Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей - Ким Ньюман

Их доставил в неподъёмных плетёных корзинах расторопный работник китайской прачечной. Под стопками белья прятались похожие на бочки бронзовые колокола Хердера с толстыми стеклянными смотровыми окошками и счётчиками давления. К колоколам прилагались ножные насосы, чтобы нагнетать глубоководные атмосферы, необходимые для счастья адскому кальмару. Стоило пренебречь этим самым насосом, и морские гады лопались, словно воздушные шарики. Пищу зловещим головоногим бросали в специальную трубку, напичканную шлюзами. Профессор предпочитал кормить тварей живыми мышами, хотя последние, очевидно, не входили в их привычное меню.

За кормление и ножной насос отвечала предоставленная миссис Хэлифакс дрожащая от страха горничная. Вернее сказать, опытная шлюха, которая изображала дрожащую от страха горничную. Полли Надутые Губки заявила, что скорее согласится обслужить команду индийской баржи (включая обезьянку юнги), чем взглянет на богомерзкое создание, так что во время кормления смотровые иллюминаторы закрывались щитками. В остальном же девица выполняла свои обязанности без особого нытья — не желала вслед за ma belle[7] Веро отправиться к красноносым живодёрам на Аляску. Заметив такое рвение, профессор пообещал повысить её до «солдата под прикрытием», и бедная шлюшка по глупости своей даже не испугалась.

На мой взгляд, осьминоги и так были омерзительны донельзя, но профессору их бледно-фиолетовый цвет показался недостаточно отталкивающим, и он накапал в воду алого красителя. Твари превратились в пламенеющих монстров. Мориарти возликовал. Он часами торчал подле смотровых окошек, наблюдая за пируэтами адских швабр.

Помните, я рассказывал, как сильно ненавидели Мориарти другие жулики? Вот вам одна из причин: когда он всецело предавался размышлениям, то забывал обо всём на свете. И не извольте его беспокоить. Обычные дела летели ко всем чертям. Профессор кормил мышами питомцев и сосал пастилки, а тем временем Джон Клей (замечательный вор и, как выяснилось, тоже выпускник Итона) предложил нам за весьма приятное вознаграждение поучаствовать в ограблении «Городского и пригородного банка». Жаждал воспользоваться услугами консультирующего преступника в ранге профессора, показать ему свой план, проверить, нет ли в нём уязвимых мест, и обезопасить себя от тюремного заключения. Клей готов был принять любые замечания, чтобы предотвратить вышеупомянутый несчастливый конец.

Пять минут работы, и фирма получила бы солидную прибыль в золотых слитках. Но профессор, видите ли, был слишком занят. Я держал язык за зубами — увольте, нет у меня никакого желания, проснувшись одним прекрасным утром, обнаружить на соседней подушке адского вампира. Клей заявил, что в одиночку провернёт ограбление, а нам не достанется ни фартинга, и удалился, хлопнув дверью. «Сумею выйти сухим из воды и без помощи вашего чёртова профессора, да ещё с тридцатью тысячами в кармане! Посрамлю закон и Мориарти!»

Вы знаете, как закончилось дело «Городского и пригородного банка». Клей переквалифицировался в первоклассную белошвейку и сейчас прилежно шьёт почтовые мешки в Лондонской королевской тюрьме{21}. Этот прекрасный вор оказал нашей фирме неоценимую помощь во многих делах. Без него нам бы не видать рубинов Раджи. Возьмись Мориарти ему помогать — мы не лишились бы ценного партнёра.

Следом за Клеем к нам заявился некто Джордж Оджилви — верзила с бегающими глазками. Его Мориарти соблаговолил выслушать. Я было принял визитёра за самого обычного грабителя, но оказалось, это помешанный любитель телескопов. Едва появившись на пороге, он выхватил из кармана зачитанный до дыр экземпляр «Динамики астероида» (в котором все страницы были разрезаны) и стал умолять профессора об автографе. Думаю, ту гримасу Мориарти можно смело приравнять к попытке улыбнуться. Поверьте, лучше уж подвергнуться воздействию клюва (вернее, выражаясь по-научному, ротового отверстия) vampyroteuthis infernalis, чем увидеть, как раздвигаются эти тонкие губы, как обнажаются оскаленные зубы.

Во время беседы Мориарти намекнул на Стэнта, и наш посетитель разразился гневной тирадой. Похоже, в обществе ненавистников сэра Невила состояло порядочно народу. На седьмой минуте излияния желчи я начал клевать носом, однако успел уловить, что, по мнению Оджилви, некоторые места из «Долгопериодической вариации» слегка перекликаются с его собственными наблюдениями, а вероломный Стэнт не упомянул его имя в своём труде. Очевидно, астрономы-математики представляют собой породу гораздо более коварную, целеустремлённую и кровожадную, нежели раненые тигры, индийские душители, карточные шулеры и соблазнительные отравительницы мужей (иными словами, мой обычный круг знакомых).

Оджилви с радостью вступил в Союз красных и удалился, прижимая к груди снабжённую священным автографом «Динамику».

— Мориарти, скажите, а что это за Союз красных? — рискнул спросить я.

Профессор по-змеиному качнул головой (знакомый и верный признак того, что замышляется нечто смертоносное) и взглянул на розовато-бурое ночное лондонское небо за окном.

— Союз занимается изготовлением бумажных колпаков. Вполне подходящий наряд для братьев наших с того края необозримой космической дали.

И Мориарти захохотал.

На соседней улице на мостовую замертво попадали голуби. Известные выносливостью клиенты заведения миссис Хэлифакс неожиданно утратили весь свой пыл, причём в самый неподходящий момент. Адские осьминоги замахали щупальцами. Ягнёнок, съеденный мною на обед, запросился наружу.

Фридрих Ницше описывает «ужасный смех сверхчеловека» (да, я читаю и такие книги, в которых нет картинок, голых девиц и крупного зверя!) и утверждает, что в малейшем звуке этого смеха — лёд и кровь. Если бы дяде Фрицу довелось услышать хохот Мориарти, он бы, пожалуй, наложил льда, крови и квашеной капусты в свои немецкие панталоны.

— Да, бумаш-ш-шные колпаки, — зашипел профессор.

IV

Из дневника сэра Невила Эйри Стэнта

Второе сентября

Доставили газеты! Лекция прошла с невероятным успехом! «Динамика астероида» отправилась на свалку! Мориарти полностью устранён! Можно перечеркнуть жирной чертой самое важное имя в моём списке.

Теперь к другим делам.

Продолжаются работы во Флемстид-хаусе. Все говорят, эта резиденция недостаточно внушительна для моего положения. Рабочие трудились целую неделю и установили в каждой комнате электрические светильники. Положение обязывает: у нас должны быть самые современные научные достижения. Леди Кэролайн опасается утечек электричества. Боится, слуг ударит молнией. Я подробно разъяснил ей, почему это невозможно. Но моя пустоголовая душечка по-прежнему волнуется. Приказала горничным надеть туфли с резиновой подошвой. Теперь по всему дому раздаются скрип и писк, словно свирепствует стая разгневанных мышей.

Следует перестроить и обсерваторию. Необходимо идти в ногу со временем, неустанно двигаться вперёд.

Недавно выписал новый девяносточетырехдюймовый телескоп. Видимо, самый большой в мире! Телескопы в замке Бирр и в Ликской обсерватории по сравнению с ним — сущие козявки! Мне даже жаль тамошних бедолаг. Можно вычеркнуть ещё два имени! На завтрак ел кеджери, на обед — голубиные и перепелиные яйца, на ужин — дуврскую камбалу и картофель. Осчастливил леди К. Дважды! Нужно есть больше рыбы.

Обдумал свою жизнь и всё то, чего достиг к сорок пятому дню рождения. Чувствую удовлетворение.

Все, должно быть, мною восхищаются.

Смотрел на звёзды и планеты. Словно бы обозревал свои владения. Моя королева правит империей, а мне даровала небеса. Я завоюю небеса!

Марс подмигнул мне алым глазом.

Шестое сентября. Произошло нечто любопытное.

Зашёл к шлифовщикам линз на Севен-Дайлс. Старик Парсон в последнее время работает весьма посредственно, так что я лично его проведал и отвесил, так сказать, метафорического пинка под его обтянутый штанами зад.

Выходя из мастерской Парсона, обратил внимание на соседний магазинчик. На вывеске значилось: «К. Кэйв, набивка чучел и антиквариат». В пыльной витрине лежали чучела птиц, слоновьи бивни, акульи плавательные пузыри, окаменелости и прочее в том же духе. Мне-то казалось, что здесь находится булочная, но я, должно быть, ошибся. Совершенно очевидно, Кэйв обосновался тут в незапамятные времена: убогая лавчонка успела основательно обрасти пылью и грязью.

Краем глаза я увидел, как что-то блеснуло красным: луч света отразился в странном предмете — выточенном в форме яйца и прекрасно отшлифованном куске хрусталя. Подобная штука вполне сгодилась бы для пресс-папье, но зачем оно мне? И туг я услышал голоса из магазинчика. Одного из говорящих я тут же узнал: выскочка Оджилви, ярый последователь Мориарти. Единственный из всего астрономического братства выступал в защиту «Динамики астероида». Его фамилия тоже в списке.