Королева войны - Феликс Крес

— И разговаривала.

— Понятное дело, — сказала Хайна. — Каким образом вам удалось вернуться?

— Хозяин послал за носилками.

— Хозяин был в состоянии за чем-либо послать? Не одна же она пила? Послушай: или я позову кого-нибудь, кто поможет тебе отнести ее в постель, или… или нужно привести ее в такой вид, в котором она сможет показаться княгине. Это должна решать ты. Я не могу судить, пришла ли первая Жемчужина сюда, потому что ей что-то привиделось или же у нее действительно может быть повод для того, чтобы разбудить княгиню. Может у нее быть такой повод?

— Думаю, да. Ее высочество знала, куда мы ходим. Это был дом какого-то очень важного рыцаря. Но меня не волнует политика, — сказала служанка, — поскольку на рыцаря я смотрю так же, как и на его слугу: меня волнует только, есть ли у него оружие и может ли он им воспользоваться.

— Не умничай.

— Прости, Жемчужина.

— Но в таком случае, раз это может быть связано с политикой, а княгиня знала о ваших походах, я займусь твоей госпожой. Оставь ее здесь, разбуди нескольких девушек и возвращайся. Мы никуда ее не потащим, только в соседнюю комнату. Понадобится кружка теплой воды с солью, ведро с водой и еще одно пустое. И еще что-нибудь для питья, лучше всего какие-нибудь травы, например мята. На кухне кто-то постоянно поддерживает огонь, пошли туда, пусть заварят для первой Жемчужины трав. И пусть девушки принесут одно из ее домашних платьев.

— Да, Жемчужина.

Хайна осталась одна, поскольку спящая щекой на столе Анесса была не в счет. Она храпела, словно армектанский гвардеец после долгого перехода, кашляя во сне и шмыгая носом. Чуть позже смирившаяся с судьбой Хайна услышала кое-что еще, и ей не пришлось заглядывать под стол, чтобы понять, что именно означает лужа вокруг ног подруги. С мокрого платья падали запоздавшие капли.

— Вот свинья, — сказала она. — Представляю себе Эзену, которая смотрит, как ты мочишься на пол возле ее кровати… Сегодня ты обязана мне жизнью, и мы на эту тему еще поговорим.

Служанка набегалась, исполняя данные Черной Жемчужиной поручения, которые не входили в ее обязанности. Вооруженные стражницы демонстративно презирали невольниц для мелких услуг, и телохранительница Анессы была несколько обижена, поскольку ей пришлось нести кружку с соленой водой во главе отряда прислуги, что не сочеталось с достоинством суровой воительницы. Но Хайна сама была телохранительницей и — хотя и тайно — ощущала по отношению к другим Жемчужинам такое же превосходство, как та по отношению к другим невольницам.

— Зачем ты сама это носишь, нужно было разбудить еще одну, — сказала она, показывая на кружку. — Они выспятся днем, а тебе снова придется рисковать головой… Иди уже, пришли только кого-нибудь на смену в спальню первой Жемчужины.

Благодаря подобным мелочам солдаты любили своих командиров.

— Я тебе больше не нужна? — Служанка специально опустила словечко «Жемчужина», желая показать сопровождавшим ее невольницам, в сколь близких отношениях она остается со своей начальницей.

— Нет, сестра, — ответила Хайна, завоевывая пожизненную благодарность подчиненной. — Иди и выспись. А вы поднимите первую Жемчужину и внесите ее в комнату. — Она показала на одну из трех дверей. — И уберите под моим столом.

Поручения были исполнены. Хайна не отказала себе в удовольствии, сунув кружку под нос едва соображающей подруге.

— Пей, малышка, — сказала она, другой рукой пододвигая пустое ведро.

Анесса, глупая, выпила. Сидя на корточках на полу, с головой в ведре, она блевала так, словно собиралась испустить дух. Хайна поддерживала ее голову. Продолжалось это очень долго… Анесса этой ночью не жалела еды и напитков.

— Ну и удается же тебе нажраться! — поморщилась Хайна с отвращением, но и с восхищением тоже. — Ну как? Лучше? Понимаешь, что тебе говорят?

С трудом дышавшая Анесса слабо кивнула.

— Допей до конца.

— Ммм…

— Пей, я сказала!

Анесса выпила остатки воды с солью и снова начала давиться. Но похоже было, что в желудке у нее пусто; первая Жемчужина могла самое большее выблевать собственные потроха. Хайна зачерпнула чистой воды из другого ведра.

— Прополощи рот. Встань.

С помощью служанок она стащила с Анессы запачканное платье, очистила ее волосы от соуса и помогла умыться. Смоченным в воде рукавом платья она обмыла лицо, шею и руки подруги.

— Присядь над этим ведром. Ну, присядь, ты же обмочилась! Что надо делать? Не знаешь?

Первая Жемчужина, поддерживаемая подругой, неуклюже подмывалась, расплескивая воду. Наконец Хайна подняла ее и одела в домашнее платье, но, взяв в руки принесенную обувь, посмотрела на невольниц.

— Вы с ума сошли? Она же сразу убьется, как только наденет это на ноги!

— Мы не знали, Жемчужина…

Они действительно не знали. Хайна швырнула обувь в угол комнаты; невероятно высокие котурны ударились о стену.

— Что она сказала? — слабо, но довольно отчетливо спросила Анесса, опираясь рукой о стену возле двери.

— Кто?

— Княгиня.

— Ты еще с ней не разговаривала, — вежливо сообщила Черная Жемчужина. — Пей.

— А что это?

— Травы. Не рвотное.

Анесса мелкими глотками пила горячий напиток. Она выглядела уже лучше, хотя пока не напоминала женщину, стоившую тысячу золотых. Честно говоря, Хайна оценивала ее стоимость где-то в половину серебряной монеты, но только в корчме, где не было никакого выбора.

— Пройдись немного.

Анесса, шатаясь, побрела до окна и обратно.

— Тебе обязательно нужно увидеться с княгиней?

— Обязательно. Сейчас. Уже светает? — испугалась блондинка, посмотрев в окно.

Она развернулась слишком резко и попятилась, опираясь рукой о стекло. Хайна закрыла глаза… но окно выдержало.

— Уберите здесь и идите, — сказала она невольницам.

Когда они ушли, она заставила Анессу выпить остатки мятного напитка, еще раз внимательно посмотрела на нее и кивнула.

— Ну, тогда иди. Реши свой вопрос и отправляйся спать. Не боишься, что с тобой когда-нибудь что-то случится в таком состоянии?

— Мне пришлось его напоить, — сказала Анесса. — Мне опять плохо…

— Тогда проблюйся и иди.

Анесса немного помучилась над вонючим ведром, выблевала травяной напиток, несколько раз глубоко вздохнула и пошла за Хайной.

В спальне княгини царил мрак, едва нарушаемый проблесками зари. Выходящие на север окна никогда не давали достаточно света. Хайна вернулась за канделябром со свечами.

— Ваше высочество, — сказала она.