Забота о человеке - Дэймон Найт

Стрелки не дернулись ни разу.

Делегат от Украины вскочил со своего места, требуя, чтобы ему предоставили слово, но время уже вышло, и Генеральный Секретарь закрыл заседание.

На выходе из зала я столкнулся с Грегори. Лицо его пылало от возбуждения.

– Кто устроил весь этот цирк? – гневно вопросил он.

– Лично мне тесты показались убедительными, – возразил я.

– Цирк! – решительно повторил он. – Второсортный фарс! Послушай, Питер, если с тестами все было в порядке, почему тогда замяли обсуждение?

– Завтра обязательно дадут время для обсуждения.

– Завтра доктор вместе со своей аппаратурой уже отчалит в Париж. До завтра еще много чего может произойти. Имей хоть каплю здравого смысла, приятель, – как можно доверять твари, у которой на рыле написано, что она только что сожрала младенца и закусила венком с могилы твоего дедушки?

Начиная раздражаться, я заметил:

– По-моему, тебя больше волнует их внешность, чем их политика.

– Вот еще! – буркнул Грегори и отошел.

На следующий день начали поступать отчеты из лабораторий, в которых испытывался канамитский источник энергии. Все отчеты оказались патетически-восторженными. Сам-то я, по правде говоря, в физике ничего не смыслю, но похоже, металлические коробочки канамитов должны были выдавать энергии больше любого ядерного реактора – причем без всякого сырья и чуть ли не вечно. Заверяли также, что они дешевле грязи и что буквально каждый сможет обзавестись такой коробкой по цене зажигалки. А вскоре после полудня появились сообщения, что в семнадцати странах уже начали возводиться фабрики для их производства.

На следующий день канамиты предоставили схемы и рабочие образцы устройства для увеличения плодородия почвы. Оно ускоряло образование в почве нитратов или еще какой-то ерунды. В выпусках новостей не содержалось никакой другой информации, кроме сообщений о канамитах. А еще через день пришельцы выложили на стол свою бомбу.

– Теперь вы располагаете потенциально неограниченной энергией и возросшим запасом пищи, – заявил один из них. Трехпалой лапой он указал на стоявший перед ним на столе прибор. Прибор представлял из себя ящик на треноге, с параболическим рефлектором спереди. – Сегодня мы предлагаем вам третий дар, который важнее двух первых.

Он подал знак телевизионщикам перевести камеры на крупный план и выставил перед собой большой кусок картона, покрытый рисунками и буквами. Вскоре мы увидели этот картон на большом экране над подиумом; текст и рисунки без труда можно было разобрать.

– Данное устройство, – пояснил он, – генерирует поле, в котором взрывчатые вещества любой природы взрываться не могут.

Повисла гробовая тишина.

Канамит продолжил:

– Его воздействие подавить невозможно. Каждая нация должна располагать подобным прибором. – Никто, похоже, так толком ничего и не понял – и пришелец объяснил напрямик: – Войны больше не будет.

Так родилась самая грандиозная новость тысячелетия, причем на проверку все оказалось сущей правдой. Выяснилось, что в число взрывчатых веществ, которые имел в виду канамит, входят даже бензин и дизельное топливо. В результате никто уже не мог ни собрать, ни вооружить современную армию.

Конечно, можно было бы вернуться к лукам и стрелам, но это никак не устроило бы военных. А кроме того, теперь не было никакого смысла затевать войну. Скоро каждая нация могла бы располагать всем необходимым.

Никто даже и не вспомнил об экспериментах с детектором лжи и не поинтересовался у канамитов, какова их политика. Грегори сел в лужу – его подозрений ничто не подтверждало.

Несколько месяцев спустя я оставил работу в ООН, так как сердцем чуял – это место все равно уплывает из-под меня. Пока еще дела ООН процветали, но максимум через год делать там, судя по всему, будет нечего. Все нации на Земле семимильными шагами двигались к полной самостоятельности; скоро им уже не понадобились бы войны, вооруженные конфликты и всяческие арбитры и доброхоты при них.

Я устроился переводчиком при канамитском посольстве и вскорости снова столкнулся с Грегори. Я обрадовался ему, как родному, хотя представить себе не мог, чем он там занимался.

– А я думал, ты в оппозиции, – сказал я. – Только не говори мне, что убедился в чистоте канамитских помыслов.

На секунду он явно смутился.

– Во всяком случае, они не те, какими выглядят, – проворчал он.

Именно такую уступку требовалось сделать для приличия, и я пригласил его в бар посольства хлопнуть по рюмочке. После второго дайкири в уютной кабинке Грегори разоткровенничался.

– Я не на шутку заинтересовался ими, – заявил он. – Я по-прежнему ненавижу этих свинопотамов – тут ничего не переменилось, – но теперь я хоть могу спокойно все взвесить. Похоже, ты оказался прав – они в самом деле желают нам только добра. Но понимаешь, какая штука, – он наклонился поближе, – ведь на вопрос российского делегата они так и не ответили.

Тут я поперхнулся.

– Нет, правда, – настаивал он. – Они сказали только, что хотят «принести вам мир и изобилие, желанные для нас самих». Но так и не объяснили, почему они хотят.

– А почему миссионеры…

– К черту миссионеров! – сердито оборвал он. – Миссионерами движет религия. Будь у этих тварей религия, они бы хоть раз упомянули о ней. К тому же они послали не миссионеров, а дипломатов, проводящих политику, выражающую волю всего их свинского племени. Так что же теперь канамиты должны иметь с нашего благосостояния?

– Культурную… – начал я.

– Культурную лапшу на уши! – яростно перебил меня Грегори. – Знать бы только, где здесь собака зарыта… Поверь мне, Питер – такого вещества, как чистый альтруизм, в природе просто не существует. Что-то они в любом случае должны получить взамен.

– Значит, это ты сейчас и выясняешь, – заметил я.

– Точно. Я хотел попасть в одну из групп, отправлявшихся на десять лет по обмену к ним на планету, но не вышло – квоту набрали уже через неделю после того, как появилось объявление. Оставалось последнее – место в посольстве. Теперь я изучаю их язык, а тебе не надо объяснять, что всякий язык отражает характер народа. Я уже прилично овладел их жаргоном. Не так уж он и сложен, к тому же много схожего. Уверен, в конце концов я докопаюсь до правды.

– Желаю удачи, – сказал я напоследок, и мы разбежались.

С тех пор я частенько виделся с Грегори, и он сообщал мне о своих достижениях. Примерно через месяц после нашей первой встречи Грегори заметно приободрился – ему удалось раздобыть канамитскую книгу. Канамиты пользовались иероглифами – посложнее китайских – но Грегори твердо настроен был разобраться – даже если бы на это ушли годы. Ему требовалась моя помощь.