Fifty And One Step Bac - Lina Mur

Ничего не хотелось. Только тишины вокруг. Иногда она

так необходима, что ты молчишь, слушая только стук

своего сердца. А если бы я заговорил, то не смог бы

поддержать ложь матери, пытающейся отбелить его.

Хотя был он полным ублюдком. Я не мог открыть рот, приказывая себе заткнуться. С каждым днём всё

сильнее злясь на всех вокруг, собирая эту ярость

внутри, пока она не выплеснулась, когда я повзрослел.

Мама приезжала сюда и молилась, чтобы я заговорил.

Мы были тут, когда мне было одиннадцать и

двенадцать. Тогда мы и познакомились с Жаклин, она

была такой доброй и понимающей, что мне нравилось

смотреть, как она печёт, просто сидеть и слушать её

рассказы. Она спокойно принимала моё нежелание

говорить, а вот мать нет. Я слышал, как она плакалась

ей, и после второй поездки заговорил. Только вот

разговоров не находилось. Я редко подавал голос, хотя блестяще учился, а вот моё поведение было

ужасным. Драки, я постоянно дрался с мальчиками

старше себя. Та злость, живущая во мне, нашла

выход, и я не мог остановиться. Мне нравилось

смотреть, как мои противники истекают кровью. Хотя и

я получил немало.

Он замолкает, а я не могу дышать, лишь утыкаюсь

носом в его плечо и жмурюсь, прогоняя слезы от себя.

— Третий раз мы сюда приехали, когда мне было

пятнадцать. Мать уже не знала, что предпринять из-за

моей угрозы нового отчисления. И вспомнила, что в те

разы это помогло. Я только мог усмехнуться на это.

Разве может обычная молитва изгнать всех демонов

внутри? Нет. Это гены, передавшиеся мне. И я

смирился с ними, найдя для себя успокоение в БДСМ.

Думаешь, социальные службы волнует то, что

происходит в неблагополучных семьях? Ни черта. Они

забирают детей у нормальных родителей. А вот к нам

только раз сунулись, но испугались. Полиции тоже

было все равно. И тогда я решил, что когда-нибудь...в

будущем я стану богатым и изменю это. Они будут

работать, только вот работают только мои службы, не

боясь силы, потому что я набрал бывших борцов, с

которыми был знаком по клубу. Я занимался

борьбой...на деньги. Это были бои без правил в

Торонто, и я зачастую выигрывал, проигрывал только

в самом начале, пока не тренировался. А потом...ушёл

оттуда, как и из наркобизнеса, открыв иной. И это

место моя мать считает священным, хотя это

неправда. Весь мир лживый и продажный, это я

проверил на собственной шкуре. Никому не доверять, никого не слушать, только себя. Вот поэтому я привёз

тебя сюда, Мишель, чтобы ты поняла, что меня не

излечить. Мои демоны всегда во мне. Они едины со

мной. И нет пути назад, никогда не будет, как бы мне

ни было хорошо сейчас с тобой. Это лишь заминка.

Мне необходимо, чтобы ты была в курсе. Я садист, и

ничего этого не изменит. И я тяну тебя за собой. Не

хочу.

Я не знаю, что ему ответить, лишь молчу, издирая

внутри своё сердце раскалёнными щипцами. Вырывая

куски своей души и все же прося о большем для нас.

Если бы он остался...если бы позволил быть рядом, то

я бы смогла.

Никогда не знаешь, что преподнесёт тебе судьба, в

каком лице придёт к тебе дьявол, проверяя твою душу

на выносливость. И Ник стал для меня испытанием, которое я готова преодолеть. Готова ради него. Ведь

он даже не подозревает, насколько я глубоко повязла

в нём и его темноте. Но я найду этот свет в его душе и

выведу его на него, чего бы мне этого ни стоило. Пусть

я потом искалечу себя до неузнаваемости внутри, но

не позволю ему дать волю ни одному из его демонов

со мной. И я утоплю эту обиду на его слова, что я

неважная вещь в его жизни. Нет, я буду рядом с ним, когда он захочет сорваться. Не отпущу.

Twenty-third

— Пойдём, — Ник встаёт и подаёт мне руку, за

которую я хватаюсь и поднимаюсь на ноги.

Уже не спрашиваю, куда и зачем. Просто следую за

ним, молча исполняя его просьбы. Мы спускаемся по

лестнице и недолго идём к смотровой площадке, как я

догадалась после. Ник подводит меня к каменным

перилам и встаёт позади, обнимая за талию. Я

улыбаюсь панораме города, раскинувшейся перед

глазами, но больше меня волнуют его руки на мне. Это

самостоятельное желание стать ближе.

— Красиво, — решаю я высказать свои впечатления.

Хотя не особо-то и захватывает дух, все, как в любом

канадском городе с такого угла наблюдения. Высотки, высотки, высотки. Не увидеть отсюда старинные

домики, которые так восхваляют по всей Канаде. Не

ощутить этот привкус французского шика, кроме, как

доносящихся до нас голосов людей.

— Ты не впечатлена, — констатирует Ник, пытаясь

убрать руки, но я хватаюсь за него, крепче сжимая их

на себе.

— Всё хорошо, мне нравится, — заверяю я его.

— Есть ещё платный осмотр с высоты птичьего

полёта. Башня Монреаля. Если хочешь, можем

поехать туда, — я улавливаю в его голосе что-то

другое, о чем-то смог сделать вывод по моим словам.

Ему удаётся отстраниться от меня и встать рядом, смотря на город с ничего не выражающим

выражением лица.

— Ник, что случилось? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

— Ты привыкла, что за удовольствие надо платить. А

бесплатное тебя не устраивает. Что ж, я не против. Ты

ведь из элиты, — он говорит это с таким отвращением, что я кривлюсь на его слова.

— При чём тут это? Ты совершенно не знаешь, что я

думала, и связал это все с деньгами. Я лучше отсюда

посмотрю, чем с башни. Просто я бы прогулялась по

скверу Сен-Луи. Слышала там красивые домики. Но и

это мне нравится. Мне плевать, куда идти, только бы с

тобой. И плевать вдвойне, будут ли это развлечение

для миллиардера или же для обычного студента.

Элита. Думаешь, мне приятно, когда ты так говоришь?

Нет, это обижает меня. Ведь я не хочу быть в их

числе. Там все слишком грязно, нечестно, и я

стараюсь быть не такой. Однажды, мне было десять

лет, когда мы были на каком-то празднике, отец ещё

только начал работать на свою фирму, я услышала, как мужчина обговаривает с другим о том, что через

три года, когда его дочери исполнится шестнадцать, он с удовольствием продаст её в жены ему. Я

поверить не могла в такое, решила, что они просто