Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

Он тонко взвизгнул, икнул и упал в обморок.

Щупальца стыдливо отдернулись и смущенно поползли к Серафиме.

Другая пара — с тяжелыми клешнями на концах — высунулась из-за груды мешков и тихой сапой стала подкрадываться к боцману.

Третья — с присосками размером с суповые тарелки — к группке замерших от ужаса у захлебнувшейся помпы матросов…

Забившись в угол кровати, неутомимо описывающей в пространстве замысловатые конволюции вместе с каравеллой, Эссельте поджала под себя ноги, обняла худенькие замерзшие плечики руками, бессильно опустила голову на грудь и замерла, с тоскливым напряжением прислушиваясь к то и дело поднимающейся к горлу тошноте.

За круглым морским окошком с таким же округлым, но упорно незапоминающимся заморским названием, буйствовали стихии, сверкали молнии, освещая кинжальными вспышками затянутое черными тучами небо, хищно вставали на дыбы и сшибались не на жизнь, а на смерть кроткие еще полчаса назад волны, готовые сейчас проглотить друг друга, и их раненное суденышко на закуску.

Под потолком в такт шторму — а, вернее, в полное его отсутствие — болтался тусклый желтый фонарь.

На соседней кровати безмятежно почивал зачарованный незнакомец в одежде северного варвара.

Если бы не он, в королевской каюте флагмана было бы совсем жутко и одиноко, и слезы давно бы уже лились водопадом, по сравнению с которым разыгравшаяся за окном буря была бы простым ручейком в пустыне.

С таинственным же Айвеном было не одиноко, и не жутко, а просто страшно, а плакать, хоть и хотелось отчаянно, но было никак, ни в коем случае нельзя: а вдруг он очнется, поглядит на меня, а у меня глаза красные, нос опухший, и вид такой, что демоны морские с перепугу разбегутся…

Под очередным ударом валов "Морская дева" накренилась, болезненно скрипя всеми шпангоутами и переборками, принцесса побледнела, и судорожно ухватилась за стойку балдахина.

Дверь в каюту распахнулась, резко ударившись о стену.

Девушка ойкнула испуганно, решив, что ветер сорвал ее с петель, но страх ее оказался преждевременным.

В дверном проеме, подсвеченная на миг вспышкой молнии, вырисовалась высокая фигура с развевающимися мокрыми черными волосами.

— Ваше высочество? Можно войти? Это я, ваш лекарь.

Дверь захлопнулась так же быстро, как и открылась, и вошедший нерешительно остановился у порога вне крошечного облака света, испускаемого умирающей лампой.

— Друстан?!.. — всхлипнула от радости принцесса, попыталась вскочить на ноги, но тут же была походя отброшена назад новой волной.

— Вы одна?..

— Друстан, я одна, совсем одна, если не считать отряга Айвена…

— Он проснулся? — моментально насторожился вошедший.

— Нет, милый, он спит, спит, будто летним днем на лугу под кленом, а не в этом ужасном мокром скачущем как взбесившийся конь корабле…

— Пусть спит, — суровее, чем хотелось, изрек юноша, в несколько шагов пересек каюту и опустился на колени перед королевским ложем.

— Друстан… — принцесса положила тонкие ручки ему на плечи и умоляюще заглянула в синие, как море, глаза. — Скажи мне… только правду. Ты был в трюме? Мы не утонем?.. Мне страшно…

— Нет, мы не утонем, — успокаивающе накрыл холодные дрожащие пальцы Эссельте лекарь. — Волшебник, свалившийся с неба, обещал наложить какое-нибудь заклятье, а когда он закончит, останется только откачать воду помпами, и мы все будем в безопасности… Если, конечно, ему не придет в голову улучшить свою работу. Тогда нас уже ничто не спасет.

Принцесса на мгновение позабыла свои боязни и слабо улыбнулась.

— Не будь к нему таким строгим… Сами небеса послали его нам в такой час. И он настоящий маг, без всяких сомнений, не как старый Огрин или его помощники.

Друстан пропустил мимо ушей похвалу горе-чародею, и, оглянувшись через плечо — не разделил ли кто-нибудь невзначай их компанию — торопливо прошептал:

— Эссельте. Капитан Гильдас говорил, что шторм через несколько часов должен ослабеть, и вскоре закончиться.

— Слава богам!.. — засветилась от радости принцесса, но тут же ойкнула и приложила ручку ко рту. — А что потом?..

— Потом они лягут в дрейф — до ближайшей земли. Поставят мачту. И направятся дальше. В Улад.

Озарившееся было на краткий миг светом радости лицо дочери плененного короля Гвента застыло в гримаске боли и отчаяния.

— Лучше бы мы утонули, — бесцветно прошептала она, медленно опуская наполнившиеся слезами очи долу. — Лучше бы я утонула…

— Милая, нет, ты не должна так говорить!!!

— Друстан… Друстан…

Принцесса, не договорив, уткнулась лицом в сомкнутые ладони и зарыдала.

— Эссельте, послушай меня, у меня есть план! — лекарь горячо ухватил за тонкие, украшенные ажурными золотыми браслетами запястья возлюбленную и, не дожидаясь ответа, торопливо заговорил, глотая слова и сбиваясь:

— Это добрые боги дали нам еще один, последний шанс, любовь моя! Потому что я молил их об этом дни и ночи, дни и ночи!!!.. И они услышали меня!.. Эссельте, бесценная моя, мужайся… Когда кончится шторм… наступит ночь… мы украдем шлюпку… и уплывем… до ближайшего острова… пока все спят… никто не будет знать, где искать нас!.. Мы станем жить в лесу, питаться кореньями и ягодами, пока нас не подберет какой-нибудь корабль… купец… мы скажем, что наше судно утонуло… назовемся новыми именами… уплываем куда угодно — Белый Свет велик!.. Мы начнем новую жизнь там, где нас никто и никогда не отыщет! Я открою аптеку, или стану ходить по домам, лечить людей… и всё будет замечательно, только ты и я, я и ты, и больше никто!.. Я хороший лекарь, так все говорят, и мой учитель тоже! Я буду много зарабатывать, у нас будет свой дом, и выезд, и слуги, и ты не узнаешь нужды ни в чем! А Улад и Морхольт забудутся, как страшный сон!.. И ничто не разлучит нас, Эссельте, ничто, ты слышишь меня, я клянусь! Никогда!!!.. Ну, что ты скажешь?..

— Друстан, Друстан…

Влюбленный еще не закончил речь, а принцесса уже качала головой, словно стоя над могилой и будучи не в силах поверить в необратимость произошедшего.

Над своей могилой.

— Друстан… милый мой… любимый… ненаглядный… драгоценный… ты самый лучший… самый добрый… самый заботливый… — голосом, срывающимся от слез, зашептала она, лихорадочно гладя холодными тонкими пальцами слипшиеся от соли спутанные локоны любимого.

— Ты согласна?! — задохнулся от счастья юноша.

Принцесса застыла, и короткое, фатальное слово прозвенело с неотвратимостью падающего ножа гильотины.

— Нет.

— Но…

— Нет, Друстан, нет, пожалуйста, нет… я не могу… не спрашивай… не убеждай… не уговаривай… я не стану… не буду…