Не верьте в аиста - Гунар Цирулис

— А я? — Расма тоже встала. — Чтобы Варис мог сказать, что на меня глядят сквозь пальцы!

— Ничего, яичницу может сделать себе и сам, — Варис взял миску с кашей. — Накормлю Чомбе и постучу Альберту… Надеюсь, церемония начала учебного года не слишком затянется?

— Иди воспитывай вот этаких, — вздохнула Расма.

— Три года назад ты была точь-в-точь такая же, — сказала мать, надевая плащ.

Потом взглянула в окно — там светило яркое солнце — и повесила плащ на место. «В самом деле, надо будет отпустить ребят сегодня пораньше. Продиктую расписание уроков, и пусть бегут, погуляют, пока хорошая погода».

Несколькими часами позже Варис уже сидел на небольшой яхте класса «звездный», скользившей по подернутым рябью водам Лиелупе.

На «Надире» он не раз добивался победы на республиканских и на всесоюзных юношеских чемпионатах. И всегда на фока-шкотах сидел его одноклассник и лучший друг Альберт. Экипаж был до того спаянным, что на лавировке не было нужды подавать традиционные команды. Каждый знал, что́ и в какой момент надо делать. Вот только нынешним летом — с тех пор, как его отец купил автомобиль — Альберта стали увлекать моторы и он подумывал о переходе в глиссерную секцию яхт-клуба. А жаль!

Мечты друга о скоростных рекордах оставляли Вариса равнодушным. Он терпеть не мог эти капризные трещотки, на которых даже в море не выйти. Другое дело — паруса! Это, наверно, единственный вид спорта, в котором человек еще имеет возможность один на один помериться силами с разбушевавшейся стихией. Исход этой борьбы, а подчас и жизнь зависят не от количества лошадиных сил или качества заводского труда, но от одного лишь умения капитана, его мужества, хладнокровия и прочих свойств натуры, присущих настоящему морскому волку. Что с того, если иной раз приходится изнывать от скуки в штиль? Зато когда задует по-настоящему, человек чувствует, что он сам властелин своей судьбы…

Теперь Варису хотелось сделать «шкотового» из своей подружки Астры. Но девушка упрямо отказывалась «дергать все эти бечевки» и выполнять прочие распоряжения капитана. Она любила кататься и точка! Вот и сейчас Астра уютно прислонилась к мачте и лениво перебирала струны гитары.

Варис сидел на краешке палубы, придерживая румпель пальцами босой ноги, и при каждом порыве ветра откренивал легонькую яхту. Он был в голубых плавках, на загорелой груди у него красовалась голубая косынка, голубыми были и неестественно большие солнечные очки.

— Перестань, Астра! — злился он. — А то выброшу твою тренькалку за борт.

— «Лишь для тебя, лишь для тебя моя лучшая песня звенит», — пела Астра, признанная в одиннадцатых классах королева красоты, которой кое-кто из поклонников прочил блестящее будущее звезды эстрады.

Ее внешность почти идеально отвечала известному типу красавицы, который часто встречается в литературе и очень редко — в жизни. Стройная, гибкая фигура, гармонию которой нарушали лишь несколько широковатые плечи, длинные ноги. Серо-стальные глаза, крупные локоны белокурых волос, правильный овал лица, — от чуть вздернутого носика у него было капризное выражение.

— Тебе, кэп, легко говорить — ты законно ушел на тренировку в яхт-клуб, и никаких гвоздей! А я-то считаюсь на репетиции ансамбля… — Астра усмехнулась.

— А кто придумал, что наш класс должен участвовать в смотре кружков народного творчества?!

— Приказание свыше.

Резкий порыв ветра круто накренил яхту, Варис быстро поправил шкот, отпуская парус посвободней.

— Ладно уж, — сжалилась Астра. — Если твоего веса маловато, придется пустить в ход и мой идеологический багаж. После сегодняшней политбеседы меня даже тайфун не испугает, — и она пересела к Варису.

Он обнял девушку, привлек к себе и сделал попытку поцеловать.

— Ты соображаешь? — уклонилась Астра. — Мы же на яхте!

— Ну и что? Будем соблюдать правила навигационной безопасности.

— Отстань, Варис!.. Еще кто-нибудь увидит.

— А почему на вокзале никто не стесняется при всех целоваться? — Варис огорченно выпустил девушку.

Но Астра, кажется, уже передумала.

— Что поделать? — вздохнула она с притворной досадой. — В море любое желание капитана — закон. Бездетной одиночке остается лишь повиноваться, — и сама подставила губы для поцелуя.

Оказавшись без рулевого, яхта развернулась против ветра. Парус забился, словно крыло испуганного лебедя. Но молодых людей это нисколько не смущало. Потревожить их смог только прилетевший сюда чей-то противоестественно громкий голос:

— Эй, на «Надире»! Звонили из милиции. Срочно разыскивают Вариса Кашиса!

Взревел мотор. Задрав нос, моторка яхт-клуба быстро удалялась.

— Зов предков, — проворчал Варис. — Испортят самые прекрасные мгновения.

Расма тоже с удовольствием каталась бы на яхте, но ее «произвели в начальство», что налагало некоторые обязанности. Этим и объяснялось то, что она теперь сидела в пустом классе и довольно неумело, но упорно пыталась сплести некое подобие камышового коврика или циновки.

Когда Расма поступала в университет на факультет иностранных языков, у нее и в мыслях не было, что однажды она станет «мадам». Так во всех школах именовали учителей французской грамматики и литературы независимо от их принадлежности к мужскому или женскому полу. Она мечтала стать переводчицей и работать в какой-нибудь международной организации, грезила о поездках в дальние страны, о приемах и раутах, кулуарных разговорах и важных конференциях, форумах, симпозиумах, конгрессах, где от каждой переведенной ею фразы могли зависеть судьбы мира. Когда Расма хлопотала о направлении в Юрмалскую среднюю школу, она, конечно, рассчитывала, что мать облегчит ей тяготы никому не нужной педагогической практики. А тут в первый же день…

Мысленно перенесясь на пляж, Расма все чаще ошибалась, а с каждой неправильно продернутой камышиной быстро иссякало терпение. Когда в дверях появилась Регина Кашис, копившаяся досада мгновенно изверглась.

— Где ты была так долго?! Почему я должна тут одна ковыряться с этими плетенками, от которых меня тошнило еще в школьные годы, — с этими словами дочь сердито бросила на стол свою работу.

— Как это так? Хорошая учительница должна уметь делать все… за своих учеников. А вот браниться она не должна, — наставительно сказала мать.

— И кому вообще нужны все эти конкурсы, соревнования, олимпиады и смотры? Ведь уже ни у кого нет времени ни нормально учить, ни учиться. Все только и делают, что борются…

Мать сдержанно улыбнулась.

— Это цепная реакция, которую ни ты, ни я не в силах остановить. И на каждом этапе все это имеет определенный смысл. Школа хочет быть первой в районе, район рассчитывает первенствовать в городе, город стремится быть лучшим в республике, а республика прицеливается на всесоюзное переходящее знамя…

— А что делает для блага нашей школы Варис? — перебила ее Расма. — Раскатывает на лодочке по Лиелупе… Альберт катается на папашиной «Волге», Астра поет грустные романсы, Вилис подымает штанги, а Эдгар пишет отчеты об уплате членских взносов комсомольцами. Бедные детки так перегружены, что и вздохнуть им некогда — где уж там заниматься рукоделием…

— А разве я говорю, что у них много свободного времени? — оправдывалась мать. — Но если хорошенько вдуматься, замысел вполне педагогичный: заставить учеников выполнять неприятную работу, а ее плоды употребить для их же пользы. Если получим за эту выставку денежную премию, сможем купить барабаны для эстрадного оркестра, волейбольную сетку и, наконец, организовать экскурсию на остров Рухну, о которой ты мечтаешь с восьмого класса. Беда лишь в том, что вместо них работаем мы с тобой…

— Ну нет! — Расма поднялась. — С меня хватит! Теперь пойду позагораю часок на пляже. Полагаю, купанье должно еще больше закалить мое учительское терпение.

— Ничего подобного! — улыбнулась мать. — Только что получено распоряжение начальства. Варис уже едет на автовокзал, ты должна дежурить в аэропорту, а глава семьи за собой оставил самый ответственный пост — в шесть часов он будет поджидать бабушку на вокзале с машиной.

— А ты?

— Не волнуйся, обо мне он тоже не забыл. Вызвал по телефону мойщиков окон, заказал тесто, я буду печь пироги.

III

Когда подполковник Кашис узнал, что министр отложил обсуждение вопроса о малолетних правонарушителях и назначил очередное оперативное совещание, радость его была поистине неописуема. Благодушное настроение долго не покидало его. Оно не было омрачено и докладом дежурного о происшествиях. Несколько аварий на дорогах; пожар в одном районном вытрезвителе; угон двух автомашин; случаи нарушения паспортного режима; активизация карманников на вокзале — сказалось резкое увеличение числа пассажиров в связи с началом учебного года; неприятное происшествие со столичным доктором наук, забывшим в машине у «левака» портфель с чертежами — доктор не запомнил ни номера, ни даже цвета автомобиля, ни как выглядел шофер и категорически отказался разгласить содержание проекта — можно было подумать, что сохранение секретности теперь имело хоть какой-то смысл. Но наибольшее оживление присутствующих было вызвано сообщением о дерзком налете неизвестных злоумышленников на финскую баню со взломом гардероба и похищением всей одежды купальщиков. На лавках в парной никто не стыдился своей наготы, но эти же люди ни под каким видом почему-то не желали ехать голыми домой, хотя милиция предоставила им автобус с зашторенными окнами. Пришлось оповестить семьи всех потерпевших и почти до утра собирать по городу костюмы, пальто и обувь.