Пир стервятников - Джордж Мартин

Вино помогло, но не до конца.

— Я чувствую себя замаранной, — пожаловалась королева, стоя у окна с чашей.

— Ванна поправит дело, любовь моя. — Таэна разбудила Джаселину и Доркас, велела им натаскать воды, распустила шнуровку на платье Серсеи и разделась сама.

Ванну они принимали вместе — Серсея нежилась в объятиях Таэны.

— Нужно избавить Томмена от самого худшего, — сказала королева мирийке. — Маргери каждый день ходит с ним в септу, чтобы помолиться об исцелении своего брата. — Сир Лорас, к раздражению Серсеи, все еще цеплялся за жизнь. — И кузин ее он тоже любит. Ему будет тяжело потерять всех сразу.

— Быть может, не все три виновны, — заметила Мерривезер. — Одна могла быть непричастна. То, что ей приходилось наблюдать, вызывало в ней отвращение…

— …и после должных уговоров она даст показания против других. Хорошо — которая же из них невиновна?

— Элла.

— Скромница?

— Скромница с виду, но себе на уме. Предоставь ее мне, дорогая.

— Охотно. — Признания одного только Лазурного Барда недостаточно. Певцы тем и зарабатывают на жизнь, что лгут. Элла Тирелл, если Таэна сможет уговорить ее, будет большим подспорьем. — Сир Осни тоже признается. Другим следует внушить, что лишь чистосердечная исповедь обеспечит им помилование и Стену. — Джалабхар Ксо наверняка предпочтет признание. Относительно прочих Серсея не была так уверена, но Квиберн умеет убеждать.

Когда они вылезли из ванны, над Королевской Гаванью занимался рассвет. Пальцы королевы сморщились от долгого сидения в горячей воде.

— Останься со мной, — сказала она Таэне. — Не хочу спать одна. — Перед тем, как лечь, она даже помолилась, прося Матерь послать ей хорошие сны.

Серсея могла бы и не трудиться — боги, как всегда, оставались глухи. Она снова оказалась в темнице, но теперь к стене приковали не певца, а ее. Она была нагая, и кровь лилась из ран на месте откушенных Бесом сосков. «Прошу тебя, — молила она, — только не дети, не трогай моих детей». Тирион лишь усмехался на это — тоже голый, весь в шерсти, настоящая обезьяна. «Ты увидишь, как их коронуют, — сказал он, — и увидишь их смерть». Он начал сосать ее кровоточащую грудь, и боль пронзила Серсею раскаленным ножом.

Она проснулась, дрожа с головы до ног. Таэна обнимала ее.

— Я, должно быть, кричала? — слабым голосом спросила Серсея. — Прости.

— Дневной свет обращает сны в прах. Снова карлик? Почему этот человечек так пугает тебя?

— Он хочет убить меня. Мне предсказали это в возрасте десяти лет. Я хотела узнать, за кого выйду замуж, но она сказала…

— Мейега. — Слова полились из нее сами собой. Мы никому не должны говорить об этом пророчестве, твердила Мелара Гетерспун, тогда оно не сбудется. А сама вопила почем зря, когда упала в колодец. — Тирион и есть валонкар. Знают у вас в Мире такое слово? На старовалирийском оно означает «младший брат». — Когда Мелара утонула, Серсея спросила у септы Саранеллы, что оно значит.

Таэна погладила ее по руке.

— Она была старой, хворой и безобразной, а ты — юной красавицей, гордой и полной жизни. Ты говоришь, она жила в Ланниспорте — стало быть, знала, как карлик убил твою леди-мать. Не смея ударить тебя, ведьма ранила своим змеиным языком твою душу.

Так ли? Хотелось бы верить.

— Но Мелара умерла, как она и предсказывала, а я так и не вышла за принца Рейегара. И Джоффри… карлик убил моего сына у меня на глазах.

— Только одного сына. У тебя есть другой, славный и крепкий, — уж с ним-то ничего не случится.

— Пока я жива — нет. — Слова, произнесенные вслух, помогли ей в это поверить. Дневной свет обращает сны в прах. Утреннее солнце сияло сквозь пелену облаков. Серсея откинула одеяло. — Сегодня я буду завтракать с королем. Хочу видеть сына. — Все, что я делаю, делается ради него…

Этим утром Томмен был ей дорог, как никогда раньше. Он лил мед на краюшку горячего хлеба и рассказывал о своих котятах.

— Сир Попрыгунчик поймал мышь, а Леди Усатка ее у него стащила…

Я такой невинной никогда не была, думала Серсея. Как же он будет править этой жестокой страной? Мать хотела бы уберечь сына от всякой скверны, королева понимала, что он должен закалиться — иначе Железный Трон растерзает его.

— Сир Попрыгунчик должен научиться защищать свою собственность, — сказала она. — Слабые в этом мире всегда становятся жертвами сильных.

Король поразмыслил, слизывая мед с пальцев.

— Когда сир Лорас вернется, я научусь владеть мечом, копьем и булавой, как он.

— Научишься, но не у сира Лораса, — пообещала Серсея. — Он уже не вернется, Томмен.

— Маргери говорит, что вернется. Мы молимся за него. Просим Матерь его помиловать, а Кузнеца — дать ему сил. Элинор говорит, что это самый трудный бой сира Лораса.

Мать пригладила его золотые кудри, так напоминавшие ей о Джоффе.

— Ты проведешь день с женой и ее кузинами?

— Не сегодня. Маргери сказала, это день поста и очищения.

Поста и очищения? Ах да, канун Девичьего дня… Серсея давно уж и думать о нем забыла. Маргери третий раз замужем, а все еще прикидывается девицей. Вся в белом, она поведет свой курятник в Септу Бейелора, и зажжет высокие белые свечи перед изваянием Девы, и украсит ее шею пергаментными цветами. Не весь, однако, курятник. В Девичий день вдовам, матерям и шлюхам ход в септу заказан, равно как и мужчинам, — нельзя осквернять священные гимны невинности. Только девственницы могут…

— Я сказал что-то не так, матушка?

Серсея поцеловала сына в лоб.

— Ты просто умница, дорогой мой. Беги поиграй с котятами.

Отпустив Томмена, она вызвала к себе Осни Кеттлблэка. Он явился прямо со двора, весь в поту, и успел раздеть ее глазами, пока преклонял колено.

— Встаньте, сир, и сядьте рядом со мной. Вы славно мне послужили однажды, теперь вам предстоит более трудная служба.

— Услуга за услугу, моя королева.

— С этим придется подождать. — Она провела кончиками пальцев по шрамам у него на лице. — Помните шлюху, которая наделила вас ими? Когда вернетесь со Стены, я отдам ее вам, хотите?

— Я хочу только вас.

Правильно отвечаете, сир.

— Для начала вы должны признаться в измене. Грехи, если о них умолчать, загнивают и могут отравить душу. Я знаю, как тяжело вам живется с таким грузом на совести. Давно пора сбросить бремя.

— Бремя? — удивился Осни. — Я ведь говорил Осмунду, что Маргери только дразнится. Никогда не позволяет мне больше, чем…

— Вы защищаете ее, как истинный рыцарь, — перебила Серсея, — но жить нераскаянным грешником рыцарю тоже не подобает. Этой же ночью вы пойдете в Септу Бейелора и обратитесь к верховному септону. Когда грех так черен, только его святейшество в силах избавить человека от адовых мук. Вы расскажете ему, как прелюбодействовали с Маргери и ее кузинами.