Покушение - Ганс Кирст

— Вы живы! — облегченно вздохнул фон Бракведе.

— Разве это жизнь? — свирепо проворчал генерал-полковник. Его худое лицо казалось, как всегда, немного торжественным. — Я как раз помогаю соседу тушить пожар, а заодно и гестаповцам, которые свили свое гнездо в его доме. Я даже помогал им собирать бумаги, а среди них было множество фотографий тех, кто меня посещал.

— Отлично! — сказал капитан. — Этот случай я с полным правом могу считать примером подлинного общенародного дела.

— Вы находите? — Генерал-полковник уже не первый раз имел повод удивляться этому офицеру. — Вы ничуть не обеспокоены тем, что команда гестаповцев была расквартирована рядом с моим жильем с единственной целью — следить за мной?

— Ничего другого нельзя было и ожидать. А чтобы окончательно вас успокоить, я признаюсь: это для нас не новость. — Бракведе оглянулся: — Главное, ваш дом уцелел. И что еще важнее, у вас ничего не пропало. Не так ли?

— Все цело вплоть до самой маленькой записки, если вы это имеете в виду.

— Тогда все в порядке, — вздохнул капитан с облегчением. — Не буду больше отвлекать вас от дел. Мои друзья из гестапо уже ждут меня и жаждут побеседовать со мной. И я охотно иду навстречу их пожеланиям.

— Знаете вы хотя бы приблизительно размеры помещения, в котором должна взорваться такая штука? — спросил ефрейтор Леман. — Исходя из этих данных, я смогу рассчитать требуемое количество взрывчатки.

— Ну если только приблизительно… — осторожно ответил Штауффенберг. — В принципе возможны два варианта — здание в Оберзальцберге, близ Берхтесгадена, и бункер Гитлера в «Волчьем логове», около Растенбурга[15].

— Бункер! Звучит неплохо. Это толстые стены и узкие окна. Значит, дело верное.

Они сидели рядом в кабинете полковника Штауффенберга, похожие на первый взгляд на двух коллекционеров. Но на столе перед ними лежало несколько чистых листов бумаги, которые Леман собирался исписать цифрами и формулами.

— Нам нужно рассчитать оба эти варианта, — решил Штауффенберг. — Но в качестве исходных данных я могу сообщить вам лишь размеры помещения, в котором проводятся совещания по оценке обстановки на фронтах. Это не зал, а всего-навсего комната, где могут поместиться человек двадцать пять.

— Все должно получиться, — заверил ефрейтор. — Доставленный от генерал-майора из Герсдорфа материал — английская взрывчатка наилучшего качества. Необходимое количество ее свободно уместится в портфеле. А контроль? Подвергают ли вас досмотру?

— Всегда, — ответил Штауффенберг. — Обычно участники совещания снимают ремни и портупеи, другими словами, к Гитлеру они входят без оружия.

— А как осуществляется контроль?

— Довольно регулярно. Отвечает за это штандартенфюрер СС [16] Раттенхубер со своей командой, так сказать, лейб-гвардия нашего обожаемого фюрера. Случается, что генералов обыскивают, как уголовников.

Гном оставался невозмутимым. И Клаус фон Штауффенберг уважал его за это хладнокровие, за ясность мысли и основательность. Он был уверен в том, что нашел нужного человека для реализации своего плана.

— Но участники этого представления должны иметь при себе какие-то документы. Не приходят же они на доклад с пустыми руками? Значит, нужны портфели, чтобы было в чем носить эти документы. Что, Раттенхубер и портфели обыскивает?

— Нет, при мне такого ни разу не было, но, если эсэсовцы будут на этом настаивать, обыска не избежать.

— Ничего, можно сделать похитрее, — заверил Гном. — Я приготовлю взрывчатку в виде плоских пластин, которые будут похожи на кипу канцелярских папок. Значит, все дело в том, как смонтировать бомбу.

— Взрыватель — самая деликатная вещь, — напомнил Штауффенберг, и некоторое сомнение просквозило в его голосе. — Не единожды неудачи постигали нас именно из-за взрывателя.

— Я поставлю кислотный взрыватель, — деловито объяснил ефрейтор. — В нужный момент его надо вложить во взрывчатку и раздавить кусачками. Кислота разъест предохранитель, и боек освободится. Все произойдет бесшумно, пока не раздастся взрыв.

— Сделать соответствующий расчет времени невероятно трудно.

— В то время года, когда температура резко меняется, трудно. Однако в разгар лета, когда температура воздуха, как сейчас, держится в пределах от двадцати пяти до тридцати градусов, можно гарантировать довольно точный расчет. Сколько времени вам потребуется?

— Приблизительно минут пятнадцать.

— Если это произойдет днем, можно рассчитать с минимальным отклонением плюс-минус одна минута.

— Теперь я обрел большую уверенность, — с облегчением вздохнул полковник фон Штауффенберг. — Думаю, что впереди нас ждет значительно меньше трудностей.

— Нынешний наш разговор, конечно, далеко не последний. Он важен, но это только начало, — осторожно заметил ефрейтор Леман. — Нам еще придется обсудить подробнейшим образом множество деталей.

— Давайте постараемся не упустить даже мелочей.

Покрутившись на развалинах Гетештрассе, они согласно договоренности встретились у сохранившегося указателя трамвайной остановки. Запыленные, вспотевшие, утомившиеся, они лишь ухмыльнулись друг другу.

— Ну как, — осведомился немного погодя Бракведе, — вашим идиотам повезло или нет?

— Давайте сначала выясним, что вы под этим понимаете, — ответил уклончиво Майер. — Не потолковать ли нам как следует? Кажется, для этого подвернулась благоприятная возможность. Ресторан «Хандлер» вам подходит? Будьте моим гостем.

— Договорились, — улыбнулся капитан фон Бракведе. То, что Майер решил изрядно потратиться на «Хандлер», он счел хорошим признаком.

Чтобы пообедать в расположенном в центре города ресторане, простой смертный должен был выложить месячное жалованье. За такую сумму даже на пятом году войны он — мог отведать чудесных вещей: копченой гусиной грудинки из Бранденбурга; угря из Померании; мяса благородного оленя из Восточной Пруссии. В «Хандлер» не пускали кого попало — столик нужно было заказывать заранее. К числу постоянных клиентов принадлежали люди из высоких и даже самых высоких кругов, и Майер был среди них.

— Говорят, сегодня там утка с апельсинами, — весело сказал штурмбанфюрер. — Обещали также свежих лангустов.

— Надеюсь, у вас не пропал аппетит? — пошутил Бракведе.

Развалины, среди которых они стояли, продолжали чадить. Мимо них тащили чемоданы какие-то люди, спасательная команда в конце улицы складывала штабелями трупы. А Майер и фон Бракведе стояли и болтали, и около них хлопотали подчиненные Майера: щетками, которыми обычно наводят лоск на кузова автомобилей, они очищали от пыли и грязи одежду двух офицеров.

— А что вы скажете, если вместо супа из бычьих хвостов заказать омлет с шампиньонами?

Позади них снова вдруг начали пробиваться языки пламени, посыпались искры. Громче зазвучали голоса спасателей из отрядов противовоздушной обороны. А над Бракведе и Майером поднималось облако пыли — это пылил эсэсовец, чистивший одежду своего начальника и его собеседника, причем, чтобы отчистить черное сукно обмундирования штурмбанфюрера, эсэсовцу потребовалось приложить значительно больше усилий, чем для того, чтобы отчистить серо-зеленый китель капитана. Кроме того, капитан не очень охотно принимал услуги эсэсовца и в конце концов заметил:

— В наше время каждый так или иначе чем-то замаран.

В «Хандлере» их приняли с должным уважением. Даже любимый столик Майера — в правом дальнем углу зала — оказался свободным. Отсюда хорошо просматривался весь ресторан.

— Только самое лучшее! — крикнул штурмбанфюрер поспешившему к ним обер-кельнеру.

Как обычно, ресторан не был переполнен: несколько господ из министерства иностранных дел с дамами; министр со своей любовницей; государственный секретарь с супружеской парой из Японии; несколько загулявших офицеров, окруживших полковника, на котором сверкал новенький Рыцарский крест; известный актер с податливой начинающей актрисой. Большинство присутствующих Майер знал. На некоторых из них в его отделе уже были заведены досье — так, на всякий случай.

За портвейном — кстати, Майеру портвейн не нравился, однако он пил его, желая прослыть светским человеком, — штурмбанфюрер перешел к интересовавшей его теме:

— Хорошо ли вы знаете генерал-полковника Бека?

Капитан Бракведе был подготовлен к такому вопросу, поэтому ответил довольно осторожно:

— Я думаю о Беке примерно то же самое, что и вы. Мне известно, что он внесен в ваш список. И, насколько я вас знаю, вам очень хотелось бы его заполучить, верно?

— Точно, — подтвердил Майер, — это был бы лакомый кусочек.

— Однако не такой, чтобы его легко проглотить, не подавившись. Не так ли?