Ранняя история нацизма. Борьба за власть - Лев Гинцберг

Для правящих кругов существование отрядов, символизировавших единство в борьбе с реакцией (а в отдельных случаях располагавших оружием), представлялось серьезной угрозой, тем более — в условиях непрерывного падения жизненного уровня миллионов людей в результате неудержимой инфляции. Правящие круги нанесли ощутимый удар по рабочей самообороне: в середине мая 1923 г. министр внутренних дел Пруссии социал-демократ Зеверинг запретил деятельность пролетарских сотен. Тем самым они были поставлены вне закона на значительной части территории страны, не говоря уже о Баварии и некоторых мелких землях. Главным полем развертывания пролетарских сотен, нацеленных в первую очередь против фашистской опасности, стали Саксония, в правительстве которой решающую роль играли левые социал-демократы, а также Тюрингия, хотя здесь эти сотни по вине правых социал-демократов строились не на основе единства. В Баварии в течение некоторого времени существовали отряды самообороны, созданные социал-демократами.

В Саксонии соглашение между КПГ и левыми силами СДПГ, обусловившее образование в апреле 1923 г. правительства Цейгнера, предусматривало в качестве одного из главных пунктов совместную борьбу против фашистской опасности. Но правительство, подвергавшееся непрерывным атакам со стороны буржуазных партий и правых социал-демократов, не было последовательно в противодействии крайней реакции. Об этом среди других документов свидетельствует письмо земельного руководства КПГ организации СДПГ и правительству Саксонии от 18 июня. Содержавшиеся здесь предложения КПГ предусматривали, в частности, публикацию всех материалов о фашистском движении, находящихся в распоряжении правительства и партий, роспуск всех военных союзов и запрет проводить военизированные празднества, создание совместной самообороны там, где ее нет, а также совместных контрольных комиссий, особенно на железных дорогах, и т.д. Тем не менее в Саксонии удавалось создать такие условия, которые превратили ее в оплот революционного движения в общегерманском масштабе.

Одним из первых в Саксонии в борьбу вступили пролетарские сотни Хемница. 9 марта 1923 г. руководители рабочей самообороны узнали о намеченном на вечер собрании фашистов. По тревоге было поднято 10 сотен, занявших все входы на площадь, где был расположен ресторан, в котором фашисты намеревались провести свое сборище. Те скопились на близлежащих улицах, откуда пытались напасть на рабочих, но получили решительный отпор. Хемницкие антифашисты показали пример того, как надо пресекать активность фашистских молодчиков.

Трудящиеся Саксонии были очень обеспокоены развитием событий в соседней Баварии, и саксонские власти обращали на это внимание общегерманского правительства. Последнее письмом от 9 июня, вопреки фактам, отрицало, что фашисты диктуют свою волю правящим кругам Баварии. Ответом на этот лживый документ служил меморандум саксонского правительства, убедительно доказывавший, что в Баварии наблюдается засилье фашистов, чьи банды даже использовались властями в качестве вспомогательной полиции. Это создавало реальную угрозу для трудящихся Саксонии.

Глава 2.

Путь к «Пивному путчу»

История фашизма, в первую очередь германского, свидетельствует, что он умело паразитирует на недовольстве народных хмасс их положением и добивается наибольших успехов в сколачивании массовой базы именно в те моменты, когда это положение достигает критической точки. Так произошло в начале 30-х годов, в период мирового экономического кризиса, о чем будет подробно сказано ниже, но первый «пик» фашистского движения в Германии приходится на 1923 г., год крупных социальных потрясений в Германии, когда по существу вновь решался вопрос о дальнейших путях общественного развития страны. Эти потрясения были порождены сложным сплетением противоречий,.вызванных как политикой правящих империалистических кругов Германии по отношению к бывшим противникам в Первой мировой войне, так и их политикой внутри страны.

Тесная связь тяжелого материального положения, в котором оказались весьма широкие массы, с резким обострением национального вопроса в результате оккупации Рурской области франко-бельгийскими войсками (об этом ниже) позволила фашистам завоевать на свою сторону множество новых сторонников. Социальная и особенно национальная демагогия, являющаяся отличительной чертой фашизма, создавала весьма благоприятные условия для привлечения на его сторону все новых и новых приверженцев.

Средние слои, особенно их «низы», оказались более других социальных прослоек подвержены фашистской пропаганде. На них чрезвычайно тяжело обрушились последствия войны и безудержной инфляции, в результате чего многие фактически остались без средств к существованию и вынуждены были начинать все сначала. Здесь фашистские разглагольствования на тему о «ноябрьских преступниках» и запугивания коммунизмом падали на благодатную почву. Концентрация производства и торговли изображалась как результат чьей-то злой воли, явление... которого будто бы можно было избежать. Особым успехом пользовалась в этой среде, с ее традиционными националистическими настроениями, пропаганда реваншизма, ловко игравшая на ущемленных Версальским договором национальных чувствах немцев. Нацисты вполне могли рассчитывать здесь и на успех своей антисемитской кампании, ибо городская мелкая буржуазия, не желая разобраться в существе дела, охотно воспринимала всякого рода небылицы насчет того, будто все крупные банки и универмаги находятся в руках капиталистов-евреев. Не случайно один из тогдашних нацистских лидеров, Динклаге, писал о необходимости сосредоточить все усилия «на мелких собственниках, являющихся наиболее энергичными противниками универмагов и потребительских кооперативов... на приказчиках, которые, будучи членами немецкого союза торговых служащих, уже сейчас настроены антисемитски».

Влиятельные адепты курса на устранение республиканского строя и насильственное подавление революционного движения, переживавшего подъем, имелись в правящих кругах.

Политический кризис назревал в Германии еще со второй половины 1922 г. Его причины были многообразны, но наиболее очевидным внешним их проявлением являлась борьба, связанная с обязательствами Германии по Версальскому договору, прежде всего с выплатой репарационных платежей. Хотя правящий класс был един в стремлении переложить все тяготы поражения на трудящиеся массы, между различными его группировками имелись существенные разногласия в вопросе о выполнении мирного договора. Группировка, находившаяся у власти до конца 1922 г., нередко саботируя репарационные платежи и поставки, в принципе придерживалась, однако, «политики выполнения»; ей противостояла другая, настаивавшая на отказе от любых платежей, чтобы спровоцировать открытый международный конфликт. Это была так называемая политика катастроф, одним из вдохновителей которой был владелец крупнейшей пароходной компании Куно, ставший в конце ноября 1922 г. рейхсканцлером. Сторонники подобного курса рассчитывали на поддержку со стороны США и Англии, стремясь добиться более выгодных позиций на переговорах о создании мощного угольно-металлургического картеля, которые велись за кулисами между германскими и французскими монополистами.

Разногласия касались и внутренней политики: если первая группировка придерживалась умеренного курса по отношению к рабочему движению, поддерживала буржуазно-демократический строй, то Куно и его покровители, наиболее важным из которых был «король» тяжелой индустрии Рура Г. Стиннес, намеревались дать пролетариату бой, чтобы лишить его социальных завоеваний, добытых годами напряженной борьбы, и установить в стране реакционный режим. В этом цели данной группировки во многом совпадали с замыслами многочисленных организаций крайне правого толка, хотя между теми и другими не было полного единства мнений ни относительно некоторых свойств антидемократического строя, ни относительно методов его установления.

Провокационная политика кабинета Куно, чей курс недвусмысленно диктовали монополии тяжелой промышленности, была как нельзя более на руку французским капиталистам. Саботаж репарационных платежей Германией они использовали для захвата наиболее развитых в индустриальном отношении западных районов ее как гарантии более выгодного для французских монополий распределения долей в планируемом картеле. После очередного срыва Германией платежей Франция совместно с Бельгией 11 января 1923 г. ввела войска в Рурскую область. Возник серьезный международный кризис, в Германии же сложилась чрезвычайно острая экономическая, а с течением времени и политическая ситуация.

Что касается международной стороны дела, то ни США, ни Англия, хотя их правящие круги были против дальнейшего ослабления Германии и усиления Франции, не предприняли ничего, чтобы затруднить положение Франции. Из всех государств тогдашнего мира лишь Советский Союз выступил с официальным протестом против французской агрессии. Внутри же страны подавляющее большинство буржуазных партий, а также социал-демократия объединились под лозунгом «пассивного сопротивления» оккупантам, лозунгом, который не мог принести успеха, ибо ограничивал цели сопротивления, а главное создавал ложную видимость общности интересов монополистов Рура (которые, как показал опыт, находили общий язык с французскими властями, представителями одного с ними класса) и эксплуатируемых ими трудящихся.