Источник - Джеймс Миченер

– О Господи, – молились уцелевшие священники, – почему ты не потопил это роковое судно прямо в гавани, когда они отплывали из Италии? – И все, кто еще оставался в стенах города, готовились к заключительной трагедии.

Граф Фолькмар, оберегая рану на левой руке, которую нанес ему один из новых крестоносцев, когда граф спасал Музаффара, собрал своих людей и стал готовиться к печальному возвращению домой, но почувствовал, что перед отъездом должен попрощаться с высокой девушкой-черкешенкой. Взбежав по лестнице пизанского караван-сарая, он убедился, что итальянцы добрались и до этой искренней христианки – поскольку та была в черкесской рубахе, они, конечно, прикончили ее. Низко поклонившись остальным девушкам, он направился в замок, где королевский военачальник вручил ему корзину с голубями. Он взял ее с собой, когда пошел к церкви Святых Петра и Андрея, чтобы вознести последнюю молитву. Под звон литании городских колоколов он вывел своих людей за стены Акры, некогда возлюбленного города, который сейчас, как ни странно, вызывал лишь отвращение, и каждый догадывался, что ему уж не доведется побывать у этих стен и блистающих башен, поражающих воображение.

В Ма-Кере Фолькмару и его рыцарям пришлось работать круглые сутки. Всем крестьянам, жившим вне стен города, было приказано готовиться к переселению в город вместе со своим скотом, и, когда это было сделано, Фолькмар сказал им: «Если кто-то боится, он может тут же оставить нас». Несколько мусульман направились на юг, чтобы воссоединиться с мамелюками. Но куда при всем желании было деваться христианам?

Рыцари удивлялись, когда Фолькмар обратил особое внимание на заросли кустарника, но он не стал объяснять им свои намерения. Подшучивая над его выдумками, они приказали крестьянам притащить в замок большие охапки срезанных кустов. Другие на веревках спускались на тридцать и сорок футов в большие цистерны проверять их. Благодаря тайному источнику в замке было достаточно воды для двух тысяч человек – даже на два года, если осада продлится так долго. На складах хранились немалые запасы продовольствия: фрукты, орехи, сушеные рыба и мясо, бегали цыплята и свиньи, даже намек на которых тревожил мусульман; амбары были завалены зерном. За последние двести лет лишь некоторым замкам в Святой земле удалось избежать осады, но некоторые из них держались за своими неприступными стенами по тридцать или сорок месяцев. Но в те счастливые дни всегда существовала уверенность, что рано или поздно из Антиохии или с Кипра придет помощь. Но откуда сейчас могут явиться спасители?

Осмотрев запасы, Фолькмар и его рыцари проверили состояние оборонительных рубежей. Внешние стены города уже не казались столь надежными, как двести лет назад, когда их возвел Гюнтер из Кёльна, но они все же были в хорошем состоянии, защищенные крутыми откосами; если защищать их, как полагается, враги пять или шесть дней не смогут и подступиться к ним. Узкие улочки города также давали возможность обороняться, а мечеть и три христианские церкви смогут стать надежными узлами сопротивления; так, базилика Святой Марии Магдалины может быть превращена в маленькую крепость, способную держаться несколько недель. Перебраться через глубокий ров у стен крепости было почти невозможно, а стены сами по себе были просто неприступны. За ними вздымался сам замок, в котором было все необходимое для жизни и чьи массивные стены могли месяцами противостоять врагу. И все расщелины в них были заделаны.

Удовлетворившись состоянием этих дел, граф Фолькмар занялся самым трудным вопросом: что делать с женой и сыном? Собрав своих рыцарей, он сказал:

– Если кто-то предпочитает отплыть из Акры и, может, направиться в Германию…

Но эта дискуссия не имела продолжения. Графиня сказала, что она рождена на Святой земле, что ее отец выдержал тут семь осад, а она сама – четыре. А ее сын сказал:

– В Цфате я слышал, что рассказывал начальник мамелюков, как на поле Хаттина молодой Фолькмар стоял рядом со своим отцом. Не так ли?

– Он в самом деле был рядом, – ответил Фолькмар. И затем спросил: – Есть ли рыцари, которые предпочитают направиться в Акру?

Таковых не нашлось – и началось ожидание.

И штормовым утром конца февраля 1291 года дозорный на башне спокойно и не напрягая голоса сообщил:

– Они идут.

Рыцари без особого волнения поднялись на стены, чтобы оценить воинство мамелюков, которые легко рысили к Ма-Керу, поднимаясь с южных равнин. Не вздымались клубы пыли, не раздавалось воинственных возгласов. Бесконечные колонны двигались неторопливо и спокойно; когда они покончат с Ма-Кером, то пойдут на Акру, и одна осада будет точно такая же, как и другая: генералы будут в тылу, а полуголые пехотинцы пойдут на стены. Те крестьяне Ма-Кера, которым довелось работать вне стен города, не привлекая к себе внимания, скрылись в них, если не считать горсточки, которые через поля пошли навстречу мамелюкам. Остановить их никто не пытался.

К полудню неуклонно продвигавшаяся колонна оказалась под стенами города, но ни с той ни с другой стороны никто не выпускал стрел и не метал копий. Производило впечатление, что колонны продолжали продвигаться вперед и их число все увеличивалось.

– Должно быть, там внизу не меньше пятидесяти тысяч человек, – прикинул один из рыцарей. Похоже, что он не ошибался.

Как только эта армада стала доступна обозрению, Фолькмар зашел в ту тихую комнату, где они обедали с Музаффаром, когда перемирие вступило в силу, и написал в Акру:

«С юга подошла огромная армия мамелюков. Ее сопровождает такое количество осадных машин, что я не могу поверить, будто все они предназначены лишь для Ма-Кера. Предполагаю, что скоро и вам придется увидеть их. Пока у нас все хорошо, и мы будем драться, пока все не погибнем в последнем укреплении. Мы передадим вам обычный сигнал, но не ждем прибытия ваших рыцарей на помощь. Это было бы глупостью. Да благословит нас Бог в этот час испытания, и да пошлет Он божественное спасение, пусть даже мы не понимаем причин его действий».

Он отнес послание в голубятню, где оно было примотано шелковой ниткой к лапке голубя, который, едва только его выпустили, кругами стал подниматься все выше и выше над замком, пока не превратился в точку и не устремился к Акре.

Весь день когорты мамелюков двигались вперед. Графу Фолькмару никогда еще не доводилось видеть такую огромную армию, и к вечеру его рыцари пришли к выводу, что к Ма-Керу подошло значительно больше ста тысяч – в самом же Ма-Кере было всего шестьдесят рыцарей и тысяча невооруженных крестьян. Фолькмар расставил часовых, лег в постель и крепко уснул.

Два дня ничего не происходило, если не считать, что мамелюки разослали своих рабов по округе, где они вырубили все деревья, кроме оливковых, обрубили с них ветви и собрали в груды образовавшиеся стволы и сломанные ветви. В то же самое время солдаты подтаскивали сзади огромные деревянные военные машины; они ползли неторопливо и громко скрипели; там были чудовищные баллисты, тетивы которых надо было натягивать воротом, и они забрасывали во двор замка валуны по двести фунтов, малые шайтаны, сатанинское оружие для грузов полегче, высоченные передвижные башни с перекидными мостиками, которые могли опускаться на зубцы стен Ма-Кера, деревянные мосты для перекрытия рва, тараны, увенчанные металлическими бараньими головами, которые вышибали ворота, лестницы, абордажные крюки и корзины с зажигательной смесью и, кроме того, самое эффективное оружие – баллисты, с тетивой которых управлялись три человека и которая, когда ее спускали, выпускала стрелу, способную пробить самый крепкий щит; и наконец, самое опасное сооружение – неторопливо ползущую «черепаху», которая, как живая, подбиралась под самую стену. В те дни, которые ждали их впереди, защитникам укреплений предстояло хорошо познакомиться с каждым из этих орудий, и они уже относились к ним с уважением.

Но крестоносцев поразило не столько присутствие осадных машин, сколько их количество. Если при обыкновенной осаде действовала только одна передвижная башня, то у мамелюков их было пять, не считая двух дюжин «черепах», а количество всадников они даже не могли сосчитать. Когда все было готово, командующий мамелюков приказал поднять три белых флага, давая понять, что хотел бы провести переговоры, и в соответствии с обычаями того времени городские ворота были распахнуты, через ров лег подъемный мост и главные ворота замка тоже распахнулись, дабы принять генерала и шестерых его главных помощников, которые таким образом получили возможность внимательно рассмотреть систему обороны, которую им придется сокрушать. С чувством мрачного удовлетворения Фолькмар заметил среди этих шестерых и усатого правителя, который так любезно принимал паломников в Табари, и бритоголового со шрамом, что командовал гарнизоном в Цфате. Мамелюки смотрели прямо перед собой.