Янтарная страна. Рассказы и повесть - C Горбатов

Исследуя каменную преграду, я не нашел ни малейшего следа прохода, подкопа или лестницы. Не было ни пещер, ни расселин. А между тем Грэндрейн проник туда. Мне казалось, что именно за этими стенами можно найти разгадку действий Грэндрейна. В досаде на свое бессилие, я повернул коня назад и вскоре приблизился к лагерю.

Старик Тимрара занимался стряпней, а юный Унаа ловил рыбу у ног отдыхавшей Марион. Увидев меня, он недовольно отошел и издали крикнул:

— Прощай, госпожа. Унаа печален: он уходит от госпожи. Унаа любит госпожа больше, чем солнце. — Он ткнул пальцем в пышущий жаром золотой диск.

Марион рассмеялась.

— Вот, милый Герберт, как вам нравится влюбленный Унаа? Я предпочитаю его Астону.

— Астону? Разве он вам говорил что-нибудь?

По лицу Марион пробежала легкая тень.

— Я ненавижу его, он весь какой-то изъеденный, как его мундштук из скверного янтаря. Скот, алчный и подлый. Мне противен взгляд его красных похотливых глаз.

Негры весело загалдели. Из-за леса показались всадники: Грэндрейн с добычей янтаря заехал за нами, чтобы отвезти янтарь в свой склад.

Через трещину в скале мы попали в каменную трубу, которая прикрывалась голубым куском неба. Тридцать, сорок мешков с камнями, ящики с патронами, ружьями и динамитом — вот что было здесь.

— Восемь лет, — сказал Грэндрейн, — я скитался по свету и два года назад открыл Янтарную страну. Четыре раза, рискуя жизнью, я ездил отсюда в город. Последний раз вы видели меня в конце путешествия. — Он взглянул на Марион, в голосе его зазвучали теплые нотки. — Только благодаря вам я остался жив. Спасительница моя Марион, я в вас люблю память о моей возлюбленной.

Грэндрейн вынул из мешка янтарный шар. Марион вскрикнула от изумления. Астон застыл, побелев под загаром. Голубой шар разбрызгал на нас бирюзу морских вод. Внутри его извивалась большая ящерица с чернозеленым гребнем. Правая лапа и голова с двумя рогами были приподняты. Выпуклые, черные бусинки глаз сверкали словно живые.

— Всмотритесь в глаза. Несколько тысячелетий пролетели над миром, тысячу раз стерев память о бывшем. Но они прошли мимо животного, заключенного в янтаре. Этот шар — дело рук человеческих. Им любовалась принцесса народа куцимайев — ваш двойник, Марион. Вот почему я дарю этот шар вам.

Но Марион не протянула руки к шару. Она глядела отсутствующим взглядом на Грэндрейна, закусив губу так, что красные капельки медленно ползли в уголку рта. Затем она резко повернулась и скользнула в темную щель. Грэндрейн проводил ее странным взором и тоже молча шагнул к выходу. В недоумении мы последовали за ним.

Вечером ко мне подсел Астон. Зверь по отношению к рабочим, со мной он усвоил гнусный, заискивающий тон.

— Я все хотел спросить вас, сэр, каким образом получается цветной янтарь? Я думал, что янтарь бывает только желтый. Может быть, это не янтарь?

— Это тайна Грэндрейна, Астон, — ответил я. — Теоретически цветной янтарь возможен. Вы знаете, как создается янтарь? Это смола, застывшая много веков тому назад. До сих пор а видел только желтый янтарь, но возможно, что в ту пору существовали особые породы деревьев, которые источали цветную смолу, а, может быть, смола окрашена.

— А как попали в янтарь животные?

— Ну, это просто. В янтаре часто находят листья, кору и жучков. Правда, Грэндрейн сказал, что ящерицу в янтаре замуровал человек. Очевидно, у него был большой запас смолы, и он залил ее смолой внезапно. Спросите Грэндрейна. — Астон хихикнул.

— Ах, сэр, Грэндрейн занят мертвецами. Ему не до нас.

— Мертвецами? Что за вздор!

— Не верите?!! — Голос Астона понизился до сюсюкающего шепота. — Я знаю, где он проводит дни. Среди мертвецов и золота. Золото!.. — Астон сжал до боли мои руки. — Сэр, хотите быть богатым? Несметные богатства лежат у него под боком. А он нянчится с трупом. Сэр, поделим драгоценности. Бросим его среди мертвецов. Живое — живым. Дайте руку!

Я оттолкнул его и вышел из палатки к берегу.

Все это ошеломило и взволновало. Свежий воздух успокоил меня, но нервы были натянуты, и я невольно вздрогнул, когда услыхал хруст песка. Возвращался Грэндрейн. Лицо его горело нечеловеческим упоением, он шел как лунатик, не глядя и не видя ничего, ноги машинально переступали, направляя его к лагерю. Как тень, он скользнул мимо, задев меня рукавом, не мигая и не шевельнувшись даже от толчка. Следом за ним я дошел до его палатки и слышал конец затихающего бормотания:

— Ты будешь жить, а я его убью навеки. Будь ты проклят!

Это было все, что донеслось до моего напряженного слуха. Я почувствовал страшное утомление и пошел к себе. Моя палатка была рядом с палаткой Марион. Едва я вошел, как из-за стенки Марион спросила:

— Герберт, Грэндрейн вернулся?

В ее голосе звучали тревога и слезы. Я промолчал. Еще неожиданность: Марион плакала. Отчего? И мне захотелось внезапно вернуться из Янтарной страны назад, в песчаныи простор, вырваться из кратера, где человеческие страсти бурлят от тесноты.

А страсти начали действительно кипеть. Я проснулся от сознания, что кто-то стоит надо мной. Марион трясла меня за рукав.

— Вставайте скорее, несчастье!

— Что случилось?

— Астон взбунтовал негров. Они бросились грабить хранилище и хотят уехать домой.

Так вот почему Астон затеял со мной разговор!

— Где Грэндрейн?

— Не знаю. Ах, если б бежать отсюда.

Видно, и ею владели те же мысли, что и мной.

— Подумайте, Герберт. Мальчик Унаа лепетал вчера вечером о подстрекательстве и бунте, а я не поверила и смеялась.

Мы вышли из палатки. Марион впилась в мою руку.

— Унаа, Унаа!

На песке лежал поваренок с расколотым черепом. А вдали, но уступам базальтов, карабкался на лошади Астон. Я крикнул изо всех сил:

— Астон, остановитесь!

Но он продолжал путь. Я погнался за ним. Достигнув скалистой гряды, он спешился и заскользил вдоль черного хребта. Вдруг он точно провалился. Задыхаясь от бега и волнения, я подбежал к месту провала и увидел черную яму. Брошенный камень тотчас же ударился о дно. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я спрыгнул; сбоку в стене блеснул свет. Несколько шагов, — и я замер от удивления.

Слева возносилась к знойному небу отвесная скала, отрезавшая меня от цирка и Янтарной страны. А направо амфитеатром развертывался второй цирк — другая чудесная страна.

Я стар и скоро умру, но никогда не забуду этого первого впечатления. Оглушенный падением, полуоcлепленный, задыхающийся, я стоял у входа в этот неведомый мир. Никогда — ни раньше, ни позже, — я не испытал той радости бытия, как в тот момент, когда мне открылся во всей полуденной красоте цирк оранжевого дворца властителя Янтарной страны.