Беги домой - Шейла Куигли

Робби поднял руки:

— Прости Керри, но это все, что я могу сделать.

Керри так и хотелось сказать ему, что он может сделать. Любому другому она бы ответила как надо. Но это был Робби, и ему было ничуть не легче, чем ей. С чего это она наорала на брата? Сердце ее сжалось от жалости и стыда.

Тронув его за локоть, Керри сказала с еле заметной улыбкой:

— Прости, Робби. Я знаю, что ты делаешь все, что только возможно. Тянешь лямку, пока я думаю о своем беге… Но должен же быть выход? Нельзя жить дальше так, как мы живем. У нас каждый следующий день хуже, чем предыдущий. Да еще мать в больнице, а Клер там… — Она махнула рукой в неопределенном направлении. Робби отскочил, как будто она на него замахнулась, чего у Керри и в мыслях не было. Она, сгорбившись, прислонилась спиной к автобусной остановке.

Робби шагнул к сестре, чтобы ее успокоить, но в этот момент Керри подняла голову:

— Да она может быть где угодно… Ты это понимаешь? Что нам делать, Робби? Что нам делать?

Слезы, которые она пыталась сдержать, хлынули из глаз. Робби хотел обнять ее, но Керри лишь оттолкнула его.

— Копам наплевать на нее, понимаешь? Возьми хоть то, что было в больнице. Ты тут ни при чем, этот доктор в дурацких очках прав. Копы должны были сказать им все еще до того, как мы пришли туда, но мы не знали адреса этой чертовой больницы, а им было наплевать. Уроды, вот они кто. Раз мы живем в развалюхе, на которую ни один нормальный человек и смотреть не станет, значит, о нас подумают в самую последнюю очередь. Ну уж нет, с нашей Клер я такого не допущу. — Она посмотрела Робби в глаза, и он увидел в ее посуровевшем взгляде готовность пойти на все ради сестры. — Я найду Клер. Ты уж поверь мне, Робби Лэмсдон, я узнаю, о чем говорила наша мама в больнице. Это не просто так. Она забилась в угол от испуга, но я найду этого урода, кто бы он ни был.

Робби стоял, опустив руки в карманы, и просто смотрел на нее. Обсуждать тут было нечего. Он знал сестру. Она сделает то, что решила, чего бы это ей ни стоило.

Лоррейн вошла в кухню матери через заднюю дверь. Визит в Фетфилд не дал ей ничего нового в расследовании дела Холланда. Надо было быть через полчаса в участке, но, проезжая мимо дома матери, она решила заглянуть. Мевис жила в этом городишке всю свою сознательную жизнь и наверняка помнила сплетни об исчезновении Холланда лет пятнадцать-шестнадцать назад.

Мать стояла у раковины и мыла посуду. Услышав Лоррейн, она повернулась. Волосы у Мевис были заплетены в две косы, лежавшие на плечах. Она была одета в крохотный топ и черные леггинсы, между которыми виднелась двухдюймовая полоска загорелой кожи — результат ее недавнего визита за границу.

Лоррейн сморгнула и приказала себе перестать пялиться. Нет, думала она. Этого просто не может быть — в пупке у моей матери не может быть кольца. Никогда.

Мевис улыбнулась ей, и тут кольцо озарилось лучом солнца, как раз проглянувшего между облаков.

— Нравится? — Она выпятила живот вперед и, не ожидая реакции Лоррейн, продолжила: — Я сделала это во время последней поездки. Сейчас все носят. — Она стала теребить кольцо пальцами.

Лоррейн смотрела скорее с недоверим, чем с осуждением. Медленно она покачала головой:

— Мам, должна тебе сказать, что ты никогда не перестаешь удивлять меня.

Мевис приняла это за отрицательный ответ.

— Тебе оно не нравится? Ну и пусть. Хочешь поесть?

— Выпью чашку кофе, мне надо вернуться на работу. Я как раз ехала в участок, но задумалась и просто ехала куда глаза глядят.

— Ты хоть думаешь, что делаешь? Я ведь говорила тебе раньше, что лучше всего ты выполняешь только свою работу. Всех проблем не решить, и мало хорошего, если ты закончишь заворотом кишок. А теперь сядь, я сделаю тебе сандвич с ветчиной, ты должна поесть.

Лоррейн знала, что не стоило даже сопротивляться. Если понадобится, Мевис поедет за ней в участок, чтобы проверить, съела ли она свой сандвич.

— Вот и славно, — сказала она через пару минут, ставя еду перед Лоррейн. — Что тебя беспокоит?

Лоррейн посмотрела на мать. О найденном теле с шестью пальцами на каждой ноге было известно всем, как и о пропаже трех девочек.

— Ты когда-нибудь слышала о Джеке Холланде?

— Конечно. Сын старой миссис Холланд. Немного грубоватый, но не такой уж плохой. Не видела, чтобы он обижал кого-нибудь здесь, в округе, по крайней мере тех, кого я знала. — Внезапно ее глаза расширились. — Постой, это же он, разве нет? У него было по шесть пальцев на ногах, это все знали. Когда он родился, все только о том и толковали. Ему было бы сейчас около сорока.

Лоррейн кивнула:

— Люк тоже знал его.

— Хороший он малый, этот Люк. Такой милый.

Проигнорировав тонкий намек матери, Лоррейн продолжила:

— Никак не докопаемся, за что его убили и кому принадлежат три остальных трупа.

— Что? — Мевис чуть не подавилась. — Еще три тела? Вот оно что! Не удивительно, что ты такая измученная.

— Ладно. Они умерли уже давно, поэтому не надо паниковать. Но я пытаюсь ухватиться за соломинку. Я рассказываю тебе на тот случай, если ты знаешь еще кого-нибудь из местных, кто внезапно исчез. Мы пока не объявляли о трех остальных.

Мевис немного подумала.

— Не могу никого припомнить. А о Джеке Холланде говорили, что он уехал с какой-то женщиной. Не могу поверить, что он мертв.

— Не стоит переживать. Он получил то, чего заслуживал.

— Да, наверно, они были плохими парнями.

Лоррейн покачала головой:

— Пока нельзя ничего утверждать. Тем более что мы не знаем, кому принадлежат три остальных трупа.

— Погоди-погоди. Здесь есть какая-то связь. Кажется, что над ними совершили жертвоприношение, так что со мной не пытайся осторожничать. Мы не в суде. И Джек Холланд не был ангелом, я тебе уже сказала. Во всяком случае, если судить по Интернету.

— Ну, если между нами… Но все не так просто. Можно выудить из Интернета море информации. Но вряд ли мы оттуда узнаем, кто остальные трое.

Мевис пожала плечами:

— Ну, а что известно о девочках?

Лоррейн вздохнула.

— Там тоже особо ничего не известно, — Она отпила немного кофе. — Все мы знаем, что они встречались с парнями в течение последнего месяца или где-то около того… Вот малость передохну, и мы притащим кучу отморозков в участок. Похоже, их парни просто испарились.

— Разве это не странно? Что сразу трое исчезли? Ты не думаешь, что между этими исчезновениями есть связь?

Лоррейн пожала плечами:

— В этом мире очень сложно понять, что странно, а что нет.

— Ну и как их зовут?

— Клер Лэмсд…

— Нет, — прервала ее Мевис. — Парней. Может, я знаю их.

— А-а… пока мы узнали от подружек этих девочек только имена. — Она нахмурилась. — Брэд, Брент и Билл. — Потом она повторила имена еще два раза. Захлопала в ладоши и поцеловала Мевис: — Мам, ты гений.

— А что такого я сказала? — Мевис выглядела сбитой с толку.

— Есть такой факт, что люди, когда изменяют имена, как правило, выбирают их на ту же букву, что настоящее имя. Так легче запомнить, понимаешь?

— Ах, вот как?

— Могу держать пари, что наши Брэд, Брент и Билл — один и тот же человек.

Лоррейн полезла в ящик, но быстрые руки Мевис опередили ее. Она достала карандаш и дала его дочери.

Лоррейн улыбнулась:

— Мам, существует хоть что-то, чего ты не знаешь обо мне?

— Нет, — ответила Мевис с довольной улыбкой. — О, есть одна вещь. Что ты нашла в этом, как бишь его?

— Мама… — предостерегающе сказала Лоррейн, сунув кончик карандаша в рот, и задумалась.

Брэд, Брент и Билл. Предположим, что это один и тот же человек. Какой-нибудь смазливый пацан, сводящий девчонок с ума. Чего он хотел? Допустим, он — ее сердце забилось чаще — серийный убийца. Но если он убивал девушек, зачем ему менять свое имя? Свидетели в живых не остаются. Может, он сутенер? Но тогда те сутенеры, которые работали на Лоррейн, сказали бы ей о новых девочках на рынке. Она нахмурилась:

— Похоже, у нас тут орудует какая-то культовая группировка.

Мевис пристально посмотрела на нее, затем сказала:

— Да ладно тебе… Это же Хоктон Ле Спринг. А не третьесортная страна. Такие вещи здесь не происходят.

— О боже, такие вещи могут происходить где угодно.

— Упаси господи бедных деток… — Она посмотрела на свой пупок: — Теперь это не кажется таким забавным. — Она просунула палец в кольцо на пупке и резко рванула.

— Боже! — закричала Лоррейн. — Что ты делаешь? — Она застыла, ожидая, что польется кровь — и много крови — на кухонную стойку. Но когда Мевис кинула ей кольцо, увидела лишь пластырь телесного цвета.

Взяв кольцо, Лоррейн сузила глаза и со злостью посмотрела на мать.

Мевис рассмеялась, увидев выражение лица дочери.