Осколки зеркала моей взрослой жизни - Леонид Оливсон

А я ведь мог быть «Иванов»

Одно, но горькое, воспоминаниеПорою скрытно тиранит мою душу:Тот детский дом, то детское терзание…Я неприятие его в себе тушу.

Когда в сорок втором я маму потерял,Соседка наша отвела меня туда.Я разве толком тогда что-то сознавал,Какие меня ждут там люди, жизнь, среда?

Но вскоре очутился я в одной семье.В Москве прошло тогда постановление –Сирот войны брать на усыновление.И был патриотический почин в Москве.

И мужа этого семейства я не знал.Мой «новый папа» был славный русский летчик.А вот с его женой я много бед познал…Но в моей жизни включился новый счетчик.

Из странствий вдруг приехала моя родня –Сестра родная бати убиенного.Она взяла из дома детского меня:Голодного, раздетого, смиренного.

Как больно временами это вспоминать.Прошло так много долгих и счастливых лет.Я был бы может Иванов сейчас, как знать?Но бог есть, это не случилось – к счастью, нет.

Когда-то девочка и мальчик были

Когда-то девочка и мальчик в семьях были,Своей любовью эти дети дорожили.Их мамы с папами всю жизнь дружили,Они их в жизни горячо любили.

А выросли они совсем не пустоцветы,И были вместе, как не разлей вода.И папы с мамой всегда мудрые советыДля них звучали как верные слова.

Война разбила их давние мечты:Они мечтали после школы пожениться.Мечты о счастье порвались в лоскуты…Случилась на планете новая страница.

Меж их родителями связь не прерывалась,Решили ждать и с письмами встречаться.Нет писем долго вдруг, и связь их все ж прервалась…Кто мог до той причины докопаться?

В войну никто не знал, что может вдруг случиться –Иль голова в кустах уж, иль грудь в крестах.Любовь нежданно перед смертью покружится…Уж не вини их: страшно бывает на фронтах.

Я возвращаюсь в годы детства

Я перестал чему-то удивляться,Но мне все время что-то не хватает…Пытаюсь вспомнить лица домочадцевИ приоткрыть тех детских лет все тайны.

Кто мои взгляды пестовал когда-то?..Не помню я детсада аромата…Вход охранял в него грузин усатый,Дымил он папиросами Дуката…

Затем песочница на Малой Бронной –Пытался что-то я из песка слепить…Где девочка, одетая с фасоном,Мне объясняла, как бонна, алфавит.

Там бабушка ее сидела рядомИ взглядом сказанное подтверждала.Она была моим успехам рада:Я чувствовал себя ее вассалом.

Так продолжалось может быть три раза.Затем она не появилась больше…А как она произносила фразы!И как на ножках красовались гольфы!..

Мне память сохранила ее профильТех детских откровений мальчугана…Хотелось мне тогда быть с нею вровень –Я от ее речей был как в тумане.

В Уланском помню часть друзей-мальчишек…A сколько было у них разных кличек!Конечно ж: детские порой интрижкиИ… частый плач соседской невелички.

Где ты, Володя, скромный первоклассник,Интеллигент и старомодный друг мой –Кто все, что было, принимал как праздник…С его папашей с красивой бородой.

С математичкой я всегда не ладил,И часто спорил, получая неуд.Была она мой просто истязатель…Район сменил, а то б остался неуч.

Как часто хочется вернуться в детство,Чтобы увидеть снова те же лица.И вспомнить хитрости, уловки, жесты…Чтоб снова милым детством восхититься!

На катке

– Ну, что ты хочешь от меня, нуда?Спросила мама, – опять, каток?Мне кажется, не крепка корка льда…– Взгляни-ка, мама, на бережок!

А там уже на льду – толпа ребятТут прудик – недалек от дома:И было слышно как по льду скользят.Да, этот довод был весомым.

Ну разве может детке отказать…От прелести в такой морозец?Ему в глаза со вздохом смотрит мать,И слышен гул разноголосиц.

Как гонг звучит: – Только недолго там…А он уже почти одетый,И, шапку нахлобучив, по кустамБежит с таким же непоседой.

Он друг дворовый, сосед по парте.Они живут в округе рядом.И слышны крики с катка в азарте:Их там встречают все ребята.

Юности моей бразды

Здесь юности моей бразды остались

У ланский милый, славный переулок!Я в детстве пополнял твои дворы,И знал здесь каждый хитрый закоулок,Где было много шумной детворы.

Его название было взятоДля хронологии – памяти дьячка.В домишке, тут жившего когда-то…Назад три века грешившего царька.

Не часто Пушкин здесь радовал родню,Приехав раз в год, к факельному дню.Еще дитем был тут Менделеев,Г улял ребенком в его аллеях.

Здесь проживал в тридцатых сам Завадский –Изящный режиссер и острый Чацкий.Вращался тут и Визбор плотью бренной:Бывая в моей школе с пеньем в третью смену.

Здесь на троллейбусе, лишь в остановке,Стоит высотка сталинских времен.Был вход в метро с чудесной облицовкой,Где мрамор полукругом приземлен.

Немного дальше Садовое кольцо,Г уляешь, встретишь знакомое лицо:Кивок с улыбкой и взмах руки…Такие в жизни были тут штришки.

Привычка с детства: любил я наблюдать.Втихую этим я забавлялся.Я для видений даже шел блуждать,Очнувшись как бы, я пробуждался.

А уже старше я учился в школе.Малахов был директор на престоле.Он подавлял нас своею мощью.Не дай бог встретить его вдруг ночью.

Назвали мою школу в честь Ковшовой:От героини взгляд не оторвать!Кто ж знал – может в детстве была бедовой?Любила Родину она как мать.

Я родился и жил здесь много лет.И, несмотря на горести-потери,Здесь же закончил модный факультет.Я помню вас, плехановские двери!

Первая девушка

Уже без Сталина… Была Москва пятидесятых –Созвездие гнилых домишек и домов богатых:Все это в памяти за горизонтом как дали быль,Как были кирпичи, и время их превратило в пыль.

В Москве старинной было много дивных переулков,И вот в Уланском где-то – жили даже драматурги.Мой домик двухэтажный был с верхушкой деревянной.Внизу мы, три семейства, жили постоянно.

В пристройке к дому – помню, – жил сосед весьма любезный:Он был мужик «рукастый», уж средних лет мастеровой.Он до войны с отцом в метро работал, – всем известно,Отца жалея, он говорил: «Мужик-то был с душой…»

И жило здесь еще нас, разновозрастных, немало:Но мусора вокруг и рядом с домом не бывало.При встрече люди друг дружке дорогу уступали,И все было с улыбкою друг друга уважали.

Я вспоминаю то время трудное лишь с теплотой.Рутина жизни изнанкой трепала нас в ту пору.Но мир вселился меж соседей: согласие, покой…И каждый после работ, как бы влезал в свою «нору».

В квартире в каждой комнатенке – одно окошечко:Оно так мало, что свет днем проникал немножечко.И кухни не было, и грязь, и сырость в туалете…И никогда никто не приходил из райсовета.

Что очень интересно – мне не снилось и в дремоте:Предугадать, что осенью в ненастный день, в субботу,В мою квартиру, наклонившись и крадучись, вошлаИз дома рядом, с парой туфель, – полковничья жена.

Ведь тети муж сапожник был прекрасный, на все руки.Во всей округе переулка был весьма известен:Все знали – он после работы все чинил от скуки.Частенько от людей он удостаивался лести.

Я в эти юные года в Москве учился в МАПУИ в увольнение по субботам к тетке приходил.В тот вечер я хотел пойти на кинофильм к аншлагу.Сестра уж вышла – ждала меня. Спешил я на «Фитиль».

Она заказ неспешно сделать дядю попросилаЗатем, глядя в мои глаза, с улыбкою спросила:– Хотел бы, юноша, ты встретиться с дочкою моей?Вот телефон наш: вы, может, прогуляетесь в музей?

С людьми из дома этого почти я не общался,Но вот возможность такая появилась вдруг.Взглянуть в глаза ее пока я долго не решался…Она меня подбадривала, как старый близкий друг.

Субботы через две я храбрости вполне набрался.Серьезных встреч с девчонкой до той поры я не имел.Я помню, как трудно я на свидание решался,А когда встретил – от красоты ее я обомлел!..

Передо мной стояла дева с картины «Незнакомка»!Я подал твердо руку ей, спросив ее негромко:– Вы – Жанна? Как приятно видеть Вас! А я есть Леня.Куда же мы пойдем? Погода скверная сегодня!

Она открыла быстро зонт – я взял ее под руку.Я искоса пытался разглядеть мою подругу.И мы пошли в кино, потом гуляли с нею долго.Но Жанна почему-то вечер весь была безмолвна.

И хоть в дороге я изощрялся в комплиментах ейОна меня благодарила, хитро улыбалась.И, видно, злость в ней накопилась от маминых идей,Хоть мамочка ее передо мною так старалась.

Я думаю, ее благополучная мамашаТакую, видно, дома заварила с дочкой кашу,Решив, что дочке не плохо бы прожить как и она,Но дочка не хотела: зачем ей эта суетня.

И я с досады проводил ее и попрощался.И уже больше, к сожалению, я ей не звонил.«Звони», – шептал мне голос бога: «Иль ты ее забыл?Попробуй еще раз»… Но я с ней больше не встречался.

И много лет, и дев передо мною прошло потом,Но милый образ стоял всегда перед моим лицом.Хотелось устоять мне перед прекрасным божеством,Как коготков мне не хватало: я был еще юнцом.

Без названия