Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен

246

Записка М.М. Литвинова Л.М. Кагановичу (копии членам Политбюро), 15.9.1931. – АВП РФ. Ф. 010. Оп. 4. П. 21. Д. 63. Л. 241.

247

«Дружба с СССР продолжает оставаться осью турецкой внешней политики, – заявлял в конце 20-х гг. премьер-министр Исмет-паша. – Ни с одной страной сближение Турции невозможно, если оно влечет за собой охлаждение СССР» (Запись беседы Я.З. Сурица с Исмет-пашой, 21.3.1928//ДВП СССР. T.XI. С.188). Руководство советской военной разведки не боялось докладывать: «на ближайший период времени военные конфликты между СССР и Турцией исключены; вполне возможно даже благожелательное отношение Турции к нам в случае военного нападения на СССР со стороны Англии и ее союзников» (Доклад Начальника IV Управления Штаба РККА о военной подготовке иностранных государств против СССР, [октябрь 1928 г.]. – РГВА. Ф. 7. Оп. 10. Д. 562. Л. 5). На заседании ИККИ Н.И. Бухарин допускал, что «в случае объявления нам войны» Турция «пойдет против империалистов в союзе с нами», а британский посол в Анкаре был «почти уверен», что ее министр иностранных дел сам является «членом 3-го Интернационала» (Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 29.7–9.8.1927. С.171. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 317; G. Clerk to L. Oliphant, letter, Angora, 15.5.1932. – PRO. FO/371/16322/N3443).

248

Анализируя различные аспекты внутреннего положения в Румынии, польский посланник в Бухаресте приходил к заключению: «Как союзница на случай опаснейшего кризиса она скорее явится бременем, нежели сумеет оказать эффективную помощь. Восемь лет назад, когда мы заключали союз, мыслилось, что оба государства представляет более или менее равную силу. Ныне оказалось, что их развитие пошло в противоположную сторону. За эти годы Румыния не нашла в себе достаточно внутренней силы, чтобы использовать гигантский успех, который ей обеспечили результаты великой войны. Сегодня она даже в минимальной степени не представляет того международного фактора, каким ей следовало быть в этой части Европы благодаря своему географическому положению и естественным богатствам» (Raport J. Szembeka do A. Zaleskiego, Bukareszt, 5.4.1928. – AAN. Sztab Główny. T.616/99. S. 65). Такого же мнения придерживался Ю. Пилсудский (Kaziemierz Świtalski. Diariusz 1919–1935. Warszawa, 1992. S.389).

249

Пo официальным данным, в 1929 г. «титульная нация» составляла 30 % ее полумилионного населения (Молдавская АССР//Малая советская энциклопедия. Т.5. М.,1930. С.310).

250

См. решения «О Румынии» от 28.3.1929 и «О Румынии и Турции» от 15.1.1931.

251

Письмо К.К. Юренева М.М. Литвинову, 3.1.1924. – РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 8. Л. 170.

252

Из доклада председателя ЦИК Советов БССР на IV пленуме Минского городского совета, 7.5.1927//ДиМП. T.V. М., 1967. С.127. Наряду с соглашениями, действительно заключенными западными сопредельными странами, военная разведка числила (с оговоркой – «имеются сведения») «секретные соглашения военного характера Румынии, Латвии и Эстонии с Англией» и «секретное соглашение между Польшей и Англией» (Доклад Начальника Разведывательного Управления Штаба РККА о военной подготовке иностранных государств против СССР, [октябрь 1928 г.]. Л. 4).

253

Н.С. Симонов. «Крепить оборону Страны Советов» («Военная тревога» 1927 года и ее последствия)//Отечественная история. 1996. № 3. С. 155–161.

254

Рапорт С. Патека А. Залескому, 20.9.1927//ДиМП. Т.5. С.203.

255

Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 29.7–9.8.1927. Стенографический отчет. Вып. 1. С. 130.

256

Эти положения были изложены Зиновьевым без указания авторства и с намеком на симпатии к ним Чичерина, который заявил: «Тов. Зиновьев читал отрывки из программы, тов. Литвинова. Я с программой Литвинова ничего общего не имею. Тов. Литвинов мой антипод», и «я все время из-за границы посылал протесты». (Судя по уничтожающей критике Литвинова в беседе со Штреземаном в июне 1927 г., Чичерин не кривил душой (Memorandum by A. Chamberlain, 14.6.1927. – PRO.FO/688/21/N2923). Тут же, однако, к неудовольствию Сталина, нарком призывал: «Надо им [капиталистическим кругам – Авт.] говорить: кушайте, приходите и кушайте». Сокольников открыто солидаризировался с Литвиновым, заявив, что «маневр, состоящий в попытке откупиться от войны» о котором говорил Зиновьев, – «безусловно правильный политический маневр» (Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 29.7–9.8.1927. Стенографический отчет. Вып. 1. С.49, 147, 149, 128). Недостаток материалов и задачи этого очерка не позволяют полнее обосновать предположение, что исходным толчком к формированию «правого уклона» в руководстве ВКП(б) явился внешнеполитический кризис весны – лета 1927 г. (а не трудности хлебозаготовительной кампании 1927–1928 гг., которые, впрочем, во многом были вызваны социально-психологическими последствиями этого кризиса).

257

Записка М.М. Литвинова в Политбюро ЦК РКП(б) (копии членам Коллегии НКИД), 18.10.1922. – РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 3. JI.255. О неверии Литвинова в возможность вооружённого выступления Англии (и Польши) против СССР в 1927 г. см.: Raport K. Olszowskiego do A. Zaleskiego, 4.7.1927. – AAN. Ambasada RP w Berlinie. T.264. S.32–33; Louis Fisher. Russia’s road from peace to war. N.Y., 1969. P. 171–172.

258

Cp. выступления Сталина на пленумах ЦК ВКП(б) 1 августа 1927 г. и 10 апреля 1928 г. (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 317. С. 124; Там же. Д. 354. С.44).

259

См.: В.А. Емец. Механизм принятия внешнеполитических решений//А.В.Игнатьев и др. (ред.). История внешней политики России конца XIX – начала XX века (от русско-французского союза до Октябрьской революции). М., 1997. С. 52–53; Harvey L. Dyck. Weimar and Soviet Russia. 1926–1933: A study in diplomatic instability. N.Y., 1966. P. 16, 64–65). Примеривание Москвы к такой гипотетической возможности началось в 1924 г. и продолжалось вплоть до осени 1931 г. Позднее, эта тенденция присутствовала и в проекте Восточного Локарно (1934–1935 гг.), включавшего трехстороннее гарантийное соглашение между СССР, Германией и Францией.

260

Во второй половине 20-х англо-американский антагонизм и перспективы войны между США и Великобританией были одной из актуальных тем московских дискуссий (см., в частности: Л. Д. Троцкий. Письмо единомышленникам, [Алма-Ата], 27.2.1928//Он же. Дневники и письма. Нью-Йорк, 1990. С.24). VII конгресс Коминтерна подтвердил: «Основным в лагере империалистов является англо-американское противоречие» (Резолюция «О задачах Коммунистического Интернационала в связи с подготовкой империалистами новой мировой войны», 20.8.1935//VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. М, 1975. С.383).

261

Протокол № 40 (особый № 27) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 11.12.1924, п. 35 «О Лиге Наций». – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 2. Л. 48.

262

Piotr Lossowski. Das Wilna Problem in der polnischen Aussenpolitik 1918–1939//Nordost-Archiv. Neue Folge. 1993. II. H.2. S. 289–292 и др.

263

Письмо Г.В. Чичерина Н.Н. Крестинскому, 27.6.1928//ДВП СССР. T.XI. С. 436.

264

Запись беседы М.М. Литвинова с А. Залеским, 5.12.1927//ДиМП. T.V. С. 240.

265

См.: Notatka J. Smigichta do T. Holówki, 20.5.1928. – AAN. MSZ. T.5207. S. 2–4.

266

Cм.: W. Erskine to A. Chamberlain, desp, Warsaw, 18.2.1929. – PRO/FO/371/14019/N1087; Доклад И.Л. Лоренца Б.С. Стомонякову, 16.2.1929. – АВП РФ. Ф. 0150. Оп. 22. П. 46. Д. 4. Л. 30; Письмо В.А. Антонова-Овсеенко Б.С. Стомонякову, 11.5.1929. – Там же. Ф. 09. Оп. 4. П. 37. Д. 28. Л. 105; Письмо Б.С. Стомонякова Д.В. Богомолову, 23.2.1929. – Ф. 0122. Оп. 13. П. 144. Д. 2. Л. 34. «С польским протоколом получилось большое несчастье: мы своими руками создали и мы признали польско-балтийский единый фронт, польскую гегемонию в Прибалтике, а Литву мы оттолкнули», – резюмировал ситуацию Г.В. Чичерин (Письмо Г.В. Чичерина И.В. Сталину, Груневальд, 22.3.1929. Л. 5). См. также: Wojciech Materski. Tarcza Europy. Warszawa, 1994. S.225.

267

См. решение «О Румынии» от 28.3.1929. В июле 1929 г. правительство Маниу зондировало возможность координации с Лондоном своих шагов мер по установлению дипломатических отношении с СССР, поясняя, что его колебания вызваны «не столько Бессарабией, сколько страхом перед интенсивной русской пропагандой внутри Румынии» (R. Greg to O. Sargent, desp., Bucharest, 3.7.1929. – PRO. FO/371/14030/N3173). К концу 1929 г. стало очевидным, что в Москве возобладали настроения, не благоприятствующие возобновлению советско-румынских переговоров (M. Palairet to A. Henderson, Bucharest, 11.у 930. Roumania. Annual Report, 1929. – Ibid. FO/371/14435/C1279 (par.105).

268

См. решение «О т. Апанасевиче» от 11.4.1929.

269

Финская миссия в СССР обращала внимание на разнобой в оценках протокола 9 февраля, на недельную задержку ноты НКИД, в победном тоне извещавшей о его подписании, и на обтекаемость суждений на этот счет на Московской губернской партконференции (UM. Fb7. Р. Artin rapporti. 27.2.1929. S.1–3). Вероятно, аргументация критиков Московского протокола была близка утверждению Чичерина: «Наше первое предложение Польше было вполне удачно как пацифистская демонстрация и противовес россказням врагов о наших военных замыслах; когда Польша выдвинула разные резоны для отказа, наше положение было блестящим, и на этом надо было остановиться…» (Письмо Г.В. Чичерина И.В. Сталину, Груневальд, 22.3.1929).