Эксплетический сатанизм. Философия конца человека - Глеб Буваненко

Главная проблема в завоевании умов любым мировоззрением состоит в том, что специальная литература совершенно не рассчитана на нормальных людей, ибо пишется людьми ненормальными для таких же ненормальных, которые будут способны воспринять её. Нормальный человек никогда не сможет придумать что-либо новое, ведь любая новая идея ненормальна сама по себе.

Существует множество теорий о том, что многие люди пытаются обернуть прогресс вспять. На самом же деле люди пытаются просто его остановить, чтобы в лишний раз не усложнять себе жизнь. Ненормальный же человек считает стагнированную, остановившуюся в своем развитии жизнь сложной, предпочитая двигаться в будущее.

Ненормальность как составляющая философии эксплетического сатанизма не является чем-то догмированным и ограниченным, она многогранна. Кто-то стремится двигаться в будущее в общем потоке единомышленников, кто-то – в одиночку. Но суть остается одна: ненормальность, отличие от нормы – двигатель прогресса.

Потенциальных эксплетистов, истинных безумцев, толкающих прогресс вперед, больше и не осталось. Они все стали эгрегоровыми наркоманами, которые заняты лишь одним – присоединению к себе вещей, несущих некий сакральный смысл. Им давно не важно, что за смысл в них спрятан, насколько глубока мысль и из какой сферы она пришла. Посыл каждого некогда отличительного символа в их руках слился в один – «я не такой, как все остальные». Они тянут свои тонкие ручки к дорогим брендам, к свастикам, рунам, пентаграммам, гексаграммам и прочему лишь потому, что желают показать свой протест против «общества баранов», не осознавая, что стали лишь его отражением.

Но стоит им копнуть глубже, найти в этих самых вещах смысл – и всё, человек уже стал лучше, чем он был раньше. Человек слез с эгрегоровой иглы; человек начал следовать за тем, что считает верным; человек стал эксплетистом. Он стал способен не только лишь видеть изначально вложенный в предметы смысл, он стал способен вкладывать этот смысл в те вещи, до которых смог дотянуться, которые смог создать. Прав был Александр Гельевич – мало осталось истинных тамплиеров, ибо только тамплиер знает, что осознание есть ключ к созиданию. Но чтобы что-то создать, сначала нужно что-то разрушить. Потому необходимо обозначить наших противников, на обломках чьих храмов мы построим свой новый дом.

Враги сатаниста

Сатанизм предполагает ряд критериев, отображающих психологическую и поведенческую модель сатаниста, так, сатанинские источники определяют самого сатаниста, как эгоистическое разумное существо, преследующее цели гедонизма и собственного развития, притом развития непрерывного и прогрессирующего, с обозначенным взглядом на мир, психологическим обликом и объемным набором личностных качеств, где сатанизму нельзя научиться и соответствовать нарочно, через силу, подобно тому, как холерик внезапно возжелал бы стать флегматиком – его ждал бы неминуемый провал.

Что же из себя представляет представитель эксплетического сатанизма? Будет легче представить общую модель представителя если описать не то, что он в себе имеет, а то, против чего он борется.

1. Авраамическая модель мировосприятия, ибо она ведет лишь только к стагнации.

2. Безумцы, поклоняющиеся Сатане, как монотеистическому божеству, ибо не далеко ушли от вышеупомянутых.

3. Перевирания сатанизма, будь то искажение идей свободы или создание догмированной секты.

4. Фанатизм, ибо гиперболизация любой идеи ведет к ее догматизации.

5. Зависимости и неумение управлять собой, ибо самый главный враг – ты сам.

Идеи Ницше в эксплетизме

Эксплетической внепозиционной частью является учение Фридриха Ницше о сверхчеловеке, подробно изложенные в его книге «Так говорил Заратустра». К прототипам Сверхчеловека, являвшими собой «виртуозов жизни», Фридрих Ницше относил: Юлия Цезаря, Чезаре Борджиа, Наполеона. Ницшеанская идея подразумевает под собой не религиозно-христианское представление (даже наоборот: антихристианское) и не расовое, но культурологическое с характеризацией мысли как эстетизации волевого начала разумного существа.

Слово «сверхчеловек» для обозначения типа самой высокой удачливости, в противоположность «современным» людям, «добрым» людям, христианам и прочим нигилистам – слово, которое в устах Заратустры, истребителя морали, вызывает множество толков, – почти всюду было понято с полной невинностью в смысле ценностей, противоположных тем, которые были представлены в образе Заратустры: я хочу сказать, как «идеалистический» тип высшей породы людей, как «полусвятой», как «полугений»… Другой учёный рогатый скот заподозрил меня из-за него в дарвинизме: в нём находили даже столь зло отвергнутый мною «культ героев» Карлейля, этого крупного фальшивомонетчика знания и воли. Когда же я шептал на ухо, что скорее в нём можно видеть Чезаре Борджа, чем Парсифаля, то не верили своим ушам.

– Жиль Делез

Несмотря на всю сложность и противоречивость ницшеанства как часть эксплетической философии, можно выявить его основные постулаты.

– Нигилизм Ницше – это переходное состояние, преодоление всего того отжившего и ветхого, что уже не нужно человечеству, ведь «человек есть нечто, что должно превзойти». В определённом смысле слова Ницше также антигуманист и имморалист. Человек для него – лишь этап, ступень на пути от животного к Сверхчеловеку: «Я люблю всех тех, кто являются тяжёлыми каплями, падающими одна за другой из тёмной тучи, нависшей над человеком: молния приближается, возвещают они и гибнут, как провозвестники».

– Философия жизни – это своеобразный гимн Жизни как явлению. Недаром Заратустра поёт ей свою песнь. Как ни парадоксально это прозвучит, ценности, воспеваемые философом, – это жизненные ценности, не приемлющие любое насилие.

– Мораль для философа – это нечто закосневшее, отжившее. Её, как и человека, «должно преодолеть»: «Как устал я от добра моего и зла моего! Всё это бедность и грязь и жалкое довольство собою!». Правда, Ницше критикует самодовольство человека, поскольку тот недостоин быть собой довольным. Сверхчеловек – совсем другое дело. Но для него и не будет вопроса – быть довольным или нет, он ни секунды не будет сомневаться в своей правоте.

Сатана в эксплетизме

Если брать во внимание традиционный образ Сатаны, то это как правило, зубасто-рогато-копытное краснокожее существо, с еще множеством всевозможных «устрашающих» аксессуаров, которые понятное дело должны человека пугать и заставлять воспринимать данный образ, как аллегорию апогейного зла. Вполне нетрудно догадаться, что подобный образ устрашения был взят из глубин самой древности, когда человек представлял своим злом всевозможных диких животных, которым как раз-таки и было свойственно иметь клыки, рога и копыта. Человек, ввиду своей инстинктивной природы воспринимает все это, как «зло» – то есть вред приносящее, а большего для создания образа «зла» и не нужно, ведь призвание данного образа заключается в запугивании и предостережении. Именно благодаря своей идее противопоставления христианству и старой морали Сатана и стал символом эксплетизма, а сатанизм – его основой.

За 49 лет официального существования Сатанизма, как мировоззренческой концепции (а также сотен лет неоффициального), его последователи так и не пришли к единому мнению о том, чем-же на самом деле является их собственная концепция и какой содержательный контент она в себе несет. Довольно обширные части инсайдеров сатанинской культуры (о которой нам еще предстоит подумать ниже) громко заявляют, а местами даже яро настаивают на том, что четкого определения Сатанизму не существует и никогда существовать не будет.

Руководствуясь афоризмом «сколько сатанистов, столько и сатанизмов», сатанисты дали возможность назвать собственное учение «упаковкой для идей произвольного характера», не в состоянии ответить даже себе на вопрос о структуре концепции, которой они следуют. Таким образом Сатанизм в самом деле стал «упаковкой», которой любой человек произвольного мировоззрения может прикрыть свои изъяны, недоработки или компенсировать недостатки в каких-то иных сферах своей жизни. Что самое интересное, за 50 лет никого это так и не смутило – все так и продолжают совершенно спокойно наблюдать за этой тотальной неопределенностью, довольствуясь возможностью подписать под «Сатанизм» (оправдав тем самым свои действия) все, что угодно.

Однако адекватное и рациональное суждение подвергает упорядоченности и систематизации любое явление, которое оно рассматривает, отчего «сатанинская неопределенность» попросту неприемлема в Сатанизме, как концепции рационализма и критического мышления, отчего идея, которая призывает к рациональному, попросту не может быть не рассмотрена на уровне структуры и систематизации. Утрируя можно сказать, что созидательные начала формируют упорядоченность вещей и их систематизацию, а деградация и деструкция обрекает этот порядок на бардак, который в нашем случае и называется «неопределенностью», что противоречит созидательным началам сатанинской концепции. Иными словами, никто не берется отвечать на вопрос «что такое Сатанизм», каковы его ценности, что подразумевает собой содержание его философии и зачем он вообще нужен. Откровенно говоря, «вольнодумные» сатанисты просто привыкли слепо следовать тому, что не в состоянии даже охарактеризовать, устав от повсеместно распространенного монотеизма, при этом везде, где можно умудряясь еще и яро защищать «неопределенность сатанизма», которая, что очевидно, является абсолютной недоработкой самих сатанистов – весьма парадоксальная ситуация.