Облаченные в тени - Александр Матюхин

— Феофан Анастасьевич! Уважаемый! Вы живы? — раздался из-за двери приглушенный голос Акакий Трестовича Трупного, — отзовитесь, черт вас возьми!!

Дверь треснула в петлях, накренилась верхним углом и упала на пол, подняв в воздух пыль.

В квартиру, хромая, вошел Акакий Трестович и бросился в сторону лежащего Бочарина.

— Вы живы! — закричал он, стоило увидеть, что Феофан Анастасьевич моргает и шевелит затекшей шеей.

Бочарин кивнул и попробовал сесть. К удивлению, это у него получилось легко и почти без боли. Сильно гудела голова. Бочарин нащупал здоровенную шишку и заскрипел зубами от боли. Недалеко от него валялся чайник с помятой боковиной.

— Такой удар вполне мог меня убить, — пробормотал он, — что произошло?

— Это я у вас хотел спросить, — сказал Трупной, — вы же видели мой полет! Боже мой! Словно черти подкинули меня в воздух и вышвырнули вон из квартиры! Я чувствовал себя теннисным мячиком! Слава богу, что приземлился я на лестничную площадку, а не на саму лестницу, не то переломал бы себе всё к чертям собачьим! Дверь захлопнулась, и отсюда несколько минут доносились такие ужасные вопли, что я решил, будто вас с Бочкиным живьем режут!

— Меня кто-то душил, — ограничился высказыванием Бочарин и встал на ноги. Ненавистное одеяло валялось чуть в стороне.

— Бочкин? Он… все еще там? — спросил Трупной и кивнул в сторону соседней комнаты.

— Я не знаю, — пожал плечами Феофан Анастасьевич, — надо посмотреть. Сдается мне, что никаких доказательств мы с вами здесь уже не найдем.

Акакий Трестович испуганно моргнул и полез в карман за трубкой:

— А стоит ли смотреть? — спросил он, — вдруг там расчлененный труп?

— Вы ни разу в жизни не видели трупов?

— Нет, почему же… Знаете, Феофан Анастасьевич, пока я беру свои слова обратно, ну, на счет призраков. И я не хочу увидеть их. А ведь они могут все еще находиться в соседней комнате, верно?

— Если бы они хотели нас убить, то давно сделали бы это, — заметил Феофан Анастасьевич, — если вы не горите желанием посмотреть на Бочкина, то не ходите. Дайте-ка мне ваше оружие.

— А что, у следователя нет табельного… И вообще, зачем вам мой пистолет?

— Буду отстреливаться от призраков, — усмехнулся Бочарин, — давайте же.

Трупной вынул из кобуры револьвер и вложил его в протянутую ладонь Феофана Анастасьевича:

— Я буду прикрывать вас со спины!

— Только не улетайте за дверь, как в прошлый раз!

Трупной проигнорировал иронию, пытаясь затянуться незажженной трубкой.

Феофан Анастасьевич постоял немного, пытаясь совладеть с легким головокружением, и сделал несколько осторожных шагов. Под ногами заскрипела штукатурка. Тяжело засопел носом Акакий Трестович…

В соседней комнате, такой же старой и обшарпанной, с такими же газетами на стенах и одинокой лампочкой на голом шнуре в центе потолка, стоял стул.

А на стуле сидел… сидело… что-то бесформенно, мутное, расплывчатое, похожее на сгустившийся клубок тумана с какими-то неровными отростками…

Тень?

Призрак.

Бочарин отпрянул назад, выставив перед собой трясущуюся руку с револьвером.

А клубок на стуле вдруг обрел человеческие формы и оказался худощавым мужчиной в старинном фраке и с "котелком" на голове. В руке прозрачный мужчина держал прозрачную же трость.

Призрак улыбался. Виновато так, словно он совсем не хотел никого пугать, просто так получилось…

…И оцепенение прошло.

Феофан Анастасьевич шагнул в комнату, приблизившись к призраку. Краем глаза он заметил еще одну дверь, которая вела, как оказалось, в ванную комнату.

Призрак кивнул в знак приветствия и приподнял над головой "котелок". Его черты неуловимо изменились, как будто дунул ветер, и перед Бочариным уже сидела девушка в платье и с ожерельем на шее. Очень красивая девушка, еще совсем молодая, с длинными пышными локонами, спадающими на плечи. Наверное, если бы Бочарин мог видеть ее глаза вместо двух заполненных клубящимся туманом отверстий, они были бы умными и чистыми, как у ангела.

Девушка ткнула пальцем в сторону ванной комнаты, от пальца отделилось яркое колечко, размером с обручальное, пролетело мимо Бочарина, оставило позади себя светящийся след, и рассыпалось, столкнувшись с дверью.

— Святой Боже, спаси раба твоего Акакия! Чтоб вовек мне больше ничего подобного не видеть! — зашептал за ухом начальник полиции и перекрестился.

Призрак, увидев Трупного, снова изменился, утратил человеческий облик, стал светлым размытым облаком и стек на пол струйками. Секунда — и струйки просочились сквозь доски, и не стало никого в комнате, как не бывало.

Только заметил Феофан Анастасьевич, что темнее стало в углах комнаты, да и вокруг как будто тоже.

— Боже мой! — повторил Акакий Трестович, — Феофан Анастасьевич, друг мой, скажите, что мне это не одному почудилось. Что и вы видели эдакое чудо! Неужели я с ума сошел на служебной почве, а?

— Успокойтесь, — прошептал Бочарин, пытаясь совладеть с дрожью во всем теле, — мы с вами видели призрака!

— Ясное дело, призрака. Кого же еще?!

— Вам не кажется, что он хотел нам что-то сказать, а вы его спугнули? — Бочарин сделал несколько осторожных шагов вглубь пустой комнаты, развернулся и протянул револьвер Трупному.

Акакий Трестович не шелохнулся.

— Вы белы как мел, успокойтесь, — сказал Бочарин громко.

— Что? А, да. Я, пожалуй, закурю, — Трупной рассеянно похлопал себя по карманам, пока не сообразил, что трубка находиться у него во рту, — черт побери, спички выронил где-то… у вас нету?

— Пахнет чем-то, чувствуете? — Бочарин поймал себя на мысли, что ни в коем случае не желает заглядывать в ванную комнату.

Акакий Трестович принюхался, но так как вокруг него постоянно витал запах табака, начальник полиции ничего полезного не унюхал:

— Куревом пахнет, вот и все. Призраки, разве курят?

Бочарин не ответил. Он положил револьвер в карман камзола, раз уж никто не хочет брать.

Глубоко вздохнул и решительно заглянул в ванную комнату.

Собственно, никакой ванны там не было. На ее месте торчали ржавые трубы, а откуда-то сверху капала вода, образовав мутную лужицу. Зато стоял унитаз, такой же грязный и ржавый.

Под унитазом, свернувшись калачиком, лежал Тарас Петрович Бочкин.

Вид его был страшен. Голова неестественно вывернута, лицом к потолку. Глаза навыкате, подернутые белой пленкой, так, что не видно было даже зрачков. Рот приоткрыт, язык болтается и по нему на пол стекает тонкая струйка слюны. Судя по всему, Тарас Петрович увидел убийцу в самый последний момент — на лице его сохранилось удивленное, испуганное выражение.