Кофейная горечь - Софья Ролдугина

— Ну и сравнения у вас, Эллис.

— Уж какие есть, — криво улыбнулся он.

Через некоторое время мы убедились, что лошади в порядке, и сняли испорченное седло. После этого Эллис долго не мог взобраться на лошадь — пришлось снова сворачивать к небольшой рощице и там подсаживаться с дерева. «А Лайзо без всякой сбруи ездит. И на лошадь одним прыжком взлетает. Ловкий, как акробат! — с едкой завистью бормотал детектив. — И чтоб хоть одна лошадь его сбросила… Да ни разу такого не было! Гипси, словом, у него это уменье в крови…»

При этом Эллис так поглядывал на меня, что если б я не знала его чуть лучше, то решила бы — он нарочно расхваливает при мне Лайзо. «Сватает», как выражалась в таких случаях Черити.

Но Эллис, конечно, никогда бы не совершил такую глупость.

Допрос Томми ничего не дал. Разумеется, мальчик не знал, кто надрезал подпругу, он трясся, как в лихорадке, и клялся, что перед отъездом седло было в порядке. Томас Эндрюс-старший тоже ужасно перепугался за сына и, едва ли не на коленях ползая, извинялся:

— Леди Виржиния, леди Виржиния, я ж за не го ручаюсь! Он да ни в жисть никого не обидит! А уж гостя-то вашего — тем более! Кто ж нам тогда убивца Бессиного найдет?

Я поверила Эндрюсам безоговорочно. Эллис посомневался, но, кажется, больше для проформы, и смилостивился. А потом — это я видела точно — отправился к гаражам и о чем-то долго беседовал с Лайзо. Вернулся детектив с новостями, которые меня совсем не обрадовали.

— Когда мы там навещаем вдову О'Бёрн? Послезавтра? Поедем на автомобиле, Виржиния. Не хочу больше связываться с лошадьми. Живые существа ужасно ненадежны. Механизмы куда лучше!

Когда Эллис говорит таким тоном, спорить с ним было невозможно. Возражения попросту не принимались. Поэтому я, скрепя сердце, согласилась.

Особняк Флор назывался так неспроста. При старой хозяйке он утопал в цветах. Тюльпаны, нарциссы, примулы, ноготки, лилии, маки, душистый горошек, львиный зев, астры, хризантемы и, конечно, розы сменяли друг друга с самой ранней весны до поздней осени. Вдоль аллеи росли кусты жасмина и сирени, а сам дом сверху донизу увивал девичий виноград, пряча почерневшие от времени стены за изящными темно-зелеными звездами листьев.

Урсула О'Бёрн, как поведала мне Черити, поддерживала дивный сад в первозданном виде. Для этого она наняла шестерых мастеров… но не садовников, а садовниц, которые носили мужские костюмы и почему-то звали миссис О'Бёрн исключительно «прекрасной госпожой» и «высокородной леди». Лично мне уже это внушило неприязнь к молодой вдове — она еще бы «святейшеством» или «превосходительством» приказала себя величать! Но добродушная Черити только улыбалась и говорила: «Всяк может чудить, как ему вздумается, коли от этого вреда никакого. Так?»

— Почему мы так медленно едем? — не выдержала я наконец. Особняк Флор был виден уже добрых полчаса, но, кажется, не особенно приблизился за это время.

— Потому что дорога здесь отвратительная, леди, — невозмутимо ответил Лайзо, не отвлекаясь от дороги. Эллис, пользуясь случаем, дремал, сдвинув кепи на лицо. — Поедем быстрее — разобьем автомобиль.

— Нужно было взять лошадей.

— Разумеется, леди, вы абсолютно правы.

— К сожалению, с Эллисом иногда невозможно спорить. Можно подумать, что это его лошади и его автомобиль.

— И снова вы правы, леди.

— Эллис невыносим, — я повысила голос, искоса глядя на детектива. Тот шевельнулся во сне, но тут же замер.

— Конечно, леди, я полностью согласен с вами. Он невыносим.

— Что? — Эллис бросил изображать спящего и выпрямился, гневно сверкая глазами. — Лайзо, предатель. Уж я тебе это припомню. Ладно, Виржиния — чего взять с женщины, но ты-то?

— А я не настолько самонадеян, чтобы спорить с леди, — Лайзо, кажется, улыбнулся.

Эллис засмеялся.

Почему-то я почувствовала себя донельзя глупо. К счастью, мы наконец выехали на нормальную дорогу, и автомобиль прибавил в скорости. Из-за тряски разговаривать стало невозможно, и до того момента, как Лайзо остановился у крыльца особняка, никто слова ни вымолвил. А потом стало не до того.

Дворецким у миссис О'Бёрн тоже оказалась женщина — уже преклонных лет, длинноносая и с виду страшно сварливая. И, разумеется, в мужском костюме, как и садовницы. Это произвело бы на меня впечатление, если бы на несколько дней раньше я не побывала в поместье Шилдса. Вот у кого были странные слуги! А теперь, на их фоне, сухопарая особа в черном показалась лишь капельку эксцентричной.

— Я доложу прекрасной госпоже о вашем прибытии, — вежливо поклонилась она мне. — Прошу вас подождать пока в этой комнате, леди. И ваших спутников, разумеется, тоже, — Эллис с Лайзо удостоились всего лишь кивков в знак внимания.

— Похоже, мужчин здесь не очень-то привечают, — громким шепотом обратился Эллис к Лайзо. Я остро пожалела, что не взяла с собою Мэдди или Эвани — для приличия. Впрочем, Эллиса уже вся округа знала как «друга семьи, спасителя леди Виржинии» — он вполне мог сойти за дуэнью или на крайний случай за дядюшку-опекуна. — Все эти странные дамы в странных нарядах…

Лайзо беззвучно усмехнулся и сказал что-то Эллису, но я не разобрала ни слова. Эллис выгнул удивленно брови и протянул руку Лайзо. Тот пожал ее, будто скрепляя пари, и быстро отступил в сторону, приняв скучающий вид. В то же мгновение двери отворились, и на пороге появилась хозяйка.

— Леди Виржиния? — произнесла она звонким, хорошо поставленным голосом, в котором сквозили интонации провинциальной актрисы, навеки застрявшей в трагическом амплуа.

— Миссис О'Бёрн, я полагаю? — ответила я в тон и любезно улыбнулась. Эта вдова оказалась слишком уж молодой. И красивой.

Редко кому идут старомодные траурные платья со шлейфом. Но Урсула, с ее иссиня-черными волосами, в которых блестели серебряные гребни, с восково-бледной кожей и глазами цвета спелого ореха смотрелась в таком наряде на удивление эффектно.

«Настоящая колдунья», — поймала я себя на глупой мысли и едва не рассмеялась.

— О, леди, я так рада, что вы почтили мой скромный дом своим присутствием! — она стремительно пересекла комнату и порывисто сжала мою руку, чувствительно царапнув ее веером. Я невольно обрадовалась, что еще не сняла перчатки. — А ваши спутники…? — она в сомнении обернулась и замерла вдруг настороженной ланью.

— Это мистер Норманн. Тот, о ком я упоминала в письме, — представила я Эллиса и чуть не поперхнулась.

Лайзо не просто имел наглость смотреть на хозяйку дома, а улыбался ей. Да так, будто она была языческой богиней, а он — ее жрецом.

— А второй гость? Мистер…? — Урсула многозначительно умолкла, не отводя потемневшего взгляда от Лайзо.

— Никто. Просто мой водитель. Где он может подождать, пока мы будем завтракать? — небрежно поинтересовалась я, чувствуя закипающую в груди злость.

— Значит, водитель?

Миссис О'Бёрн выронила веер.

Лайзо медленно и как-то по-особенному грациозно опустился у ее ног и подал ей безделушку — не вставая, глядя снизу вверх и все так же таинственно улыбаясь.

Миссис О'Бёрн расцвела смущенным румянцем и приняла веер из рук Лайзо.

В тот миг, когда пальцы их случайно — конечно, случайно! — соприкоснулись, я поняла, что эта женщина будем моим врагом. Неважно, почему. Без причин. Просто она скверная. Ясно, как день!

— Что ж, миссис О'Бёрн, не будем задерживать мистера Маноле, — негромко произнесла я, чувствуя, как улыбка моя каменеет. — Он, полагаю, всего лишь хотел уточнить, куда можно поставить автомобиль, чтобы тот не нагрелся от солнца. Верно? — обернулась я к Лайзо.

Тот в ответ склонился уважительно, однако ни на градус ниже положенного. А перед этой Урсулой на колени встал! Всего лишь веер подавал, конечно, но какая разница?

— Все так, леди. Где мне следует ожидать вас и мистера Норманна? В автомобиле?

Я хотела было кивнуть, но вдова опередила меня с ответом и резким взмахом руки подозвала женщину-дворецкого:

— Нет, зачем же! Жанетта, свет мой, покажи мистеру Маноле, — фамилия Лайзо словно растаяла у нее на языке нежным ломтиком шоколада, — ту площадку за домом, где раньше стояли телеги. Чего-чего, а тени там уж точно хватит. А потом проводи его… в библиотеку. Вдруг чаепитие затянется? — томно опустила вдовушка угольно-черные ресницы.

Водителя — и в библиотеку? Я поняла бы еще, если на кухню, слуги друг друга часто подкармливают, но что делать этому мошеннику в библиотеке? Высматривать, какую безделушку стащить, пока хозяйка не смотрит? А мне потом — краснеть за него? Возмущение так сковало язык, что я даже возразить ничего не смогла, когда Жанетта, похожая на закопченную кочергу, увела моего водителя. Да и что можно было сказать, чтобы не уронить достоинство и не выглядеть пустой склочницей!

— Виржиния-Виржиния, что за тон, что за взгляды? — еле слышно шепнул мне Эллис, когда мы следовали за миссис О'Бёрн в столовую. На губах у детектива играла двусмысленная улыбка. — Как будто ледяной водой поливаете! Честно, у меня даже колени подгибаться стали — представляю, что почувствовала эта бедная ворона!