Шестой Океан (СИ) - Котов Сергей

- Вы ведь бизнесом летите, да?

Я недоумённо огляделся. Мы ведь были в бизнес-ложе.

- У меня золотая карта. Много путешествую по… основной работе, - пояснил мужчина, - иногда дают апргейд, но сегодня не повезло. Лечу экономом. Наверно, это потому, что следующий рейс тоже в экономе, - он подмигнул мне, - по статусу больше не положено. Но хотя бы ложи остаются доступными. В наших аэропортах по крайней мере.

- Ясно, - кивнул я, - жаль. Перелёт довольно длинный.

- Это верно, - вздохнул мужчина, - да и не пообщаешься нормально на борту. В полётах запрещено активировать конфиденциаторы.

На моём лице не дрогнул ни один мускул. На прямой вопрос: «Что такое конфиденциаторы?» переводчик выдал следующее: «Приборы, маскирующие внешность и каналы обмена информацией путешественников по Сети, включая устную речь. Используются, как правило, в закрытых мирах или для конфиденциальных переговоров. Ваш конфиденциатор интегрирован в универсальный пропуск и находится в активном состоянии с момента начала диалога с другим путешественником. Желаете дезактивировать?»

«Нет, - мысленно ответил я и добавил спустя секунду, - отключить открытую часть универсального пропуска!»

«Выполнено».

- Да, - кивнул я, - к сожалению.

Мужчина взглянул на меня выжидающе, видимо, ожидая продолжение диалога. Но я старался всем своим видом понять, что очень утомлён и к продолжению разговора не склонен. В конце концов, он разочарованно вздохнул, поднялся с места и, вежливо попрощавшись, направился в сторону бара.

Про время и возможности

Самолёт был новым. «Боинг 787-900» «Турецких авиалиний». Больше всего меня порадовало, что бизнес-класс тут был сделан по современным стандартам: компоновка 1-2-1 и полузакрытые кресла, дающие максимум прайвеси. Мне приходилось летать этой авиакомпанией несколько лет назад и тогда бизнес меня не порадовал. Компоновка 2-3-2 была откровенно архаичной, не дающей уровень комфорта, который к тому моменту уже становился стандартом на международных линиях. Что ж, здорово, что они провели такую работу над собой.

После взлёта и первого обслуживания я хотел найти какой-нибудь сериал, посмотреть что-нибудь лёгкое, просто чтобы разгрузить голову и отвлечься. Но, листая медиатеку, сам не заметил, как вырубился, даже не разложив сиденье в кровать.

Перед завтраком меня разбудила стюардесса. Я был ей за это благодарен: на удивление хороший кофе и разные вкусности очень помогли восстановить нормальное самочувствие. Когда самолёт коснулся шасси взлётной полосы, я был бодрым и полным энергии. И это было очень кстати: стыковка предстояла короткая, новый аэропорт Стамбула мне был не знаком. И поиск нужного гейта мог затянуться.

Самолёт остановился возле телетрапа, но сам переход по какой-то причине довольно долго, минут десять, не двигали к самолёту. Это было необычно, но не настолько, чтобы из-за этого всерьез тревожиться.

Когда, наконец, пассажиров пригласили на выход, я не заставил себя долго ждать. Откровенно говоря, я опасался, что мой внезапный попутчик мог нагнать меня. А мне совершенно не хотелось объяснений насчёт того, почему я не полечу с ним «особым рейсом». И про сам этот рейс мне хотелось знать как можно меньше. По крайней мере на настоящий момент.

Я быстрым шагом прошёл телетрап, немного замешкался на выходе, ориентируясь по навигации. Потом заметил стрелку-указатель для транзитных пассажиров и поспешил в ту сторону.

На переходе в стерильную зону у меня проверили температуру и тест-справку ПЦР. Так же пришлось пройти и сканирование.

Времени на бизнес-зал в терминале не было совершенно. Поэтому я сразу направился искать нужный гейт рейса на Гонконг. Это оказалось довольно непростым занятием: новый аэропорт был огромным.

Рейс из Алматы прилетел в терминал B.  А самолёт в Гонконг должен был отправиться из терминала D. Поэтому мне пришлось пройти в основное здание аэропорта, и уже в другом терминале-рукаве искать нужный выход. Во время этих поисков я случайно бросил взгляд на огромный перрон. Я как раз был напротив того гейта в терминале B, куда прибыл мой рейс. Моё внимание привлекла суета возле телетрапа, внутри терминала. Там было много людей в форме – полицейских и охранников. А ещё врачи в белых халатах, окружившие носилки, на которых лежал человек в тёмном деловом костюме. На таком расстоянии черты лица разглядеть было невозможно, но почему-то я не сомневался, что это мой бывший попутчик…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Посадка на мой рейс до Гонконга уже началась. Возле прохода для пассажиров бизнес-класса очереди не было, и можно было подниматься на борт. Но я продолжал мешкать, наблюдая за развитием ситуации в соседнем терминале.

Внезапно там появилось ещё больше людей в форме. Они встали цепью и начали медленно вытеснять пассажиров из зоны происшествия. А потом на перроне появилось несколько военных машин в камуфлированной окраске. Они подъехали к самолёту, прибывшему из Алматы, быстро выгрузились, и сформировали вокруг него живую цепь.

Мне совершенно не понравилось увиденное, и я поспешил к своим воротам, приготовив посадочный.

Рейс до Гонконга выполнялся «Катай Пасифик», на новом А-350. Авиакомпания совсем недавно пришла на это направление. Я брал сквозной билет с двумя пересадками до Сеула именно на неё, а «Турецкими авиалиниями» летел из Алматы по кодшерингу. Это и понятно: самый надёжный вариант попасть в нужную бизнес-ложу в аэропорту – это купить билет бизнес-класса титульной авиакомпании. Ц’Тал говорил именно о ложе «Катай Пасифик».

Уже на телетрапе я услышал обрывки какого-то объявления по громкой связи. Говорили на нескольких языках, и я успел уловить что-то про «тревогу» и «просьбу сохранять спокойствие» в английском варианте объявления.

Я поднялся на борт одним из последних. Люк закрыли за моей спиной – видимо, все документы и формальности были давно оформлены.

Буксировка тоже началась почти сразу. Как будто тягач только меня и ждал. Самолёт отогнали от терминала на стоянку, где он начал запускать двигатели.

Моё место было с левого борта, поэтому через иллюминатор я не мог видеть, что происходит у терминала В. Я хотел включить внешнюю камеру через систему развлечений, но и это не получилось: включилось видео инструкции по безопасности, прервать которое не было никакой возможности.

Смирившись с тем, что ничего нового о происходящем в аэропорту узнать не удастся, я рассеяно глядел в окно, любуясь рассветным небом.

Начало движения самолёта задерживалось. Я не особо тревожился (это обычное дело для крупного аэропорта) до того момента, как возле нашего самолёта не остановились несколько автомобилей: один был похож на полицейскую машину с мигалками, ещё два были военными.

Из полицейской машины вышли трое в бронежилетах и с оружием. Один из них что-то говорил в рацию, глядя в сторону кабины пилотов нашего лайнера.

Это продолжалось несколько минут. А потом я почувствовал, что двигатели самолёта прибавили тяги и мы поехали в сторону рулёжки.

Военные и полицейские автомобили остались на месте.

Непосредственно перед взлётом случился ещё один казус. Когда самолёт уже стоял на исполнительном, я успел заметить, что по рулёжке очень быстро двигается ещё один автомобиль с мигалками, явно в нашу сторону. Но подъехать достаточно близко, чтобы помешать взлёту, он не успел.

После взлёта я откровенно расслабился. Лениво изучал меню, выбирая, чем бы позавтракать. Даже размышлял, стоит ли воспользоваться опцией доступа в интернет на борту. Может, в твиттере появятся какие-нибудь новости о том, что случилось там, в аэропорту, из-за чего был весь кипишь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Определившись с выбором, я ждал, когда подойдёт стюард, уже предвкушая разные вкусности. И тут мой взгляд упал за иллюминатор.

Набор высоты почти закончился. Мы плыли уже довольно высоко над облаками. А прямо напротив нас хищной тенью следовал параллельным курсом истребитель. И даже не один!