Гроза с Востока. Как ответит мир на вызов ИГИЛ? - Сборник

На этой идейной основе родилась «Аль-Каида», организация арабских добровольцев, прибывших в Афганистан для борьбы против советских войск, которые были введены в эту страну в конце 1979 года с целью оказания помощи пришедшему к власти революционному правительству. Война велась под лозунгом «джихада», «священной войны против неверных», и «Аль-Каида» получила существенную поддержку от США и Пакистана. После окончания афганской войны основатель «Аль-Каиды» Усама бен Ладен создал несколько дочерних группировок, одна из которых в 2003 году в Ираке пришла на помощь суннитам, потерявшим власть в результате американской интервенции. Первое ее название – «Аль-Каида в Ираке», второе – «Исламское государство в Ираке», третье – ИГИЛ, «Исламское государство в Ираке и Леванте». Сейчас – просто «Исламское государство», без упоминания каких-то стран. Государство. Более того – халифат.

Лозунг все три десятилетия остается тот же: защита ислама от неверных, освобождение исконных мусульманских земель («от Андалузии до Бухары»), образование теократических исламских государств, искоренение всех светских начал в обществе. Большинство сторонников джихада, священной войны, относятся к ваххабитской секте суннитского толка ислама. Крайне нетерпимая, эта секта с особой ненавистью преследует шиитов, тоже мусульман, но «не тех».

Главные враги суннитских исламистов – американцы, шииты и евреи.

К 2010 году джихадисты в Ираке, не сумев добиться победы над шиитами и американцами, ушли в тень, но тут подоспела «арабская весна» в Сирии. Боевики двинулись туда, участвовали в войне против «шиитского режима» Башара Асада и весной 2014 года вернулись обратно в Ирак, зная, что там их готовы поддержать суннитские племена, ненавидящие руководимое шиитами правительство аль-Малики. Дальнейшее известно. Образовалось реальное квазигосударство, контролирующее серьезные энергетические и водные ресурсы Ирака и Сирии и располагающее настоящей армией, воюющей сразу на всех фронтах.

Исламизм, его становление и эволюция

Существует немало определений исламизма. По мнению российского исследователя Дмитрия Нечитайло, это «идейное течение в мусульманской мысли новейшего времени, основанное на представлении о необходимости утверждения в обществе и государстве в определенных политических границах или в планетарном масштабе господства всеобъемлющего исламского комплекса правил поведения – шариата»1. Другой наш ученый, Александр Игнатенко, предлагает такую дефиницию: «Идеология и практическая деятельность, ориентированные на создание условий, в которых социальные, экономические, этнические и иные проблемы и противоречия любого общества (государства), где наличествуют мусульмане, а также между государствами, будут решаться исключительно с использованием исламских норм, прописанных в шариате (системе нормативных положений, выведенных из Корана и сунны). Иными словами, речь идет о реализации проекта по созданию политических условий для применения исламских (шариатских) норм во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Именно поэтому исламизм именуется еще политическим исламом или политизированным исламом»2.

Алексей Малашенко указывает, что исламизм «призывает к реставрации первоначальных, недеформированных или утраченных на дорогах истории исламских ценностей», а также «предлагает идеальный вариант устройства общества, а значит, и государства, основанного на законах шариата, социальной справедливости, с сильным правителем». Малашенко подчеркивает, что идеология и практика исламизма направлены на решение не религиозных, но чисто светских проблем обустройства общества»3.

С понятием «исламизм» соседствует или перекрещивается другой термин – «салафизм», или «салафийя». Это слово происходит из выражения «ас-салаф ас-салихун» («праведные предки») и обычно переводится на Западе как «фундаментализм». Имеется в виду возвращение к первоосновам ислама (back to fundamentals). Действительно, салафиты призывают следовать тому, что существовало в эпоху первоначального ислама, еще «чистого», незамутненного и неискаженного. Исламизм, по мнению Малашенко, это не что иное, как продолжение, нынешний вариант салафийи4. Ведь возникновение салафийи ассоциируется еще с таким давно жившим ученым (улемом), как Ахмад Таки ад-дин Ибн Таймийя (1263–1328), которого многие считают патриархом, родоначальником и вдохновителем мусульманского фундаментализма. Ибн Таймийя, именем и учением которого широко пользуются современные исламисты-радикалы, категорически отвергал любые недозволенные нововведения, считая их ересью, не допускал разделения государства и религии, боролся с культом святых и с культом Пророка, осуждал паломничество к святым могилам, не признавал и жестко осуждал шиитов. Следует наряду с ним упомянуть и жившего на пять столетий позже Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, автора «Книги единобожия», имя которого сейчас известно во всем мире, так как на базе его сурового и жестокого учения образовалась секта ваххабитов. Красная нить ваххабизма, ставшего официальной идеологией в Саудовской Аравии, – расширительное толкование такого важного понятия мусульманской теологии, как такфир, отступление от единобожия. Ваххабиты считают такфиром любое, малейшее отступление. Допустивший его мусульманин превращается в «неверного», хуже того – в вероотступника, что карается смертью. Таким образом, ваххабиты – это крайние салафиты, абсолютные экстремисты. Идеи ваххабизма исповедуют «Аль-Каида» и возникшая на ее основе группировка «Исламское государство».

В России и странах СНГ термин «салафиты» употребляется мало, зато ваххабитами (а чаще всего ваххабистами) называют всех радикальных исламистов, прежде всего террористов.

Еще один родственный термин – «джихадисты», сторонники вооруженной борьбы. О самом понятии «джихад» речь будет идти ниже. Пока же отметим, что все джихадисты – безусловно, салафиты, поскольку вооруженная борьба рассматривается как средство не только для защиты ислама, но и для построения «чистого, праведного» исламского порядка по образцу «общества предков». Но не каждый салафит – джихадист. Можно быть фундаменталистом и в то же время осуждать экстремизм, а тем более терроризм.

Вообще радикальное исламистское течение можно изобразить в виде цепочки. Первое ее звено – ученые (улемы), салафиты-фундаменталисты, пришедшие к единодушному выводу о том, что все беды мусульманского сообщества от забвения подлинного ислама. После идеологов на сцену выходят исламисты (или джихадисты), люди дела, борцы.

Фундаментализм – политический радикализм – экстремизм – терроризм. Эта цепочка может прерваться после первого же звена, но может и продолжиться вплоть до «Аль-Каиды» и «Исламского государства».

Как отмечал А.Игнатенко, «в самих странах распространения ислама, например арабских, различие между мусульманами и исламистами вполне осознается, принимается (в том числе самими исламистами) и находит свое выражение в употреблении разных слов – муслимун (мусульмане) для обозначения тех, кто понимает и практикует ислам как религиозную веру, и исламийюн (исламисты) для называния тех, кто рассматривает ислам как теорию и практику по преимуществу политического действия»5.

Но и то, и другое существует в рамках мусульманского мира, который А. Малашенко характеризует так: «Мусульманский мир определяется его религиозными (а не политическими или этническими) границами… В начале ХXI века мусульмане все более осознают себя единым массивом с общей (несмотря на разночтения) конфессиональной традицией, схожей историей, общими целями и общим противником. Понятие «уль-умма аль – исламийя» – «исламская нация» – укоренено в сознании мирового мусульманства и не ставится под сомнение ни одним политиком, какого бы направления он ни придерживался… Мусульмане отождествляют свою этническую принадлежность с конфессиональной». Мусульманский мир, по определению Малашенко, можно рассматривать «как единое конфессионально-культурное и идеологическое пространство»6.

Мусульманская солидарность, пожалуй, не имеет себе равных. Автор этих строк побывал однажды на свадьбе в Намангане (Узбекистан) и спросил у новобрачных, прав ли он, углядев, что узбек женится на таджичке. Оба моментально ответили, что это совершенно верно, но не имеет значения. «Главное, что мы оба мусульмане». Подумалось: вот если бы сочетались браком, например, итальянец и француженка, можно ли было бы от них услышать: «Главное, что мы христиане»?

Из такого рода солидарности и родилась идеология исламизма в ее современном виде как развитие и продолжение салафизма.

Как уже отмечалось выше, советская интервенция в Афганистане побудила многих молодых арабов отправиться на войну против «неверных». Для всех тех, кто испытывал жгучее недовольство, фрустрацию по поводу упадка роли исламского сообщества в мире и торжества «агрессивного империализма и его оруженосца – Израиля», появилась возможность проявить себя в деле. Правда, парадоксальным образом тем врагом, с которым надлежало бороться во имя ислама, оказался не Запад и не сионизм, а Советский Союз. Но из этого не предвиденного в теории положения был найден выход: он заключался в термине «сверхдержава».