками. Мрачно улыбнулся: «Ну, нет! Стрелять не стану. Так легко я тебе сдохнуть не дам. Должен же я вознаградить себя. Да и Халилов будет рад собственноручно отомстить убийце. Доведу».

Чеченец успокоился и начал подбирать себе место для ночлега. Он специально не стал спускаться вниз и теперь держал под обзором окрестности с обоих сторон. Конечно здесь было холоднее и ветер бил со всех сторон, но Хасан был мудрым и не собирался давать русскому возможность подкрасться или уйти. Нашел ровную площадку среди двух не высоких камней и скинул со спины захваченный с собой рюкзак. Раскатал по камням легкий и теплый водонепроницаемый немецкий спальник, который подарил ему один из наемников за спасение жизни. Хотел лечь, но что–то подсказывало, спать не стоит. Хасан свернул спальник в валик и присел на него, прижавшись спиной к камню. Снова оглядел окрестности в бинокль. Расстегнув рюкзак, нащупал лепешки, отварную баранину, яйца и огурцы. Разложив все на плоском камне, принялся ужинать, запивая еду водой.

Сильный удар по голове вышиб сознание. Хасан рухнул лицом в камни. Над ним, покачиваясь от усталости, стоял десантник с сучком в руке. Все это время он прятался всего лишь в пяти метрах от чеченца в крошечной незаметной лощинке между камней. Торопливо спутал руки чеченца за спиной его же ремнем. Проверил карманы и снял пояс с боеприпасами, забрав бинокль, пистолет, гранаты, нож и пару рожков к автомату. Придвинул к себе винтовку и Калаш. Сразу проверил наличие патронов в рожке. Успокоился, повесив его себе на шею вместе с биноклем. В надвигающихся сумерках осмотрелся. Нигде не оказалось ни единой живой души.

Жадно сгреб лепешку и кусок мяса. За три месяца он впервые пробовал нормальную еду. Отрывая оставшимися зубами большие куски и практически не жуя, глотал пищу. Потом опомнился. Столкнул все еще не пришедшего в себя чеченца со спальника и сел на него сам. Старательно прожевывал еду, запивая водой. Все, что осталось от еды, рассовал по карманам. Почувствовав холод, накинул спальник на себя сверху. Хасан заворочался и чуть приподнял голову. Даже в сгустившихся сумерках, Алексей заметил это движение и чуть наклонился, заглядывая в лицо:

— Ну, что, сука, выследил? Будь спок, до наших я тебя доволоку! Ты много знаешь. В штабе тебя до задницы расколют!

Вытряхнул все из чужого рюкзака. Каждую вещь тщательно осматривал. Их было не так много. Почти все покидал назад, кроме походной горелки. Ее засунул между камней и завалил сверху. Но баллончик с бензином взял с собой. Под изодранный камуфляж напялил найденное запасное белье и снова застегнулся. Он не захотел выбросить изодранную тельняшку. Только она указывала на принадлежность Березина к десанту. Стало теплее. От съеденной еды потянуло в сон. Сказывалась усталость, но он заставил себя встать. Закинув винтовку на плечо и забросив рюкзак на спину, ткнул прикладом Хасана:

— Вставай!

Чеченец не пошевелился, с ненавистью глядя на русского. Прошипел:

— Ноги переломаем! Рассвета надо ждать.

Алексей покачал головой:

— Нет. Мы идем сейчас. Встать!

Не жалея, ударил в плечо. Хасан неловко начал подниматься. Десантник сгреб его за плечо, помогая подняться и сразу же почувствовал, что силы все же не те, что раньше. Подумал об отдыхе и снова отогнал от себя эти мысли: «Потом отдохну, у своих. Идти надо. Халилов группу следом за стрелком отправит обязательно, как только своего изувера похоронит». Метров через сто, пару раз упав на колени и основательно разодрав брюки, боевик попросил:

— Руки развяжи. Идти тяжело.

Березин и сам один раз запнувшийся в темноте, ответил:

— Обойдешься! Вали!

Оба то и дело натыкались на камни, спотыкались и падали. Алексей помогал чеченцу подняться и гнал дальше. Впереди, на сколько мог видеть глаз, не было ни единого огонька. На фоне черного неба, виднелись вершины гор. Некоторые выглядели почему–то серыми. Пройдя с полкилометра, Березин решил передохнуть:

— Стой! Отдохнуть надо. — Сел на камни, вытянув ноги и положив автомат на колени: — Где находимся и что впереди? Отвечай, пока снова прикладом не угостил…

Сделал глоток из фляжки. Поколебавшись, дал пленнику. Хасан мрачно сказал:

— Большой Кавказ впереди. Там Грузия. Не понимаю, почему ты сюда пошел.

Внутри у десантника все оборвалось. Сердце гулко ухнуло в груди. Горы, ночь и осень сыграли с ним злую шутку. Злясь больше на себя, спросил резко:

— Наши где?

— В другой стороне.

Алексей хотел повернуть, но потом подумал о пограничниках и отряде Халилова:

— Погранотряд есть поблизости?

Хасан решил не врать и мрачно буркнул:

— Километрах в десяти отсюда вправо. На перевале стоят.

Подумал: «Халилов утром меня не увидит и наверняка отправит на выручку группу. Хорошо, что я метки оставлял. Надо идти помедленнее, тогда они с горы русского увидят». Березин, казалось, прочитал его мысли, так как поторопил ударом в спину:

— Вали, падла! И останавливаться не смей. Начнешь замедлять шаг, бить начну.

Рассвет застал их в узкой горной долине, куда они все же сумели спуститься в темноте. По подсчетам Алексея они прошли не менее четырех километров. Он шел вслед за чеченцем, шатаясь из стороны в сторону. Временами перед глазами мелькала темнота и он практически ничего не видел. Дважды натыкался на спину Хасана. Тот каждый раз оглядывался с кривой улыбкой и ждал, когда русский упадет. Но десантник упрямо продолжал идти. Автомат и бинокль мотались на его груди из стороны в сторону. Силы, чтобы придержать, не было. Винтовку и рюкзак он давно нагрузил на чеченца. Небо на востоке становилось все светлее и светлее, но застывшие со всех сторон горы еще долго не давали рассвету вступить в свои права. Наконец Алексей скомандовал:

— Стой! Передохнуть надо.

Съел яйцо и лепешку. Запил водой. Хасана угощать не стал. Чеченец сказал:

— Давай договоримся, как мужчины. У меня внизу куртки зашиты доллары. Много! Забери все. Тебе хватит и на лечение и на удовольствия. Отпусти меня.

Русский взглянул на него уставшими покрасневшими от бессонницы глазами:

— Плевать мне на твои доллары. Ими тебе за кровь моих товарищей платили. Я хочу, чтоб ты по закону ответил и доведу, будь спок!

Хасан взбесился, силясь разорвать ремень, но тот больно впился в кожу и руки начало покалывать. Чеченец заорал:

— Русский ублюдок! Да я сам, лично, тебе брюхо вспорю и туда камней накидаю, чтоб ты навсегда наши горы запомнил! Халилов из тебя ремней нарежет. Вся ваша армия…

Договорить он не успел. Приклад как–то лениво въехал ему в челюсть, опрокидывая на спину. Горец хрюкнул, подавившись кровью. Зубы, как ни странно остались целы, лишь качались. Алексей тихо сказал с грустной усмешкой:

— Вот она личина бандита. Прорвалась–таки… Вставай! — Сгреб за плечо и поставил на ноги. Глядя в темные глаза, сказал четко: — Если ты еще раз армию начнешь втаптывать, я тебе зубы вышибу и заставлю проглотить. Вставай.

По его глазам чеченец понял, что так оно и будет. Какое–то время двигались молча. Хасан решил попробовать уговорить парня:

— Слушай, русский. Видишь, впреди подошва одной горы чуть выступает вперед? За ней начинается старая дорога. Она выходит к погранотряду. Прямо к старому мосту через Шароаргун. Три километра можно скоротать. Отпусти меня. Сыновьями клянусь, преследовать не буду и группу Халилова в другую сторону уведу. Подскажу тебе, как взять ее без потерь. Помогу, если захочешь. Героем станешь! Отпусти!