Наш лисенок - Антон Таммсааре

С такими мыслями бродил Киреп по обгорелой земле между почерневших стволов. Начинало темнеть, но он все никак не мог покинуть пожарище. А когда наконец направился к дому, еще не раз останавливался и оглядывался.

Наконец Киреп вошел в лес, не тронутый огнем, под высокие сосны и вдруг услышал жалобное повизгивание, доносившееся из горелого леса. Что бы это могло быть? Лесник прислушался. Теперь можно было разобрать, что скулит не один, а несколько зверьков.

Киреп пошел на звук. Он шел медленно и осторожно, останавливаясь и прислушиваясь. А когда тихое повизгивание раздалось совсем близко, и вовсе остановился. Леснику показалось, что скулящие зверьки идут ему навстречу, словно надеясь на его сострадание и помощь. И чтобы не испугать их, Киреп замер на месте. Он даже прикрыл глаза, зная, что их живой блеск лесные звери видят прежде всего.

Так прошло минут десять. Наконец Киреп заметил, как по черной, обгоревшей земле движется что-то красновато-коричневое.

«Лисенок, — подумал лесник. — Видно, мать, испугавшись огня, бросила своих щенят. Где-то здесь должна быть лисья нора».

Киреп терпеливо дождался, пока лисенок, повизгивая, подошел к нему совсем близко, и прыгнул, чтобы схватить его. Но зверек был проворнее. Колобком покатился он между сосновых стволов и кочек. Киреп догнал лисенка, но, пока нагибался, тот опять ускользнул. Несколько раз Киреп опускался на корточки и даже падал плашмя на землю, испачкался сажей с ног до головы, но в сгущавшихся сумерках лисенок все еще продолжал бегать на свободе.

Тогда лесник скинул пиджак и попытался набросить его на убегающего зверька. В конце концов это ему удалось, и он направился домой с лисенком в руках и в перепачканном сажей пиджаке. Два других лисенка успели удрать. Киреп утешал себя мыслью, что завтра он возьмет с собой лопату, разыщет лисью нору и откопает весь выводок.

Назавтра он так и сделал, но нора была пуста — ни старых лис, ни лисят в ней не оказалось. Свежие следы на песке говорили о том, что за ночь лисы унесли отсюда щенят. Конечно же, они поступили мудро — ведь было бы неразумным оставаться жить здесь, в опустевшем лесу, где каждый может следить за всеми твоими явными и тайными делами.

Так у лесника появился лисенок. Сперва Киреп посадил его в деревянный ящик, крышку которого оставил приоткрытой, чтобы туда проникали свет и воздух. Сверху он положил тяжелый камень — так ее нельзя было сдвинуть. Атсу строго-настрого запретили трогать крышку и камень. А если он захочет увидеть лисенка, может глядеть на него в щелочку.

Атс долго подглядывал за лисенком: никогда раньше не видел он лисы — ни мертвой, ни живой. Ему даже в голову не приходило, что лисенок может быть таким красивым, что у него такие красивые сверкающие глаза, которые глядят на Атса как человеческие — словно бы тот, кто так смотрит, может говорить на языке людей или хотя бы понимать его.

— Тебе здесь хорошо? — допытывался Атс у лисенка, прижимаясь губами — к щели, чтобы зверек мог его лучше слышать. — Хочешь есть? Чего тебе дать? Скажи, я сразу принесу.

Но лисенок даже не пискнул в ответ. Он сидел не шелохнувшись, и только его горящие глаза так же пристально смотрели на мальчика.

— Как тебя зовут? — помолчав, спросил мальчик. — Меня зовут Атс, я уже умею ходить через мостик и влезать на дерево. Когда ты вырастешь, ты тоже научишься ходить через мостик, я тебя научу. Просто нельзя смотреть вниз на воду, а то голова закружится — и тогда бултыхнешься в воду, хотя бы ты обеими руками изо всех сил держался за перила. Вот какой у нас мостик и как по нему надо ходить.

И Атс опять долго молча глядел на лисенка, глаза которого горели все тем же огнем.

— Почему ты не отвечаешь? — спросил мальчик. — Разве ты не понимаешь меня? А вот Сосса понимает. Она и сама отвечает мне: шевелит ушами, виляет хвостом, визжит и лает. Ты еще маленький и глупый, тебе надо подрасти. И я дам тебе имя, дам красивое имя. Сосса у меня уже есть, а ты будешь Мосса. Запомни: Мосса, Мосса, Мосса.

Но когда Атс рассказал маме, что назвал лисенка Моссой, мама имя это не одобрила.

— Мосса звучит почти так же, как Сосса, — объяснила она, — так что кличка эта не годится. Ты будешь звать лисенка, а собака подумает, что ты зовешь ее. Начнешь звать собаку, лиса решит, что ее зовут. Сосса — Мосса или Мосса — Сосса — для зверя это одно и то же.

— Ну, тогда будем звать собаку так, как звали прежде, — ответил мальчик. — Пусть она будет Пийтсу, а не Сосса.

— Это другое дело, — решила мама. — Разницу между Пийтсу и Мосса любой лисенок поймет.

— А как быть, если лисенок все-таки не отличит Пийтсу от Мосса? — спросил мальчик. — Что мы тогда будем делать?

— Значит, нужно будет учить его, пока он не начнет разбираться, — ответила мама. — Ты ведь тоже сначала не отличал «л» от «к» и «о» от «с», а теперь отличаешь, научился распознавать их.

Мамины доводы вполне убедили Атса, и он вернулся к лисенку, чтобы растолковать ему разницу между Пийтсу и Мосса. Но скоро ему это наскучило, и он стал пытаться хоть немного приподнять крышку ящика, чтобы щель, в которую он подглядывал, стала чуточку шире. Атс даже разыскал и приготовил палку потолще, чтобы подсунуть ее под крышку ящика вместо другой, тонкой, которую положил отец.

Несколько раз Атс приподнимал крышку, но подсунуть под нее толстую палку никак не удавалось, ему не хватало для этого еще одной руки. У него было слишком мало сил, чтобы удержать крышку одной рукой, так что от палки в другой руке не было никакого толку. Но тут его осенило: он взял один конец палки в зубы, поднял обеими руками крышку и наклонил голову, стараясь зубами подтолкнуть палку под крышку. Но осуществить эту превосходную идею не сумел. Потому что хотя Атс и приподнимал крышку достаточно высоко, чтобы толстая палка могла пролезть в щель, но ему приходилось для этого низко наклонять голову, и крышка тут же падала, так что места для палки уже не оставалось. Атс несколько раз пробовал зубами подсунуть палку под крышку, но все напрасно: в руках у него было достаточно силы, чтобы удержать тяжелую крышку, но как только зубы приближались к щели, крышка падала.

Как будто кто-то заколдовал эту щель!

Атс долго думал, как же помочь делу. И вдруг засмеялся от радости — такая прекрасная мысль пришла ему в голову. Он даже удивился, почему такая удачная мысль не пришла ему в голову раньше. Ведь под край крышки можно подставить правое плечо и поднять ее, опираясь на ноги. Таким образом, левая рука будет свободна, и ею он сможет подкладывать палку под крышку сколько душе угодно.

Задумано — сделано! Атс взял палку в левую руку, сел перед ящиком на корточки, подсунул правое плечо под передний край крышки и напряг ноги.

Но с ногами творилось что-то странное: Атс мог стоять на согнутых или на прямых ногах, оставаться же полусогнутыми под таким тяжелым грузом они никак не желали. Ноги сами собой выпрямились и крышка ящика поднялась так высоко, что лежащий на ней камень покатился и непременно упал бы на землю, если бы на его пути не оказалась стена. Теперь камень повис, застряв между стеной и задним краем ящика. Если бы ящик хоть самую малость отодвинулся от стенки, камень свалился бы в щель, образовавшуюся между стеной и ящиком. Атс сразу догадался об этой опасности, тут же опустил крышку и прижал ящик плечом, чтобы тот под тяжестью камня не отодвинулся от стены.

Так они и стояли: камень своей тяжестью оттеснял ящик от стенки и вот-вот грозил сорваться на землю, мальчик по другую сторону ящика согнулся в три погибели, всеми силами сопротивляясь тяжести камня. Отец по головке не погладит, если, вернувшись домой, найдет камень на земле. Лисенок забился в угол ящика, оттуда торчал только его острый нос, ушки были настороженно подняты, а глаза сверлили Атса, как буравчики.

Все трое были в таком состоянии, что не увидели бы друг друга, даже если бы у каждого из них было по десять пар глаз. Мальчик и лисенок перепугались до смерти. Мальчик боялся, что камень упадет с крышки, лисенок не знал толком, чего ему бояться, он просто боялся и время от времени инстинктивно скалил свои мелкие, белые, острые зубы.

Оправившись от первого испуга, Атс стал думать, как помочь себе, где найти что-нибудь, чем можно закрепить ящик так, чтобы камень не сдвинул его с места. Тогда Атс схватил бы его руками и перекатил обратно на середину крышки. Мальчик дал себе слово, что, если это ему удастся, он вполне удовлетворится той щелью, которую оставил отец. Больше он, Атс, ни разу не попытается приподнять крышку, а будет подсматривать в эту узкую щель и учить лисенка понимать, какая разница между кличками Пийтсу и Мосса.

Первая хорошая штука, которую Атс заметил, была дырка в полу сарая. В нее вполне можно было сунуть правую ногу, чтобы подпереть плечом ящик. Левая нога, таким образом, освобождалась, и ею можно было еще хоть сто дел переделать.