Парфюм в Андорре - Корецкий Данил Аркадьевич

«Черт побери, ну и влип!» — выругался он.

Моррисон впервые подумал, что забавное приключение поворачивается угрожающей стороной и его положение может оказаться гораздо серьезней, чем это представлялось вначале. Настолько серьезней, что… Впрочем, он сразу отогнал эту мысль. Главное — не поддаваться панике. Надо рассуждать спокойно. Нужно найти доступ к телефону. Телефон — это цель. Каковы способы ее достижения? Попасть в дом — отпадает. Остается второй способ: найти кого-нибудь из местных жителей за пределами его квартиры и все ему объяснить.

Спокойно размышлять Моррисону понравилось, и он продолжал воссоздавать варианты своего собственного поведения, слегка любуясь собой: в сложной ситуации не потерять голову и анализировать пути выхода из нее — на это способен не каждый.

Итак, следующий вопрос: где можно найти человека за пределами собственной квартиры? Ясное дело, что на службе! Но в офис попасть тоже не удастся, что же делать? Так, правильно, есть люди, которые в силу условий работы находятся на улице, в местах общего пользования, в подсобных помещениях. Что же это за люди?

Он перебирал в уме профессии до тех пор, пока ему не показалось, что он когда-то уже занимался этим. Он напряг память и вспомнил.

Несколько лет назад в развлекательной телепрограмме проводилась викторина под названием «Чего не может делать машина?». Победителя ждал крупный приз, и участие в викторине приняли многие. Но дать верного ответа не смогли. Машины умели все. Правда, одна экстравагантная дама пыталась добиться успеха, заявив, что машина не умеет любить, но ведущий резонно возразил, что любовь — всего-навсего комплекс эмоций, а не вид деятельности. Приз все-таки вручили ей: мол, вы не виноваты, что вопрос не имеет ответа, а ваша попытка была самой оригинальной…

Тогда Моррисон расценил увиденное как рекламный трюк, убеждающий зрителей, что раз машины могут делать все, то нечего раздумывать, надо покупать их для любых мыслимых целей. Сейчас он увидел в этом и еще одну сторону, губительную для себя…

Он обхватил голову руками. Хотя поверить в то, что он обречен, было нелегко, сейчас эта возможность показалась ему настолько реальной, что ноги стали ватными и он опустился на мостовую.

И вдруг обостренные страхом чувства подсказали, что на него кто-то смотрит. Моррисон вскочил и огляделся по сторонам. Улицы были пустынны, но он почти физически ощущал, что его пристально рассматривают сотни, а то и тысячи пар глаз.

Конечно же! Как он сразу не подумал! Ведь он сейчас должен быть в центре внимания всего города! Он — Человек на Улице! Это настолько необычно, что все жители окружающих домов, прекратив привычные занятия и оставив надоевшие телевизоры, прильнули к окнам. Без сомнения, они наблюдали за каждым его шагом. Он шел по городу, а они, наверное, звонили друг другу и предлагали выглянуть в окно, подивиться на чудо.

Моррисон поднял голову. Одинаковость темных матовых панелей не могла его обмануть, за ними прятались невидимые, но любопытные зрители.

Он поднял обе руки вверх и громко закричал:

— Мне нужна помощь! Я попал в аварию, мне нужен телекс или телефон! Кто-нибудь, пустите меня к себе, дайте позвонить! Я кредитоспособен, мой индекс ГХ-102, можете проверить!

Моррисон знал, что чувствительные микрофоны доносят в квартиры каждое его слово, но ответной реакции не последовало. Никто даже не придал прозрачность своему стеклу. Его просто рассматривали, как забавную козявку, ничуть не принимая всерьез. И это его взбесило.

— Что молчите, мерзавцы! Вам не терпится увидеть, как я буду подыхать?! Вы хотите этого?! Негодяи!

Он поймал себя на мысли, что это уже буйство и кто-нибудь может вызвать полицию, но не испугался, а скорее обрадовался такой возможности, увидя в ней выход, и продолжал кричать и ругаться до тех пор, пока не сорвал голос.

И снова никакой реакции в ответ.

«Конечно, никто не почешется, — подумал Моррисон. — Никому нет до меня дела. Никому ничего не надо. Им даже лень вызвать полицию». Он вынужден был признаться себе, что если бы, находясь дома, стал очевидцем такого необычного представления, то тоже ограничился бы лицезрением и не стал бы вмешиваться в события.

Как же расшевелить их? Есть только один способ: заставить каждого ощутить опасность лично для себя!

Моррисон вытащил из сумки тяжелый футляр с предостерегающей надписью: «Вскрывать только в случае крайней необходимости!» и без колебаний сорвал красную пломбу.

Подняв разрядник над головой, он на секунду задумался, но все-таки нажал спуск. От яркой молнии потемнело в глазах, в лицо ударила волна горячего воздуха, но Моррисон стрелял еще и еще, отчетливо представляя, как, испуганно отпрянув от окон, сотни обывателей бросились к телефонам. Кончились заряды, и он, бросив оружие на землю, стал ждать развязки.

Вокруг ничего не изменилось, было по-прежнему тихо, и вдруг Моррисона пронзила ужасная мысль: ему показалось, что в этом городе, а может быть, и на всей Земле больше не осталось людей, он — последний. Моррисон так ярко представил себя единственным живым существом на огромной планете, что его прошиб холодный пот и он даже забыл, как оказался здесь, в чужом незнакомом городе, почему у него закопчены руки, а неподалеку валяется разрядник…

Но в следующий миг все изменилось. Он бы никогда раньше не поверил, что будет так радоваться звуку сирены и будет готов расцеловать полицейского только за то, что он — человек, хотя в полицейской форме. Человек, с которым можно поговорить, пожаловаться на полосу невезения, на стечение обстоятельств, с которым можно вместе посмеяться над своими глупыми страхами, обсудить нелепую ситуацию, в которой угораздило очутиться…

Однако из полицейского автомобиля вышли одетые в форму белковые роботы — универсальные автоматы повышенной сложности.

— Вы арестованы, просим следовать за нами, — произнес традиционную фразу один из них.

Моррисон молча стоял, впав в оцепенение.

— Вы арестованы, просим следовать за нами, — повторил автомат.

— Подождите, я же все хочу объяснить… С кем я могу поговорить? Кто меня выслушает? — отстраненно вопрошал Моррисон.

— Все объяснения дадите в суде, — последовал бесстрастный ответ.

Моррисон перестал упрямиться и сел в машину. «В суде так в суде, — подумал он. — Лишь бы скорее…»

Теперь, когда он был уверен в том, что его мытарства кончились и через пару часов он будет дома, ему хотелось поскорее увидеть судью уже не для того, чтобы рассказать о своих злоключениях, а просто убедиться, что на свете есть и другие живые люди, кроме него, и удовлетворить свою почти уже ставшую физической потребность переброситься несколькими словами с Человеком!

Однако в зале суда людей не было. На огромном столе стояла узкая серая колонна с динамиком у основания. Вспыхнула ровным светом сигнальная лампочка.

— Вы обвиняетесь в нарушении порядка, незаконном ношении оружия, злостном буйстве с посягательством на жизнь окружающих. Признаете ли вы себя виновным?

— Нет! — Моррисон поперхнулся словами, но продолжал говорить быстро, сбивчиво, опасаясь, что его перебьют и не дадут рассказать всю его историю. Но его никто не перебивал. Когда он замолчал, вновь заговорила машина:

— На ваших руках нагар — бесспорное свидетельство того, что вы стреляли. Вы ведь не станете этого отрицать?

— Конечно, нет, но…

— Далее. Рядом с вами найден разрядник, на котором имеются отпечатки ваших пальцев. Здесь же и вскрытый футляр разрядника, тоже с отпечатками. Это вы признаете?

— Признаю, но разрядник входит в комплект аварийного запаса…

— Вскрытие футляра без крайней необходимости приравнивается к незаконному ношению оружия. У вас ведь не было необходимости использовать оружие?

— Нет, но…

— Далее. В полицейский участок поступило восемьсот сорок семь сообщений от жителей города, заявивших, что вы учинили буйство с использованием оружия, что представляло опасность для их жизни. Вы признаете это?