Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рультабийль подошел к даме в черном и с почтением взял ее за руку.
– Пойдемте, матушка, – сказал он, и эти простые слова прозвучали мягко и в то же время настойчиво. – Пойдемте же, пойдемте!
И он увлек ее за собой. Она не сопротивлялась. Едва он взял ее за руку, как мне показалось, что она готова повиноваться ему во всем. Однако, когда он подвел ее к двери роковой комнаты, она попятилась и простонала:
– Только не сюда!
Чтобы не упасть, ей пришлось опереться о стену. Рультабийль подергал за ручку. Дверь была заперта. Он позвал Бернье; тот по его приказу отпер дверь и тут же исчез или, точнее, сбежал.
Приоткрыв дверь, мы заглянули в комнату. Что за вид! Беспорядок там царил невообразимый. Кровавый свет зари, проникавший сквозь широкие бойницы, придавал этому беспорядку еще более зловещий оттенок. Какое освещение для комнаты, где произошло убийство! Сколько крови на стенах, на полу и мебели! Кровавого света восходящего солнца и крови человека, которого Тоби увез неизвестно куда, в мешке из-под картошки… Столы, кресла, стулья – все было перевернуто. Простыни, за которые, по-видимому, в агонии схватился преступник, были наполовину стянуты с постели на пол, и на белом полотне отчетливо виднелся отпечаток окровавленной руки. Мы вошли, поддерживая даму в черном, которая, казалось, вот-вот лишится чувств; нежно и просительно Рультабийль повторил: «Нужно, матушка! Нужно!» Я поставил перевернутое кресло на ножки, он усадил ее и принялся расспрашивать. Она отвечала односложно, а то и просто кивала или делала жест рукою. Я видел, что по мере того, как она отвечала, Рультабийль становился все более встревоженным, огорченным и растерянным; он пробовал успокоиться, но тщетно. Обращаясь к даме в черном на «ты», репортер, чтобы ободрить ее, снова повторил: «Матушка! Матушка!», но она совсем пала духом и протянула к нему руки; они крепко обнялись, и это ее немного оживило. Затем она вдруг разрыдалась, как бы облегчая тем самым давивший на нее тяжкий груз. Я хотел было уйти, но они оба меня удержали, и я понял, что им не хочется оставаться одним в этой кровавой комнате. Матильда тихо проговорила:
– Избавились…
Рультабийль бросился перед нею на колени и стал умолять:
– Чтобы убедиться в этом, матушка, ты должна мне рассказать все, что произошло, все, что ты видела.
И наконец она заговорила. Бросив взор на закрытую дверь, вновь с ужасом оглядев разбросанные вещи, окровавленный пол и мебель, она принялась рассказывать, но так тихо, что мне пришлось подойти и наклониться над нею, чтобы хоть что-нибудь услышать. Из ее отрывистых фраз выходило следующее: как только они вошли в комнату, господин Дарзак заперся на задвижку и направился прямо к письменному столу, так что, когда все произошло, он находился прямо посередине комнаты. Дама в черном стояла немного левее и собиралась отправиться к себе в спальню. В комнате горела лишь одна свеча, стоявшая слева на ночном столике, недалеко от Матильды. И вот что произошло дальше. В полной тишине послышался какой-то скрип. Они оба посмотрели в одну и ту же сторону, и сердца их застучали от страха. Скрип доносился из стенного шкафа. Внезапно все стихло. Они смотрели друг на друга, не решаясь, а быть может, будучи просто не в состоянии вымолвить ни слова. Скрип показался им необычным, тем более что стенной шкаф раньше не скрипел. Дарзак сделал движение в сторону шкафа, находившегося в глубине комнаты, справа. Но второй, более сильный скрип пригвоздил его к месту; Матильде показалось, что дверца шкафа начинает открываться. Дама в черном усомнилась: не привиделось ли ей все это, в самом ли деле дверца шевельнулась? У господина Дарзака было такое же ощущение, и он смело двинулся вперед. В этот миг дверца шкафа распахнулась. Да, ее толкнула чья-то рука! Даме в черном хотелось закричать, но она словно онемела. В порыве ужаса и смятения она задела рукой за свечу, та упала на пол, и в ту же секунду из шкафа показалась чья-то фигура; Робер Дарзак с яростным криком набросился на нее.
– Но у этой фигуры было лицо, – прервал Рультабийль. – Матушка, ну почему ты не видела лица этого человека? Вы убили лишь тень, но кто поручится, что это был Ларсан, – ведь его лица-то ты не видела. Быть может, вы убили даже не тень Ларсана.
– О нет, он мертв, – глухо и просто ответила она и замолкла.
Глядя на Рультабийля, я спрашивал себя: «Но кого же они убили, если не Ларсана?» Пусть Матильда не видела его лица, но она слышала его голос. Он ведь слышится ей до сих пор, и она вся дрожит. И Бернье слышал и узнал его голос, жуткий голос Ларсана, голос Балмейера, который ночью, в пылу страшной схватки, грозил Дарзаку смертью: «Теперь-то ты от меня не уйдешь!» А Дарзак смог лишь выдавить в ответ: «Матильда! Матильда!» Ах, как он ее звал, уже хрипя, теряя последние силы! А она? В потемках она не могла разобрать: какая же тень его, Робера, который зовет ее на помощь, а она не в силах ему помочь, и вообще помощи ждать неоткуда. И вдруг прогремел выстрел, исторгнувший у нее из груди крик ужаса, словно пуля угодила в нее. Кто убит? Кто жив? Чей голос сейчас раздастся? Чей голос она услышит?
Заговорил Робер…
Рультабийль обнял даму в черном, поднял ее с кресла и почти что донес на руках до дверей спальни. Там он проговорил:
– Теперь ступай, матушка, я должен потрудиться – хорошо потрудиться для тебя, господина Дарзака и себя самого!
– Не оставляйте меня. Я не хочу, чтобы вы оставляли меня до возвращения господина Дарзака! – в испуге вскричала она.
Рультабийль пообещал, сказал, чтобы она попыталась отдохнуть, и уже собрался было закрыть дверь в ее спальню, как раздался стук. Рультабийль спросил, кто там. В ответ раздался голос Дарзака.
– Наконец-то! – воскликнул Рультабийль и открыл дверь.
Нам показалось, что в комнату вошел мертвец. Никогда еще человеческое лицо не было столь бледным, бескровным и безжизненным. Пережитое опустошило Робера Дарзака, и теперь его лицо ничего не выражало.
– Ах, вы здесь, – проговорил он. – Ну, все кончено?
С этими словами Робер Дарзак бросился в кресло, в котором только что сидела дама в черном. Через несколько мгновений он поднял на нее глаза:
– Ваше желание исполнено. Он там, где вы хотели.
– Но
